– Терпеть не могу туман, – сообщил Мадж, принюхался и наморщил нос.
– И находятся ведь придурки, которые его обожают! По мне, так пропади он пропадом. Чем тут восторгаться, когда того и гляди заплутаешь?
– Помнится, – заметил Джон-Том, – я видел такое в фильмах, когда показывали Золотые Ворота в Сан-Франциско.
– Ворота из золота! – воскликнул выдр. Судя по тому, как заблестели его глазки, он мгновенно излечился от хандры. – Слушай, приятель, оказывается, и в твоем мире есть на что поглядеть! Пожалуй, жить там не так уж плохо, а?
– Мне жаль разочаровывать тебя, однако ворота, о которых я упомянул, вовсе не из золота. Их называют так потому, что они кажутся золотыми в определенное время суток.
– А, вон оно что… Значица, они не годятся и в подметки бриллиантовым вратам Мотарии? И впрямь жалко. Ну да ладно; а насчет Мотарии я слыхал, что… – И Мадж, не дожидаясь, пока Джон-Том изъявит желание послушать, пустился рассказывать свою историю. Когда он кончил, выяснилось, что туман стал гуще.
Останавливаться, однако, никто не собирался. Мадж продолжал принюхиваться, словно надеялся уловить в сыром, промозглом воздухе некий намек на затаившуюся угрозу. Внезапно справа от него послышалось невнятное бормотание. Выдр повернулся к человеку.
– Эй, кореш, я ничего не имею против того, чтоб ты распевал свои песенки, но че ты развопился, как раненый бегемот?
Джон-Том промолчал. Впереди проступал из пелены тумана лес, и юноша был занят тем, что пытался различить что-либо за первым рядом деревьев. Наконец он отозвался:
– Мадж, я тут ни при чем. По правде говоря, я как раз хотел спросить тебя…
– Меня? Да я держу пасть на замке, не то что некоторые!
– Не спорю, однако носом ты шмыгаешь так громко, что слышно на всю округу. Сделай милость, перестань фыркать. Кажется, я расслышал какой-то посторонний звук.
Мадж нахмурился, но подчинился. Он прислушался и сощурил глаза.
– Разрази меня гром, парень, ты прав! Надо же, я думал, тока ты можешь петь таким гнусавым голосом!
К Джон-Тому приблизилась Дормас. Она настороженно повела ушами.
– Вы тоже слышали, ребята? Кто-то то ли поет, то ли читает заклинание. И чувствуете, какой мерзкий запах?
– Чем пахнет? – спросил Клотагорб, который не отличался ни остротой слуха, ни зоркостью Маджа. Кроме того, все внимание волшебника было поглощено очками, которые постоянно норовили запотеть от сырости.
– Сдается мне, грызунами. – Дормас глубоко вздохнула. – В воздухе столько влаги, что трудно сказать наверняка.
– Верно, дорогуша. Так и чудится, что вот-вот захлебнешься.
– Мадж, – проговорил Джон-Том, состроив гримасу, – на будущее выбирай, пожалуйста, сравнения поизящнее.
– Приятель, против правды не попрешь.
– Да, грызуны, – подтвердила Дормас. Ноздри лошачихи раздулись.
Джон-Том ощутил себя беспомощным младенцем. Рядом со своими товарищами он выглядел совершенно невосприимчивым к запахам.
– Нельзя ли установить, сколько их там? – осведомился Клотагорб.
– Как тут установишь? – хмыкнула Дормас. – И потом, какая разница?
Мы ведь двигаемся не в том направлении.
– Вполне возможно, что возвращаться мы будем другой дорогой. – Волшебник задумчиво поглядел на клубящийся туман. – Лично мне было бы весьма любопытно узнать, по чьей территории пролегает наш путь.
Сорбл испустил тяжкий вздох.
– Мне тоже, – буркнула Дормас.
Мадж с недоверием воззрился на лошачиху, затем перевел взгляд на чародея.
– Вы что, спятили? Или забыли, что любопытство до добра не доводит?
– Волков бояться – в лес не ходить, – бросила Дормас и направилась к деревьям, обнюхивая на ходу землю.
– Мы находимся далеко от Оспенспри, за пределами цивилизации, – изрек Клотагорб и надел на клюв очки, которые немедленно начали запотевать. – Однако это ничего не значит. До меня доходили слухи о диких племенах, которые якобы населяют здешние чащобы. Было бы неплохо самим убедиться в их существовании.
– Начальник, а не проще ли прочесть какую-нибудь книжонку?
– Да будет тебе известно, господин недотепа, что никакие, как ты выразился, книжонки тут не помогут. – Чародей повернулся, намереваясь, очевидно, последовать за Дормас. – Их просто нет. Исследователи предпочитают изучать тропики или края с умеренным климатом. Здесь же до нас почти никто не бывал, поэтому нам предоставляется поистине уникальная возможность.
– Ага, угодить в пасть какой-нибудь мерзопакостной крысе. – Мадж посмотрел на Джон-Тома. – Ты согласен со мной, паренек?
– Я согласен с тем, что, не рискуя, ничего не узнаешь, – произнес юноша и удостоился одобрительной улыбки Клотагорба. – Извини, Мадж. – С этими словами Джон-Том двинулся следом за волшебником.
– Идиоты! Ну и хрен с вами, проваливайте отсюда!
Выдр сложил на груди лапы и демонстративно уселся на землю. Сильнее всего он разозлился из-за того, что спутники попросту игнорировали его. Он вовсе не возражал, чтобы на него кричали, вопили, оскорбляли, однако, когда те, с кем Мадж расходился во мнениях, вели себя так, как будто выдра не существует на свете, ему хотелось пересчитать собеседникам ребра или, пуще того, распороть брюхо. Впрочем, в теперешнем положении он не мог рассчитывать даже на такое утешение, ибо его нож не проткнул бы панциря Клотагорба, а Джон-Том и Дормас наверняка предугадали бы намерения выдра. Поэтому Мадж сорвал свою злобу на ни в чем не повинном кусте, который, к собственному несчастью, имел неосторожность вырасти поблизости от того места, где плюхнулся на мокрую траву раздосадованный выдр.
Джон-Том, Дормас и Клотагорб по-прежнему не обращали на кипевшего от негодования Маджа ни малейшего внимания. Они пытались определить источник загадочных звуков, раздававшихся в лесу. Казалось, их разносит по окрестностям заполонивший плато туман. То была песня – диковинная, непривычная для слуха. Мелодия различалась отчетливо, но вот слов было не разобрать.
– Древний язык, – сказал чародей. – Несомненно, заклинания передавались из уст в уста, от колдуна к колдуну, так что те, кто заклинательствует сейчас, могут и не понимать того, о чем поют. Однако чары есть чары, они все равно сохраняют силу.
Джон-Том никоим образом не относил себя к лингвистам, но даже он чувствовал древность заклинаний. Те как будто состояли большей частью из рыков и стонов, то бишь из звуков, которые обычно издают существа, не способные ни мыслить, ни говорить. Неудивительно, что Клотагорб заинтересовался открытием Маджа. Юноша обернулся к выдру.
– Эй, Мадж, чего ты там застрял? Иди сюда!
– Ну уж нет, приятель, – отозвался выдр, подчеркнуто поворачиваясь спиной. – Ежели вам так приспичило, можете подыхать, а у меня в роду дураков не было.
