Я молча уставилась на него: мол, видишь, теперь убедился?
— Твою налево!..
Это он у меня успел выражений нахвататься…
— Что ты съела?! — унылое выражение мгновенно сменилось хмурой озабоченностью.
Я взглядом указала на куст. Мой спутник поморщился:
— Понятно. Тебя разве Магистр Альвиона в травах и ягодах разбираться не научила?
Я красноречиво закатила глаза. Учить-то она учила, да только я — не учила! Кто же знал, что оно пригодиться может? Мне проще ничего не есть из неизвестного растительного, чем учить, почему его есть нельзя. Но тут же — дернул черт…
— Лежи смирно! — и Свят, сорвавшись с места, резво убежал куда-то в направлении леса.
Да, можно подумать, я сейчас встану и уеду без него… В общем-то, я бы и встала, и уехала… если бы смогла. Проклятая ягода! Ведь куча безвредного вокруг растет — и надо же мне съесть именно опасную!.. Разыграть хотела, называется…
Нда.
Харт вернулся на удивление быстро, притащив с собой целую кружку какой-то ягоды. Присев рядом, он пару раз перевел взгляд с моего беспомощного тела на кружку, явно раздумывая, как бы сие противоядие в меня впихнуть. А выход-то один…
— Припарки делать придется, — пробормотал Свят после безуспешных попыток протолкнуть ягоды сквозь мои судорожно сжатые челюсти и, не удержавшись, упрекнул: — нашла время болеть!.. Ведь почти догнали твоего пророка!..
А сам-то, а сам-то!.. Кто из нас двое суток от лихорадки страдал, ась? Я, что ли?
— Это непредвиденное обстоятельство! — возмутился он, прочитав ответ в моих глазах.
Это — тоже!
— Это — нет!
Да, как и сапог…
— Если в следующий раз решишь меня разыграть — так хоть о своей безопасности прежде позаботься! — продолжал сурово отчитывать меня он. — Думать надо, что ешь, не маленькая!
Да, третье тысячелетие скоро разменяю… А как была всю жизнь рассеянной растяпой, так и останусь. Это уже не просто диагноз, это — лечению не подлежит…
— Ладно, не злись, — харт развел костер и подвесил на огонь котелок, бросив в быстро закипевшую воду ягоды и листья какого-то кустарника.
Опять еда всякой дрянью вонять будет… От привкуса перебей-травы едва отделались, теперь очередная «приправа» назревает…
— Кась, ты на меня сильно сердишься?
Ого! Что, совесть из длительного запоя вышла и решила проявить себя?..
— Это для твоего же блага!
Я те такое «благо» покажу! Только поправиться помоги!..
— Про то, что ты насекомых боишься, я не знал, честное слово! Это ведь непростые жуки…
Я метнула на него свирепый взгляд. Да, лечебные жучки, я уже поняла. Помогали мне избавиться от случайно выживших нервных клеток.
Свят, помешивавший варево в котелке, повернулся ко мне и невозмутимо пояснил:
— Ты курить не хочешь, заметила?
Упс. Точно, не хочу. Даже странно. Я бы и не заметила, если бы он не напомнил… До случая с жуками — мучилась и днем, и ночью, а сейчас — и забыла уже…
— Они весь накопленный негатив и его причины из существа вытягивают. И кошмары тебя мучить перестали.
Перестали. Но надолго ли?.. Кошмары здесь, как и Альвионе, преследовали меня постоянно, и никуда от них не скроешься…
— Колючки — тоже для пользы дела.
Массаж лечебный, никак?.. Иглоукалывание?..
— Зато у тебя шея со спиной болеть перестали.
Ладно, про хандроз забудем. А сапог?! А сапог с водой?! Я бросила возмущенный взгляд на вышеозначенную обувь.
Харт немного смутился:
— Ну, а сапог… Хм… Сапог — просто так… Не удержался. Извини.
И получил свое…
— Ладно, мы в расчете. Мир?
Я подумаю.
Припарки, надо сказать, граждане, дело мокрое и неблагодарное. И, хотя «припаривали» мне исключительно лицо и шею, воды под одежду набежало изрядно. Зато помогло, но ждать результата лечения пришлось около часа, а потом еще полчаса — растирать затекшие мышцы. Короче, полдня оказались потрачены впустую. Ну, почти впустую. Потому как, поразмыслив, я решила харта простить, и мы опять начали нормально общаться, а не строить друг другу козни. Вру, конечно, строили втихую, но, по крайней мере, ни по одному из нас этого непотребства не заметишь.
Впрочем, следующим вечером мои мечты о сладкой мести все же сбылись. Опять-таки — совершенно случайно!
Но — давайте по порядку.
Итак, ближе к уже упомянутому вечеру следующего дня, мы добрались до искомых Зеленых сосен. Деревушка, прямо скажем, яркой выраженной красотой и индивидуальностью не страдала и ничем особенным не выделялась. За исключением, может, той самой легенды о загадочной девушке. Свят мне за эти дни успел все уши прожужжать, рассказывая и о немыслимых сокровищах, и о таинственном призраке, и о жутких стражах клада. И вкратце суть истории сводилась к следующему.
Жила-была на свете одна бабулька. Такая древняя, что даже старожилы деревни не могли вспомнить, сколько ей лет. А помогала той старушке по хозяйству прапраправнучка — девица на выданье. Но вот ведь засада: бабулька деньги любила — страсть как, а зарабатывать сама — уже не могла и подключила к этому делу девушку. А та — мастерицей слыла на все руки. Полотна ткала, но не простые (нет, и не золотые), а, гм, двигающиеся. Речка на ее полотне журчала и убегала в никуда, птички — пели и порхали с ветки не ветку, облака — сновали по небу туда-сюда и так далее. И чудеса эти жители приграничных миров на ежемесячных ярмарках с руками отрывали.
Старушенция же, хитрюга подлая, у внучки все честно заработанные средства отбирала и, под предлогом, что, мол, на ее приданое копит, собирала в один большой сундук. И, по аналогии, с сундука ни днем, ни ночью лишний раз не слазила. Даже нужду, простите за откровенность, рядом с ним в горшок справляла. А девчонка, балда, верила, и все деньги в сейф на хранение сдавала.
И вот пришло время местной долгожительнице отойти в мир иной. И, граждане, представьте себе, эта скряга однажды, ясной лунной ночью, втихаря от внучки, собрала все ее деньги и удрала с ними в лес, дабы упрятать сокровища подальше. Мол, если мне не достанутся, то и вам — фиг с маслом. А девушка как раз возвращалась с гулянки и, не будь дурой, тайком отправилась за ней и проследила, куда именно вредная старушенция деньги запрятала. Бабулька, зарыв сокровища, на месте же и умерла, но успела ведь прежде шибко сильное заклятье на клад наложить. Настолько сильное, что и внучка, едва начав рыть землю, отошла следом за своей прапрапрабабкой.
— И с тех пор — каждое полнолуние дух девушки возвращается в лес, проходит по известному пути и никак не может поверить в то, что сокровища утеряны для нее навсегда, — торжественным голосом резюмировал харт.
