-Яросвет! – рявкнул Ярослав, когда стрела просвистела от него совсем близко – в паре локтей. – Ты и Добран – выметите их! Травень, Жаро… Ах да… Два десятка поведёшь налево. Бери жарооковых кметей! Остальные – за мной!
Дальше, впрочем, хоть бой и случился, славы в нём не было. Лишь – горькая месть… Мужчин в селе почему-то оказалось немного, да и те сопротивлялись хоть и яростно – неумело. Часть легла ещё на околице, пешим строем пытаясь преградить дорогу коннице. Других выбили стрелами и сулицами уже вдогон. Третьих… А третьих и не было. Напоследок – в награду – осталось беззащитное село и столь же беззащитные женщины и дети в нём. Многие воины, не видя в этом ничего плохого, воспользовались этой беззащитностью сполна. Наверное, так же кричали женщины в Торонтоне, когда их насиловали, также плакали дети, цепляясь за материнский подол, когда их отрывали, в горячке отшвыривали безжалостно… Многие так и погибли…
Ромуальд седло не покидал, ехал через всё село с каменным лицом и посохом – вновь окровавленным – поперёк холки положенным. Мимо него протащили кричащую, уже в разодранной лопоти женщину – он оставался холоден. Метким броском пришпилили к стене отрока – даже бровью не повёл… Остановился лишь у одного дома – не слишком богатого, но красиво изукрашенного резьбой, с изящным коньком на крыше и свеже построенным овином на задворках. Во дворе и в доме уже хозяйничали воины, один из них тащил за волосы, веселясь и огрызаясь на плоские шутки товарищей, молодую и спелую девку в разодранной рубахе. В прореху маняще вываливались острые девичьи груди…
Увидев Ромуальда, девка взвизгнула и рванулась волос не щадя. Закричала сначала не разборчиво, потом…
-…Ромуальд! Дядя Ромуальд! Спаси! Спаси меня, молю!
Старик сидел весь белый, но ни один мускул на лице не дрогнул. Дружинники, поначалу замявшиеся, давшие девке добежать до проводника, ободрились и уже вдвоём её схватили, потащили куда-то за дом.
-Дядя Ромуальд!!! – уже нечеловеческим голосом закричала девушка. – Ради вашей дружбы с отцом!
-Он не спас моих, Ганна… - глухо возразил старик.
-Он пытался! – рванувшись и вынырнув из рубахи, прокричала Ганна. – Он спас твою внучку! И внука!
-Внучки у меня уже нет… - тихо, так что Ганна вряд ли слышала, ответил Ромуальд. – И друга…
Он так и не сказал ни слова, пока дружинники, на этот раз озверевшие, прямо на его глазах обратали Ганну. И тут же взяли по очереди. Только глаза крепко-крепко сомкнул…
Подъёхавший Добран ужаснулся – лицо старика походило на лицо мертвяка, монстра ходячего. Только из-под век иногда вытекали две одинокие слезы. И катились по бугристым щекам до подбородка, оставляя две блестящие дорожки…
-Мы победили, Ромуальд! – тихо сказал он, не посмев даже коснуться рукой. – Твоя деревня отомщена!
-Зажгите эту! – тихо велел, не попросил старик. – Со всех концов!
-Со всех – Ярослав не даст! – возразил рассудительный десятник. – Он тех, кто успеет уйти, щадить велел! За той околицей наши молодцы не охотятся… Многие и ушли…
-Тогда – хотя б отсюда! – уже не так требовательно сказал Ромуальд. – Вражье гнездо…
-Отсюда – можно! – почесав бритый затылок, пробурчал Добран. – Но я всё же с Ярославом поговорю!
-Говори…
Десятник ускакал, но Ромуальд не стал ждать. Факел, не факел, а светильник в доме его друга, лучшего гончара этой деревни Выкинда, был всегда. А кстати, где сам гончар?!
Наконец-то спешившись, он не спеша прошёл через двор, с усмешкой отметил обрушенный гончарный круг – его дар Выкинду на прошлые именины. Поднялся по ровным, одна к одной ступенькам крыльца. И ручку эту он мастерил – из меди, как только он умел. А петли – Ромуальд Младший. Тоже добрый мастер-медник. А вот – горница, вот – светильник. Добрый светильник, медный… Кто там его мастерил? А кто смастерил все горшки и кувшины в его доме, ныне порушенном? Чего страдать? Вот только светильник – не самое лучшее средство для поджога. А печь – горячая. Значит, и угли не превратились в пепел…
-Угольки, уголёчки! – пробормотал старик, вытаскивая полную лопату и вываливая её на покрытые дешё
вым половиком. Шерсть сразу задымилась.
-Всё, Выкинд! – проскрежетал Ромуальд зубами. – Я отмщён!
-Предатель! – раздался за спиной яростный голос гончара. – Убийца!
В спину Ромуальду вонзилось что-то твёрдое и острое, он захрипел, выворачиваясь и падая на колени. Посох, однако, из рук не выпускал и как развернулся, все оставшиеся силы вложил в один-единственный удар. От этого удара остриё вошло под дых и уже Выкинд заскрипел зубами и рухнул поверх друга, мешая свою кровь с его. Деревенский иерей сказал бы наверное, что так они свершали старинный варварский и жутко языческий ритуал братания… Но и он был к тому времени мёртв.
8. Ярослав и Тилла. Близ Торонтона. Поздний вечер 23 дня месяца Серпеня.
Рыжие Камни, даром что сплошь деревянные, вспыхнули быстро и жарко. Вот тебе и влажная погода… Началось всё, что обидно, с той стороны, что уже прошли. Не исключено, гардары же и подожгли… Уходить пришлось быстро, бросая награбленное, иногда натягивая штаны уже на ходу… Когда собрались за околицей, на безопасном расстоянии от занявшейся одним большим костром деревни, воины на месте были все. Недосчитались, правда, двух щитов, лука и шлема, но растяп Ярослав наказал примерно… А потом развернулись и направились ночевать в Торонтон. Благо, близко…
Ещё по дороге Ярослав сурово предупредил:
-Баб не обижать!.. Они и без вас – обиженные Богами!
-Да что ж мы, не люди? – обиделся за всех Яросвет.
Ярослав тогда хмыкнул с явным сомнением… Угадал. Уже по прибытии многие дружинники выбрали себе подруг и разошлись по домам. В сёдлах остались лишь заранее назначенные вартовыми53 воины Добрана, да те, кому женщин не досталось…
-Эй, а где старик? – только тут вспомнил Ярослав.
-Нету его! – ответил кто-то из десятников. – Он, кажется, в том доме был, что первым загорелся!
Тут и Добран очнулся, с ругательством по лбу себе врезал:
-Он ведь и уговаривал меня деревню поджечь! Со всех, мол, концов! Чтобы неповадно было…
-Ты не поджёг? – заинтересовался сотник.
-Что я, Родом обиженный? – возмутился Добран. – Я тебя искать поехал! Ты ж такие дела решаешь!
-Молодец! – одобрил Ярослав. – Жаль только, никого подле оставить не додумался…
-Так ты ж понимаешь, всем пограбить надо…
-А что ж мне не сказал?..
-Так… Пока нашёл в вертепе этом, пока добрался – пожар и начался! – виновато развёл руками десятник. – Тут уж не до того было…
