Спустя несколько секунд мне ответил мужской голос:
— Центр управления на связи. Приём подтверждаю. Как дела, «Красный дракон»?
— Сообщаю о готовности к старту.
— Сообщение принято. Взлёт состоится согласно расписанию. Ждите дальнейших указаний. Конец связи.
Я переключил коммуникатор в режим ожидания и повернулся к Дженнифер.
— Всё, можешь говорить.
— А диспетчеру не покажется подозрительным, что ты не включил изображение.
— Нет, так принято. Это тебе не светский разговор. В данном случае от визуальной связи нет никакого проку, она бы лишь отвлекала внимание пилота и диспетчера.
— Понятно. А когда нас переправят на стартовую площадку?
— Мы уже на месте. Это взлётная полоса.
Дженнифер восторженно ахнула:
— Да что ты говоришь?!
Я усмехнулся:
— А ты думала, мы взлетим на гравитационной подушке? Как настоящий богатый сноб, я готов заплатить огромный экологический сбор, лишь бы прокатиться с ветерком. Неужели ты никогда не летала на реактивной тяге?
— Нет, никогда. На Нью-Алабаме это запрещено.
— Что ж, тогда привыкай к разнообразию мира. И постепенно вживайся в роль племянницы удачливого космического пирата.
На лице Дженнифер отразилось удивление:
— О чём ты?
Я достал из кармана паспорт и передал ей:
— Вот, познакомься со своей новой личностью.
Дженнифер озадаченно посмотрела на обложку с моим фамильным гербом, хмыкнула и раскрыла паспорт.
— Так это же моя фотография!
— Естественно.
— Что за странный язык! Я не понимаю, что здесь написано.
— Ну хоть имя прочесть можешь?
— Да, Дженнифер Макартур.
— Вот и чудненько. А на пятой странице, между прочим, английский перевод. Нашла?
— Ага... «Данный документ является удостоверением личности гражданина Земли Артура и действителен во всей Вселенной без ограничений во времени и пространстве...» — Ньюалабамское произношение Дженнифер было таким ужасающим, что я невольно поморщился. Заметив это, она принялась листать паспорт, пока не нашла итальянский перевод. — Так... «Настоящим подтверждается, что владелец данного паспорта находится под защитой и покровительством законов Земли Артура и пользуется всеми правами...» Что за чепуха?!
— Это не чепуха, а твой новый паспорт. Отныне ты Дженнифер Макартур, моя двоюродная сестра. Думаю, так будет лучше. А что касается мисс Карпентер или миссис Купер, то пусть её ищут где-нибудь в другом месте.
Дженнифер вернулась к первой странице и ещё раз посмотрела на свою фотографию.
— Паспорт фальшивый?
— Не более, чем мой.
— А твой настоящий?
Я пожал плечами:
— Это чисто умозрительный вопрос. Земля Артура действительно существует, я с неё родом, никакая другая планета на меня претензий не предъявляет, так что мой паспорт признают если не де-юре, то де-факто.
— А как насчёт меня?
— Пока ты со мной, тебе нечего волноваться. Говори всем, что ты моя кузина, лишь недавно покинула Землю Артура...
— Но ведь я ничего не знаю о ней, — запротестовала Дженнифер. — Даже не умею разговаривать на вашем языке. Кстати, как он хоть называется?
— Валлийский.
— Валлийский? — повторила она. — Если не ошибаюсь, валлийцы — жители Уэльса.
— Не ошибаешься.
— А Уэльс — часть Англии.
— Спорное утверждение, но возражать не стану.
— Тогда я ничего не понимаю. Откуда взялся валлийский язык, если в Уэльсе разговаривают по-английски?
— Так было далеко не всегда. Впрочем, чтобы избежать подробных объяснений, я говорю знакомым, что мой родной язык ирландский. Отчасти это верно, ведь по крови я больше ирландец и шотландец, чем валлиец.
Дженнифер вздохнула:
— Час от часу не легче. А вдруг мне подвернётся ирландец, который разговаривает по-ирландски, что тогда?
— Притворись глухонемой.
— А если без шуток?
— Я научу тебя нескольким расхожим фразам, которые наш ирландец поймёт с большим трудом. Это отобьёт у него охоту общаться с тобой на родном языке. Коронным номером будет: «Повторите, пожалуйста, ещё раз. У вас такое странное произношение, что я ничего не разберу».
Мы оба рассмеялись.
— Ну ладно, — сказала Дженнифер. — Это ещё полбеды. А что делать, если меня станут расспрашивать о Земле Артура?
— Отвечай уклончиво. Скрытничай. Лги — но так, чтобы сразу было ясно, что ты лжёшь. К этому вопросу мы ещё вернёмся. Главное, ты должна твёрдо усвоить, что мы с тобой двоюродные брат и сестра, а твоего отца зовут Брендон.
— Почему именно Брендон?
— Потому что так зовут младшего брата моего отца. В таких деталях лучше по возможности ближе придерживаться истины.
Дженнифер задумчиво кивнула:
— Тут ты прав... Но мне не нравится твоя идея насчёт нашего родства.
— С какой стати? — удивился я. — По-моему, это очень удобно для нас.
— Да, чертовски удобно. Особенно для тебя.
— Прости, не понял.
Она пристально посмотрела мне в глаза:
— А что тут понимать, Кевин! Ты любишь меня какой-то странной любовью. Я не рискну назвать это извращением, но всё же есть что-то нездоровое в твоём маниакальном стремлении видеть в женщине, с которой ты спишь, сестру.
Я покраснел и, чтобы немного разрядить обстановку, врубил реактивные турбины. С хвостовой части челнока послышался слабый свист.
— Дженни, пристегни ремни. Я не буду включать противоперегрузочные устройства.
Она выполнила моё распоряжение.
— Звукоизоляция тоже не работает?
— Работает, но в режиме частичного подавления. Полная звукоизоляция и гравитационные компенсаторы лишают ощущения настоящего полёта. Впрочем, не бойся — в экстремальных ситуациях все системы безопасности включаются автоматически.
— Я не боюсь, — ответила Дженнифер, внимательно разглядывая небольшую фотографию на консоли. — Это одна из твоих прежних «сестричек»? Или та самая двадцатилетняя любовь?
Я отрицательно покачал головой:
— Вот и не угадала. Это моя тридцатипятилетняя любовь. Её зовут Дана, и она моя мать. Красивая, правда?
— Очень красивая. И очень молоденькая. Такой она была в юности?
— Она и сейчас выглядит не намного старше.
Дженнифер улыбнулась:
— Вижу, ты сильно любишь её.
Я кивнул:
— Это у меня наследственное.
— Что?
— Гипертрофированная сыновняя любовь. В нашем роду сыновья, как правило, слишком сильно любят своих матерей.
— Разве это плохо?
— Скажем так: не всегда хорошо. Взять, к примеру, Александра, старшего брата моего отца... — Тут я осёкся, изумлённый своей откровенностью.
