Ознакомительная версия.
А Хэсситай-то по молодости лет полагал, что теперь, когда он угодил в королевскую темницу, его ничто не будет заботить, кроме предстоящих мучений. Как бы не так! Вот о том, что с ним уже сделали и что еще собираются сделать, Хэсситай не думал совершенно, не мог думать. Он помышлял лишь о том, что должен переиграть незнакомого противника в незнакомой ему непонятной игре – и права на поражение у него нет, ибо на кон явно поставлены жизни мастера Хэйтана и обоих мальчиков, жизни самых дорогих его сердцу людей.
Обоих мальчиков… и тоже ведь мог догадаться уже по одному тому, что об отлучке Аканэ не было сказано ни словечка! И немудрено: ведь он и сам не знает в точности, где сейчас Аканэ, – вот и не смог лживый морок рассказать о том, что неизвестно Хэсситаю. К тому же за Аканэ Хэсситай не очень беспокоится – а голос говорил лишь о том, что тревожит Хэсситая неотвязно. Голос его собственного страха, собственной тревоги… нет, но надо же было так оплошать, чтобы сразу не догадаться, в чем тут дело. Лишь когда голос мастера-наставника произнес: “А вот мяу вам всем!” – лишь тогда ты сообразил, недоучка несчастный! Уж не первый год котеночку, а все никак глазки не прорежутся. Балда ты, а не Ночная Тень. Вот мастер Хэйтан на твоем месте живо скумекал бы что к чему.
Мастер Хэйтан… то-то он бы посмеялся и дурацкой затее мага, и недогадливости своего растяпы-ученика… вволю бы похохотал… доведется ли еще услышать его смех, его голос… подлинный голос, а не созданную магом подделку?
Собственно, а почему бы и нет? Старая мудрость Ночных Теней гласит: “Никогда не принимай без нужды слабительного даже за минуту до казни – откуда тебе знать, что может случиться за эту минуту?”
* * *
Югите было немного не по себе. Предстоящая авантюра кружила ему голову, в горле пересохло, губы горели так, словно он только что целовался. Кстати, этим он не преминет заняться, как только вернется в свои покои. Вместо того чтобы думать, как ему исхитриться выполнить свой замысел, думал Югита только о жене. Думал с нежностью, даже пугающей немного его самого. Наверное, это и называют словом “любовь” люди умные и опытные. Если так, то любовь – это нечто очень замечательное. Правда, не совсем понятно, отчего же поэты в таком случае именуют любовь “источником всех горестей”… ну да на то они и поэты. Совсем бедняги в жизни не разбираются. Впрочем, им и не надо. Сочинители любовных стихов должны знать толк в сочинении стихов, а вот в самой любви… да откуда им знать, что такое любовь? Это ведь не они женаты на Юин, а Югита. Бедные поэты, они все толкуют о прелести томно полуоткрытых женских уст… они не знают, как прелестны могут быть уста, когда они без передышки лгут и бранятся, чтобы выручить любимого мужа. Самая умная, самая хитрая, самая храбрая на свете Юин. Это она придумала, как отвлечь внимание слуг, сама и вызвалась. Кто заметит отсутствие принца в его покоях, когда ее высочество бранится, капризничает, приказывает и тут же отменяет приказ, требует то вина, то апельсинов, то спину ей растереть, то песню спеть, то принести для принца медовый отвар из пряного корня слезоцвета – нет-нет, не такого, это слишком сладко, его высочество в жизни не станет пить подобную приторную гнусь, унесите эту гадость немедленно, да неужели никто не может сделать хоть что-нибудь как следует… да слуги головой своей поклянутся, что принц ни на минуту не покидал своих апартаментов! А уж министр, которому Юин запустила этим самым медовым отваром точнехонько в церемониальный воротник, тем более не обратил внимания ни на что, кроме своего воротника. Вот когда его благолепие пытался придать липкой мокрой тряпке у себя на шее хоть какое-то подобие формы, Югита и выскользнул в коридор.
Действовать приходилось быстро: конечно, воображение у Юин богатое, и капризов она сможет измыслить великое множество, но даже и ей не под силу несколько часов подряд дурь показывать – хотя бы уже потому, что дури в ней нет. Значит, надо успеть все сделать и вернуться назад, покуда представление идет полным ходом.
Самое главное уже сделано: Югита выяснил, в какой камере содержится Хэсситай. Он проследил за стражей почти от той камеры, где Хасами беседовал с пленником, и ни разу не попался никому на глаза. Далось это Югите без труда: прятаться он сызмала умел, как никто, – не то, пожалуй, и не дожил бы до женатых лет. Пожалуй, это единственное искусство, которым он владеет в совершенстве, – не попадаться на глаза. Югита следовал за стражей по тюремным коридорам, все время отставая на один-два поворота, лишь на слух определяя, куда и когда свернет конвой. Тоже дело нехитрое: человек, привычный просыпаться от малейшего шороха – а не занес ли наемный убийца кинжал над его головой? – с подобной задачей шутя управится. Не в пример наемным убийцам, стража топает с таким грохотом, что проследить за ними на слух легче, чем пояс завязать.
Вызнав все, что было нужно, Югита свернул в первый попавшийся боковой коридорчик и пропустил стражу мимо. Он не боялся заблудиться в тюремном коридоре: все его входы-выходы, все его повороты и закоулки он знал наизусть. Он мог бы выбраться отсюда даже в темноте, даже с завязанными глазами. Он очень хорошо выучил дворцовые подземелья все до единого и время от времени отправлялся побродить по ним тайком. Знание для наследного принца, безусловно, необходимое: мало ли как, когда и по чьей воле он может в один прекрасный день угодить в подземную камеру? Надо же продумать заранее, как оттуда выбираться.
И размещение камер, и распорядок дня тюремного караула Югита изучил досконально. Ему не пришлось долго ломать голову, чтобы придумать, как он будет вызволять из заточения сына покойного господина Отимэ. Кто другой призадумался бы, как ему раздобыть ключ от камеры… другой, но не Югита. Тоже невидаль – ключ стащить! Если бы начальник тюремной стражи был разгильдяем, тогда могли бы возникнуть кое-какие затруднения. Но начальник – просто образцовый служака. Уж у него-то ключи где попало не валяются. И не собраны в тяжеленную связку, которую так удобно вырвать у охранника из рук и ахнуть его этой связкой по темечку. Нет, господин начальник никогда не допустит, чтобы узники глушили стражу ключами. Все ключи аккуратно развешены на гвоздиках, и под каждым четким почерком написано, что это за ключ и от какой камеры. Югите не придется долго возиться, судорожно перебирая гремучую связку ключей, и вздрагивать при каждом звуке. Достаточно протянуть руку сквозь неплотно прикрытое оконце караулки и снять нужный ключ с гвоздика. Конечно, рука может и застрять в щели, особенно рука дюжего воина… но никак уж не рука подростка. Все-таки иногда быть недорослем полезно. К тому же Югита столько раз на всякий случай разрабатывал во всевозможных вариациях свой собственный побег из темницы, столько раз тренировал запястье, пропихивая руку в гораздо более узкие отверстия… нет, он нипочем не застрянет. Вот когда Югите пригодилась любимая игра его детства – игра в свой собственный побег.
Ознакомительная версия.
