В свёртке оказался вяленый окорок, покрытый толстым слоем специй. Очень вкусный, но Роану пришлось есть с помощью Тишь. Девочка срезает тонкие лоскуты мяса, сворачивает и отправляет в рот. Голод перебарывает стыд, и парень жуёт, умоляя небеса, чтобы подруге не пришло в голову двигать его челюстью.
— Как мы выжили? — Наконец, спросил Роан оглядываясь.
Над кромкой леса зависла блёклая Младшая Сестра, Старшая кокетливо выглядывает с противоположной стороны. Мир ощущается сонным и невинным, как детская мечта. Будто и не было разбойников и арбалетного болта в плечо.
— Чудом. — Ответил курьер, бросил взгляд на Тишь.
— Что ж, всяко лучше, чем помереть. — Философски заметил Роан.
— Возможно...
— А что с этой телегой?
— Не успели до города доехать, и были менее удачливы, чем мы. — Ответил Эллион, указал на тропу. — Мы уже близко.
***
В теле чувствуется нечто новое, будто свет растекается по жилам. Эллион прислушивается к телу и пытается осознать, что случилось ночью, благословил ли его Илмир или это магия Сестёр. Близится полдень, у городских ворот выставлена двойная стража. То и дело по дороге проносятся отряды воинов в полном снаряжении, вооружённые копьями и тяжёлыми арбалетами. Вместе с каждым двигается один волшебник, в походном облачении.
На группу смотрят с подозрением, но заметив красный рукав курьера, быстро теряют интерес. Стража пропустила без лишних расспросов. Город встретил гулом голосов и толчеёй на улице, мимо проехал вагончик пекаря, источающий ароматы свежей выпечки. К Роану сразу прицепилась облезлая псина, не то ластящаяся, не то пытающаяся цапнуть за сапог. Эллион чуть сгорбился и идёт вдоль стены, бросая взгляды на крыши, ожидая увидеть людей Ринзана.
Контролирует положение «груза», опасаясь, что в толпе есть убийца. К счастью, людей после танца не так много и легко выловит подозрительное движение. Они идут вдоль закрытых лавок, пересекая стыки улиц. Тишь притихла, горбится и прячет лицо под капюшоном.
Навстречу им вышло двое курьеров, перегородили дорогу. Плечистые, с острыми лицами и холодными глазами. Красные рукава, ботинки со стальными носами. На руках тускло блестят кастеты, закрывающие костяшки.
Оба с почтением поклонились, сохраняя приличную дистанцию.
— Приветствуем, благочестивый Эллион. Мы полны скорби, потому что должны сделать.
Эллион положил правую ладонь на левую сторону груди, мрачно кивнул. Прохожие оглядываются на них, торопливо расходятся в стороны, забиваются в переулки.
— Это так необходимо, братья?
— Приказ настоятеля.
— Хм... давайте сделаем так. Вы отведёте нас в храм, а там уже разберёмся, без лишних глаз. Мы ведь не хотим, чтобы о слугах Илмира пошли плохие слухи?
Курьеры переглянулись, замедленно кивнули и расступились.
— Хорошо, прошу, следуйте за нами.
Роан ухватил Эллиона за рукав, дёрнул и зашипел:
— Ты чего творишь?!
— Не знаю... — Ответил курьер, даже с виду сбитый с толку, прикоснулся к губам, будто проверяя, его ли они. — Слова сами...
— Сами?! Да нас же там убьют!
— Нет, просто... просто знаю, что нам ничего не грозит.
— Да ладно?!
— Доверься. В любом случае один ты не выживешь, раз апостол Аргантоса охотится за тобой.
Роан отпустил рукав, скривился, но послушно следует за курьерами. С каждым шагом сильнее горбясь и прижимая здоровую руку к животу.
Глава 38
Храм Илмира в этом осколке куда меньше, чем в полисе Роана и стоит в центре площади. Больше похожий на каменный короб с колоннами и широкой лестницей. Ни статуй, ни украшений. Ступив на первую ступень Эллион коснулся тремя пальцами лба и сразу сердца. Курьеры повторили жест.
Тишь жмётся к Роану, а тот стискивает рукоять меча, затравленно оглядывается. Прохожие пересекающие площадь по пути к другим храмам, ни вереница просителей, ни стража не обращают внимания. Ведь курьеры опасны только во время доставки, в остальное время и мухи не обидят. Подумаешь, ведут девочку и парня, может их просили сопроводить.
Двери храма сделаны из тёмной лиственницы с толстыми прожилками чёрного камня. От них мощно пахнет дёгтем и смолой, медная ручка блестит в полуденном солнце отполированная частым хватом. Дверь для служителей. С другой стороны храма проход без дверей, для просителей.
Первый курьер со всем почтением открыл дверь и склонился в поклоне, пропуская Эллиона. Тот прошёл с прямой спиной... стоило ноге коснуться гранитного пола, как на стенах разом вспыхнули газовые лампы. Девственно-чистый свет ударил по глазам, Роан закрылся ладонью, оскалился. Вот сейчас в спину вонзится нож, а может арбалетный болт ударит в горло! Ничего. Сопровождающие илмириты озадаченно смотрят на светильники, переглядываются.
Эллион шагает безразлично, со стен на него смотрят портреты Великих служителей Илмира. На миг парню почудилось, что свет идёт от курьера, а не от светильников. Сама фигура Эллиона источает силу, а гранит под ногами жалобно трещит и... прогибается.
Навстречу вышел настоятель, высокий старец с длинными седыми волосами. За ним идут девять курьеров, а на балконах стоят люди с арбалетами.
— Вот так я и умру. — Пробормотал Роан, оглянулся на закрывающуюся дверь. — Чего?
Курьеры, что сопровождали их, опускаются на колени и распластываются, вытягивая руки в сторону Эллиона. Лицо настоятеля вытягивается по мере приближения, брови поднимаются на середину лба. Рот приоткрывается. Старик сбился с шага, качнулся и рухнул на колени, протягивая руки к Эллиону.
— Прости нас, паладин!
Курьер ответил что-то на неизвестном Роану языке, и старик зарыдал навзрыд. Крупные слёзы катятся по морщинистым щекам, исчезают в жидкой бороде. Фраза разнеслась по всему залу, резонируя среди колонн и отражаясь от стен и потолка. Повторяемая десятками служителей, как мантра.
— Паладин! Паладин!
Арбалетчики опустили оружие, сложили руки у груди, смиренно склоняя головы. Роан завертелся на месте, пытаясь понять, что вообще происходит. Паладин — это человек одарённый божеством, не пророк, но деятель. Фанатичный подвижник.
Эллион коснулся макушки настоятеля и равнодушно прошёл мимо к дверям во внутреннюю часть монастыря.
***
Тело сотрясает дрожь, а ощущение силы и всеобъемлющего знания распирает череп. Он знает имена каждого в этом городе, знает о них всё, что знает Илмир. Знает породу гранита под ногами, как он появился и когда был добыт. Знает, кто обрабатывал... Информация переплетается в огромную паутину без зазоров, теряется сама за собой. Тот самый момент, когда «за деревьями не видно леса».
Эллион качнулся и ухватился за колонну, рывком обернулся, но рядом никого. В крохотной зале он один, ряд колонн гасит лишние звуки, а у дальней стены возвышается алтарь Илмира. Свет из узкой бойницы падает на полированный гранит. Тишь и Роана увели в отдельные кельи. Больше не стоит беспокоиться о них, никто из слуг Илмира не осмелится навредить доставке паладина. Одно дело выступать против догматов божества в интересах фракции, а другое перечить мешая избраннику.
Зрение переполняется смутными образами символов, что складываются в слова и ряды чисел. Кончики пальцев подрагивают вместе с мышцами по всему телу, их память тоже заполняет нечто. Курьер качнулся, рухнул на колени перед алтарём и затвердил молитву. Умоляя Илмира укрепить его разум и благодаря за оказанную честь.
Слова молитвы касаются сознания и настраивают его, как умелые пальцы лютню. Буря «знаний» успокаивается, перестаёт донимать и глушить мысли. Дыхание нормализуется. Эллион склонил голову и прислушался к себе. По дороге к храму, когда это чувство начало расти, он думал, что умрёт на пороге или сойдёт с ума. Теперь же чувство, что сидит на берегу летнего океана и вглядывается в бесконечность.
При желании может прозреть родословную Роана до первого императора. Теперь ясно, почему за ним так охотились. У парня есть большие шансы на корону новой империи. Большие, это один на миллион. Ведь у остальных это единица к нескольким миллиардам. Курьер мыслью потянулся к другим знаниям. Божественное благословение истончается, как лёд под солнцем. Это хорошо, ведь не может смертный долго выносить такой объём знания и не сойти с ума.
