Конан терпеливо выслушивал принцессу. Сейчас, когда изгибы так хорошо знакомого ему тела были скрыты одеждой, тем больше бросалась в глаза красота ее изумительного лица — влажные, как у газели, зеленоватые глаза, тонкие черты, оливковая бледность кожи. Ее темные волосы спадали роскошной волной. Влажные локоны скользили по ее плечам. Она была и в самом деле изумительной штучкой, дивным призом. Однажды он сумел завоевать этот приз. И был ею одержим. Но сейчас, когда она говорила о своем положении при дворе, он вспомнил обо всех тех причинах, которые заставили его принять решение никогда не возвращаться к ней.
— Да, в самом деле, — ответил он на ее последнюю жалобу. — Хоссус говорил мне о необходимости подыскать тебе подходящего мужа, когда объяснял мне, почему я никогда не… не смогу достигнуть высокого положения в Хорадже.
— Или никогда не сможешь жениться на мне, Конан? — Ясмела поглядела на него пристально.
Она наклонилась вперед, почти касаясь полированной столешницы резного темного оникса голыми грудями. — Боюсь, что здесь ничего не изменилось. Но возможно…
Она внезапно замолкла, когда услышала шаги у входа. Трое слуг внесли блюда на голубом хрустальном подносе. Они расставили их на столе между Конаном и Ясмелой. Всеми цветами радуги сверкали экзотические фрукты, золотистые поджаренные хлебцы, боевой петух в золотистом соусе, пузатые кувшины с вином. Слуги суетились, раскладывая блюда и выставляя винные бутылки, покуда принцесса неторопливым движением не отослала их.
— Я могу доверять этим слугам в том отношении, что они защитят меня. Но предпочитаю не говорить при них о том, что наболело, — сказала Ясмела. — Ах, если бы рядом со мной была моя верная Ватесса! Но она нужна мне сейчас во дворце. Она должна слушать то, что говорится там в мое отсутствие.
Некоторое время они молча ели и пили. Принцесса едва притронулась к пище. Конан же, напротив, наворачивал грандиозные порции, 3aj ливая их водопадами вина. Вокруг его тарелок росла гора костей. Пока они ужинали, солнце почти село. Озеро превратилось в ровное зеркало, отразившее глубокую синеву неба, переливающегося всеми красками заката, от голубого до пурпурного. Со всех сторон оно было окружено резными зубцами горных пиков.
Наконец варвар отодвинул блюдо от себя и громко рыгнул. Тотчас же вбежали служанки. Они зажгли лампы и очистили стол. Затем они принесли хрустальный кувшин, наполненный золотистым южным вином. Ясмела позволила им уйти, а затем встала и направилась к широкой кушетке, стоявшей у стены. Конан последовал за ней, прихватив со стола кувшин с вином. Принцесса подождала, покуда он займет место, а затем уселась сама на шелковых подушках. Она выбрала себе место подальше.
— Ты, как я погляжу, совсем не изменился. Все такой же варвар. Простой, прямой.
— Про тебя такого не скажешь. — Конан вольготно развалился на диване, лаская пальцами изогнутый бок кувшина. Повернув голову, он искоса поглядел на нее. — Ты подросла, моя девочка, и созрела. Я тебя такой не помню.
— Верно. — Ясмела вспыхнула. — У меня были… консорты… с тех пор как ты оставил меня. И кое-чему я научилась из трудной науки власти. — Она встретилась с ним взглядом. — И научилась я также ценить твою честность, твою прямоту, твою решительность.
— Вот и прекрасно. — Конан придвинулся к ней поближе. Увидев, что она напряглась, он остановился. — Без сомнения, твои любовники были высокорожденными и учтивыми придворными, соответствующими твоему положению?
— Ах, Конан! Опять терпеть этих ублюдков с голубой кровью в жилах! Я готова от них свихнуться! Да, они домогались меня своими пошлыми ухаживаниями. И всегда только для того, чтобы воспользоваться мною в очередной грязной интриге. Дошло до того, что я начала изнывать по честному слову, по искреннему прикосновению. По ласке, которая продиктована только желанием и ничем иным!
— О да! Помню это чувство по тем дням, когда мне приходилось ужом виться при твоем дворе, пробираясь между слугами и кастратами. Все равно что купаться в чане с говном. — Конан брезгливо передернул плечами. — Это во многом и определило мое решение… послать все это в задницу.
— В том числе и меня. — Ясмела кивнула, заканчивая за него эту мысль. — Но как раз твоя сила и прямота до сих пор в цене при хораджийском дворе. Я думаю, что при любом дворе дела бы шли куда лучше, если бы у власти был такой прямой и честный человек.
— В самом деле, мне не хватает одной малости. Королевской родословной и королевской крови, чтобы меня захотели слышать. — Конан задумчиво нахмурился. — Если бы я нашинковал Ивора, как капусту, если бы я короновал сам себя при дворе Тантизиума — вот тогда я был бы подходящей партией для хораджийской принцессы. — И он решительно поднес кувшин к губам, влив добрую половину вина в широко раскрытый рот. — Надевая ярмо на чужие шеи, я показал бы себя достойным находиться в числе благородной компании аристократов.
— Сомневаюсь, что даже это устроило бы моего привередливого братца и его высокомерных советчиков с тонким нюхом насчет родословной, — улыбнулась Ясмела. — Но люди, подобные тебе, умеют преодолевать и не такие препятствия.
Она протянула тонкую нежную руку и прикоснулась к дочерна загорелой лапище варвара.
— Конан, хотел бы ты вернуться в столицу вместе со мной? Мог бы ты стать вторым после меня лицом в государстве, моим тайным советником? Конечно, ты не сможешь получить официального звания. Самое большое, что я могу тебе предложить, — это пост капитана наемников. Но обещаю, ты сможешь наслаждаться всеми благами высочайшего положения.
— Предлагаешь мне стать твоим домашним вьшибалой? Или твоим главным шпионом? — Киммериец помрачнел. — Нет, это не по мне. И как долго твой братец будет терпеть подобное?
Ясмела скромно потупила глаза:
— У Хоссуса нос не дорос до власти. И это опасно. Он не способен править страной. Его нужно… обойти.
— Глотку ему перерезать, что ли? — Конан наклонился вперед и серьезно поглядел на нее. — Никак не ожидал от тебя, что…
— Нет! — Миндалевидные ногти принцессы впились в его руку. — Ему нельзя причинять никакого вреда. Просто отодвинуть в сторону. Со временем ты и я — мы сможем править открыто. А он научится мириться с этим.
Конан привлек Ясмелу поближе к себе, чтобы успокоить ее.
— А как быть с придворными? С народом Хораджи? Предубеждения твоего брата всего лишь отражают общее настроение.
Ясмела нетерпеливо вздернула голову:
— На что тогда твоя здоровенная армия наемников? Разве не для того, чтобы усмирять подобных жалобщиков?
Конан прикинул и так и эдак. Затем покачал головой:
— Твой план сущая дрянь, Ясмела. Даже думать забудь о том, чтобы приглашать такую армию, как моя, в свою столицу.
— Ах нет? — Ее лицо приблизилось почти вплотную. Он ощущал ее возбужденное дыхание. — Если у тебя ничего подобного и в мыслях не было, то какого черта ты явился сюда со своей бандой и согласился встретиться со мной?
Конан глядел на ее нежную, прекрасную кожу. Он поднял руку, поиграл темными завитками волос на ее шее.
— Я сделал это для того, чтобы усилить мое положение в Кофе. Я хотел предложить тебе союз несколько иного рода…
— Ох. — Ее лицо придвинулось еще ближе, теперь ее губы касались его щеки. С придыханием, еле внятно, она прошептала. — Союз несколько иного рода?
Она прижалась к нему. Он стиснул ее в свирепых объятиях.
Трудно было представить себе двух людей, более различных и по характеру, и по сложению, и по положению в обществе. Конан был большим, крупным, загрубевшим, как сосна из далекого северного леса. Принцесса же, хрупкая, утонченная, деликатная, как ломтик белой рыбки, напоминала нежную орхидею из душных тропиков. Каждый был великолепно приспособлен к выживанию в своей среде. Только среды эти были различны. И все же в это мгновение столь несхожие между собой люди буквально растворились друг в друге.
Вокруг царила ночная тишь. Только легкий полупрозрачный занавес охранял их от ночного ветерка, морщившего гладь озерца. Когда заря окрасила золотом пики над дальним берегом, они проснулись для новых услад.
Затем Конан поднялся, прошлепал босыми ногами по полу и рухнул в холодный бассейн, подняв тучу брызг. По мраморному полу растеклась вода. Он поплыл по каналу из зала прямо в горное озеро. Через несколько минут он вернулся и провел по голому телу грубой мозолистой рукой, стряхивая воду. Затем он присоединился к одетой в шелка Ясмеле. Она сидела за столом, где были расставлены уже фрукты, хлеб, сыр, другая простая, но восхитительная еда.
Некоторое время они обменивались взглядами и соприкасались бедрами, потому что сидели рядком на каменной скамье. Наконец Конан произнес:
— Впредь мы могли бы встречаться и почаще, Ясмела. — Он потянулся за гранатом и начал счищать с него кожу. — Как ты знаешь, моим солдатам необходимо спокойное убежище. И желательно неподалеку от Тантизиума. После коварного нападения Ивора у нас ощущается недостаток в продовольствии. — Он поднес фрукт к губам и выдавил в рот кислый сок. — Тебе и твоему братцу придется экипировать нашу свору, даже если вам это и не по душе. И добавьте нам пару-тройку солдат. Мы будем приходить и уходить. Нам нужна база. Здесь мы будем… отдыхать. Набираться новых сил.
