Ознакомительная версия.
– Ты настолько владеешь собой? – удивился Димуинн.
Ирунг Стейча, самый грозный маг Скира, был бледен, но его перевитые венами руки не дрожали.
– Я пытаюсь владеть собой, – тихо ответил он. – Но сдеру с Зиди кожу, едва он попадет в мои руки.
– А что собирается с ним сделать Седд Креча? – ухмыльнулся Димуинн.
– Седд Креча сказал, что отправляется в Воронье Гнездо. Я сообщил ему о твоем интересе. Он промолчал. Думаю, он не настолько глуп, чтобы предъявлять права на Кессаа, зная, что на нее претендует конг. Но я никогда не поверю, что он отказался от нее, даже если видел танец девчонки с дальней галереи! Думаю, что его Зиди следует опасаться больше, чем всех остальных преследователей.
– Кто еще мог видеть танец Кессаа? – спросил конг.
– Я, – поклонился Ирунг. – И не только потому, что есть поверье, будто однажды та, в которой отыщется хоть капля крови Мелаген, способна призвать в Оветту самого Сади. Это никому не удавалось до сего дня, и у Кессаа не вышло. Ты видел ее, светлейший, хотя бы потому, что не пропускал ни одной танцовщицы. Согласись, моя вина в том, что она ранила тебя в сердце, незначительна. Еще Седд, мои сыновья и их приятель, Лебб, сын Ролла, будущий тан Рейду. Думаю, именно сын Ролла и сболтнул Седду о красавице. Но вот что заставило моих сыновей нарушить закон и привести его в храм, я теперь уже не узнаю. Если только они не пытались заработать таким образом. Не деньги, конечно, – уважение восхитительного Седда Креча!
– Не хотел бы я убивать ни Седда, ни молодого Лебба, – процедил сквозь зубы конг.
– Неужели ты думаешь, что или тот, или другой осмелятся назвать Кессаа женой? – удивился Ирунг.
– Если доберутся до нее, то вполне. – Димуинн уперся тяжелым взглядом в пол. – Молодой Ролл сделает это по глупости, а Седд сделает, потому что так захочет. И тогда улицы Скира будут залиты кровью. Особенно вокруг дома Креча. Она не должна стать чьей-то – только моей, Ирунг!
– Но она может стать жрицей, – осторожно заметил маг.
– Для этого она должна обладать талантом не меньшим, чем талант ее матери! – зарычал конг. – И она должна доказать это! А уж если хочет стать жрицей Сето, самое меньшее, что ей могут предложить, это коснуться стены храма на холме в Суйке! И это не все, дорогой Ирунг. Она должна дождаться смерти собственной тетки или убить ее!
– Разве так сложно убить кого-то? – прошептал маг. – Хотя вряд ли девчонке известно о том, что ее ждет в случае такого выбора. К тому же, судя по всему, Кессаа сейчас в Суйке, конг. Она может стать жрицей!
– В Суйке… – Димуинн поежился. – Послушай, Ирунг, я не верю никому, но тебе доверяю больше остальных. Тини – женщина, и за ней слишком много тайн. Арух не нашей крови, хотя ему отступать некуда. Подскажи, все ли мы видим? Иногда мне кажется, что мы ходим по ковру, но если уберем его, то увидим, что наши следы не совпадают с нашими шагами.
– Именно поэтому ты и конг, Димуинн, – жестко сказал мат. – Но ковер пока не сдернут, поэтому я и сам еще не все понимаю.
– Есть что-то еще, что я должен знать, Ирунг? – спросил конг.
– Есть, Димуинн. Магия секрета, что мы использовали в моей башне, не была напрасной. В Скире был маг из-за пелены. И это не Арух.
– Поэтому он так обеспокоен?
– Да. Неизвестный маг скупил все запасы муравьиного меда.
– Зачем?
– Пока не знаю. Защита от магии поиска и излечение ран кажутся мне недостаточными объяснениями. Боюсь, что баль все-таки пытаются получить преемника Эмучи. Осталось только понять, почему в этом им помогает кто-то из магов Суррары.
Едва Рич опустилась на холодный камень, как Зиди принялся выполнять ее указания. Он понимал, что на окраине города умерших не должен принимать собственные решения. Баль немедленно выдернул пробку, напоил почти бездыханную девушку порцией меда и столько же отпил сам. Горечь стянула скулы, желудок обожгло, но в голове наступила ясность, которая позволила подчинить себе тело, отогнать страх и неуверенность. Темное небо было затянуто облаками, но разве нужно баль видеть звезды, чтобы определить их положение? До полуночи оставалось немного времени. Мешки, сверток одежды Зиди закинул на плечи и поднял почти невесомую Рич.
По-прежнему горели голубым огнем камни города умерших, и мертвецы, сидящие вдоль его стен, казались живыми. Они не двигались с места, но Зиди готов был поклясться, что их взгляды провожают его. Баль ускорил шаг и, проклиная себя за немощь, поспешил к арке. Шорох послышался за спиной, но Зиди не оборачивался. Сейчас ему казалось, что он очутился во враждебном лесу, где в кроне каждого дерева горят глаза хищника и смертельному броску мешает только одно – враг сомневается. Новая жертва ему незнакома, и это заставляет его медлить.
Город за стеной был еще более безжизненным, чем первый круг. Улицы образовывали не дома, а ряды склепов. Странно, но они казались чистыми и ухоженными, словно ряды уборщиков лишь перед закатом закончили ежедневную работу. Бледный свет охватывал и эти строения. Кованые решетки и ограды блестели от стекающих по ним голубых капель, но запах мертвечины был слабее.
– Холодно, – вновь прошептала Рич.
Зиди огляделся и шагнул в сторону. Узкий проем ближнего склепа вел в темноту, но, в отличие от соседних строений, его прикрывала решетчатая дверь. Прижав к себе девушку, Зиди смахнул паутину и, согнувшись, вошел внутрь.
Голубоватое свечение охватывало склеп и изнутри. По стенам тянулась каменная скамья, на пьедестале в окружении уродливых изваяний демонов скорби лежал ссохшийся труп. Ветхая, покрытая иголками инея ткань не скрывала ни полуокружий ребер, ни обтянутых окаменевшими сухожилиями рук, ни стиснутого этими руками меча. Кожа на черепе незнакомца еще не истлела, но вместо глаз темнели провалы. Зиди опустил Рич на скамью и потянулся к мечу, но девчонка требовательно прошептала:
– Дверь!
Невнятный шорох доносился с улицы. Зиди метнулся к выходу, затворил жалобно запевшую решетку, подхватил одного из каменных уродцев, установленного в ногах мертвеца, и забил его между решетчатой дверью и внутренней аркой. Посмотрев между прутьями, Зиди остолбенел. По дороге брели мертвецы. Источая трупную вонь, шаркая ногами, щелкая суставами, они двигались внутрь города.
– Мы закрывались от них? – прошептал баль непослушными губами, обернувшись к Рич.
– Нет.
Девчонка лежала на скамье как медуза, выброшенная волной на скирскую пристань и высушенная Аилле. Она вновь была прекрасна, если не считать обесцвеченных медом ресниц, бровей, волос, напоминающих теперь рыжий поблекший пух.
Ознакомительная версия.
