— Я пришел, отец, — сказал Аполлон.
Зевс вытащил из-под одеял слабую дрожащую руку и положил ее на запястье Аполлону. Его кожа была настолько бледной, что казалась серой, а багровые вены проступали под ней так отчетливо, что Аполлон решил, что кожа может лопнуть в любой момент.
— Так значит, мой сын наконец пришел ко мне? — проговорил Зевс.
— Да, отец.
— Сын мой… — повторил Зевс. — Который из сыновей?
— Аполлон.
— Ах, да, Аполлон. Мой сын, тот, который солнце. — Зевс рассмеялся или, возможно, закашлялся. — Ты пришел, чтобы убедиться, что я все еще жив?
— Нет, отец.
— Так кто ты, говоришь?
— Аполлон.
— Аполлон. Сын, который солнце.
— Да, Аполлон.
— Ты хочешь убить меня?
— Нет.
— Кто твоя мать? — спросила дыра на лице Зевса, которая когда-то была ртом.
— Моя мать? Лето, — ответил Аполлон.
— Лето? Ах да, точно. Она была такая милая, добрая… Думаю, она меня любила.
— Да, любила.
— Аполлон. Мой сын.
Молчание.
— Так о чем мы говорили? — спросил Зевс.
— Ни о чем. Я только что вошел, — ответил Аполлон.
— Так. Ты мне не нужен. Где она?
— Что?
— Где она? Она придет ко мне? Где она? — повысил голос Зевс.
— Кто она?
Зевс с неожиданной силой сжал руку Аполлона, но затем отпустил.
— Не знаю, — пробормотал он.
Он схватил одеяла и начал стягивать их с себя, высвобождая верхнюю половину туловища. Аполлон увидел, что от него почти ничего не осталось — вся мускулатура исчезла, и кожа свисала с костей, как складки ткани.
— Помоги мне, — проговорил Зевс. — Я хочу встать с постели.
Наклонившись, Аполлон откинул одеяла. Зевс был голый, его гениталии висели беспомощными лоскутками. Аполлон подумал о сотнях смертных женщин и богинь, которых Зевс когда-то нанизывал на этот кусок ныне мертвой кожи, — женщин и богинь, смеющихся, плачущих или в буквальном смысле слова умирающих от наслаждения, — об их криках, разносящихся на целые страны и континенты, и о новой жизни, которая зарождалась в их чреве.
— Опирайся на меня, — сказал Аполлон.
С его помощью Зевс наконец сел на кровати. Затем Аполлон помог отцу свесить ноги на пол и поднял его. Зевс пошатывался и дрожал, поэтому Аполлон поддержал его, обняв за плечи.
— Я могу стоять сам, — заявил Зевс.
Аполлон осторожно отпустил старика, и тот действительно не упал.
— Отведи меня к окну, — сказал он.
Аполлона поразило то, что Зевс все еще способен ходить. Казалось, с каждым шагом его силы все прибывали. Его спина выпрямилась, и теперь он почти не опирался на плечо Аполлона. Но он по-прежнему весь трясся, а его плоть весила так мало, что Аполлон решил: даже обычный смертный мог бы поднять это существо одной рукой.
— Ты только посмотри, — проговорил Зевс.
Аполлон выглянул в окно, но не увидел ничего, на его взгляд, любопытного.
— Деревья… — продолжал Зевс. — Небо… Облака… И все это мое.
— Да, твое, — подтвердил Аполлон.
— Я уже давненько не выходил, — признался Зевс. — Мне запрещено.
— Это никуда не годится, — произнес Аполлон. — Если это место принадлежит тебе, ты имеешь полное право ходить по нему.
Он оторвал от окна еще одну гнилую доску; теперь щель была достаточно широка для того, чтобы кто-то худой — например, старый чахлый бог — мог пролезть в нее.
— Знаешь, это Англия, — внимательно глядя в окно, сообщил Зевс.
— Да, я знаю, — ответил Аполлон.
— Я жил здесь. Правда, не очень долго — всего лишь несколько веков. Для бога — мгновение ока. Ты сам-то бог?
— Да, я бог.
— Она сказала, что я не бог, но я знаю, кто я на самом деле.
— Ну конечно, знаешь, — кивнул Аполлон.
— Она сказала, что я сошел с ума, что мне надо лечь в постель и лежать не вставая. Сказала, что если я выйду наружу, то мне будет плохо, что кто-нибудь попытается сделать мне больно. Сказала, что собственные дети попытаются убить меня. Ты пришел, чтобы убить меня?
— Нет, — ответил Аполлон и мысленно добавил: «Не в этот раз».
— Так что я жду, когда ко мне вернется разум и когда она придет за мной.
— Кроме этого ты больше ничего не делаешь? — удивился Аполлон. — Только лежишь в постели?
— И смотрю телевизор.
— Меня тоже показывают по телевизору, — сообщил Аполлон.
— Правда? — заинтересовался Зевс. — Ты играл в «Докторе Кто»?
— Нет.
— Жаль. Мне нравится доктор Кто. Он тоже бог.
— Я так не думаю, — заявил Аполлон.
В следующую секунду неведомая сила швырнула его о противоположную стену комнаты. Он отлетел от нее, как теннисный мячик.
— Говорю же тебе, он бог, — проговорил Зевс.
— Извини, — сказал, поднимаясь с пола, Аполлон. — Ну конечно же, он бог. Я его с кем-то спутал.
Он встал и отряхнул с одежды пыль. Да уж, за прошедшие сутки его вещам довелось немало испытать!
— Отец! — произнес он.
— Ты уверен, что я отец? — удивленно переспросил Зевс.
— Мне надо кое-что тебе сказать, — продолжал Аполлон. — Что-то очень важное. Нечто, связанное с твоей безопасностью и безопасностью всех остальных.
Он подошел к Зевсу и положил руку ему на предплечье. Рука его отца была худой, но твердой.
— Что такое? — спросил Зевс.
— В доме была смертная.
— Что? Но как? Когда?
Зевс стал торопливо вертеть головой — словно смертные могли полезть из щелей в полу.
— Сейчас ее нет, я вышвырнул ее, — успокоил его Аполлон. Он стал с задумчивым видом глядеть в окно, а потом продолжил: — Однако мне кажется, что она знает слишком много.
— Кто впустил ее? — поинтересовался Зевс.
— Артемида, — отвернувшись от отца, сообщил Аполлон. — Естественно, она заслуживает наказания. Но что касается смертной…
— Как ее звать? — спросил Зевс.
— Элис, — ответил Аполлон. — Хочешь посмотреть ее фотографию?
С этими словами он достал из кармана телефон и показал Зевсу одну из сделанных им фотографий Элис — ту, на которой ее лицо было наиболее четким. Убедившись, что Зевс рассмотрел снимок, он спрятал телефон.
— Разумеется, только тебе решать, как поступить с этой информацией, — сказал он. — Мне бы и в голову не пришло как-то влиять на твое решение.
Когда синоптики вновь появились на телеэкране, они вынуждены были извиниться перед зрителями, заявив, что понятия не имеют, откуда взялась эта буря. По их словам, ничто не предвещало того, что в этот, по всем прогнозам, солнечный мартовский день на землю может выпасть годовая норма осадков. Лидер оппозиции призвал провести расследование работы метеорологической службы, и этот призыв был подхвачен рядом газет. Но вскоре все внимание общественности переключилось на другое: разразилась война между двумя малоизвестными до того странами, расположенными к югу от России, и Америка выступила с заявлениями, из которых всем стало ясно, что она собирается вмешаться в этот конфликт.
