Ознакомительная версия.
— …и совсем не твое дело, — сдавленно закончил Юлиан. Крикс пожалел, что не расслышал, что он говорил до этого.
Дарнторн и в этот раз предпочел сделать вид, как будто ничего не слышит.
Придвинувшись поближе к Лэру, он самым задушевным голосом спросил:
— А расскажи нам, Лэр, как вообще живет каларийская аристократия? Говорят, вы страстные лошадники? Всегда мечтал взглянуть на вашу знаменитую породу, как там ее называют — карсы, что ли?… Или подожди, когда мы встретились, ты ехал на таком… животном… вроде мохноногой каракатицы… так это вот и был ваш знаменитый "карс"?
В висках у Крикса застучало. Молча наблюдать за этой сценой становилось нестерпимо. Но и вмешиваться в то, что его совершенно не касалось, было очень глупо. И небезопасно, наконец.
— Отвали, Дарнторн!.. — по голосу светловолосого было понятно, что он даже не надеется отделаться от своего мучителя. Крикс не спрашивал себя, почему парень просто не съездит Льюберту по физиономии, это было и так понятно. На соседних скамьях, слушая Дарнторна, от всей души веселились его старшие друзья. Должно быть, калариец чувствовал себя таким же одиноким и затравленным, как Безымянный, когда Каттинар высмеивал и унижал его на глазах стоящих чуть поодаль и глумливо ухмылявшихся дружков. Правда, посмотрев на Льюберта, Крикс в полной мере осознал, что Каттинару не хватало тонкости. Наверное, с таким изяществом втаптывать человека в грязь мог только прирожденный лорд.
Вот и сейчас Дарнторн лишь беззаботно рассмеялся.
— Да брось, мне просто интересно — правда, что вы там зимой живете в одной комнате с коровами и овцами?…
Крикс сверлил глазами спину Льюберта и думал про себя — пусть только обернется, пусть посмотрит на него, и тогда у него, по крайней мере, будет повод с ним заговорить.
О да, тогда он бы сказал Дарнторну все, что думает о нем и о его манере изводить других людей!..
Дарнторн, посмеиваясь, говорил что-то еще про каларийские обычаи, но Крикс впоследствии никак не мог точно припомнить его слов. Когда он возвращался к этому моменту, вспоминался только неприятный холодок под ложечкой и гулкий шум в ушах.
А еще вспоминался тот момент, когда он понял, что Дарнторн не обернется. Незачем Дарнторну оборачиваться. Это ему самому был нужен повод, чтобы продолжать сидеть и ждать… чего-нибудь… вместо того чтобы вмешаться.
От этой мысли Крикс невольно дернулся, как от пощечины. И, подавшись вперед, как будто бы иначе Льюберт его не услышал, отчеканил:
— Тебе же, кажется, сказали — отвали!
Обернулись оба. Две пары глаз — темные и серовато-голубые — с недоумением впились в него.
— Что-о? — в голосе Дарнторна слышалось такое удивление, как будто к нему обратилась каменная статуя.
— Отвяжись от него. Что он тебе сделал?
— А тебе-то что?… Послушай, Лэр, он что, твой друг?… — Дарнторн окинул Крикса взглядом и скривился. — Вот уж, действительно, очаровательная парочка: южанин и вонючий калариец. Лучше бы сидели по домам, чем приезжать позориться в столицу.
— Лучше уж быть южанином, чем богатым маменькиным сынком в девчачьих тряпках! — не остался в долгу Крикс.
— Так тебе не нравится, как я одет? — прищурился Дарнторн. — Ах да, я понимаю… Твоя матушка и остальные домочадцы, должно быть, больше привыкли одеваться в мешковину. Представляю себе: толпа нищих и чумазых дикарей, которые всем миром собирали деньги на твою поездку в Академию…
Крикс вскочил. В деревне ему за глаза хватило оскорбительных намеков о его родителях — и настоящих, и приемных.
— Еще одно слово… слышишь, ты?! Еще хоть слово, и ты точно пожалеешь.
— Все, все, молчу, — Дарнторн, в свою очередь, поднялся на ноги. Он смотрел на Крикса снизу вверх и улыбался. — Я всего-то только и хотел сказать, что здесь, в Лаконе, вряд ли кто-нибудь обрадуется сыну энонийской шлюхи.
Криксу показалось, что его ударили под дых. Любезный тон Дарнторна и его тонкая улыбка до того не сочетались с тем, что он сказал, что на какую-то секунду Крикс просто замер, потрясенно глядя на него.
Зато потом он понял. Сразу все.
Наверное, Дарнторн все же не ожидал, что "энониец" перемахнет одним прыжком через две разделяющие их скамьи, поэтому и пропустил удар, направленный ему в лицо.
Криксу показалось, что под костяшками пальцев что-то хрустнуло, он мельком видел кровь, брызнувшую из носа Льюберта, но это его не остановило. В тот момент он так ненавидел Дарнторна, что страх нанести противнику серьезный вред, всегда присутствовавший где-то на краю сознания в их деревенских драках, переродился в страстное желание бить изо всех сил, нисколько не считаясь с тем, чем это может кончиться.
Впрочем, Дарнторн тоже имел мало общего со Скаем или Ленсом.
И из него последние семь лет воспитывали воина. Поэтому, едва опомнившись, он ответил несколькими быстрыми и точными ударами, заставившими Крикса согнуться пополам от боли, а потом, схватив противника за шиворот и сделав ловкую подсечку, повалил его утоптанный песок площадки, чтобы в следующую минуту придавить к земле, усевшись на него верхом. Одновременно несколько лаконцев вцепились в Юлиана Лэра, вознамерившегося вмешаться в драку, из-за чего на скамьях случился небольшой переполох. Но большинство учеников даже не обратили на каларийца внимания, продолжая жадно наблюдать за тем, как Дарнторн расправляется с нахальным энонийским выскочкой.
Оказавшись полновластным хозяином положения, Льюберт еще несколько раз ударил побежденного врага, разбив ему лицо и губы, и кто-то из старших уже высказался в духе "Ладно, Льюберт, хватит с него… что ты разошелся?…", как случилось то, чего не ожидал никто из наблюдателей. Высвободив руку, прижатую к земле коленом Льюберта, Крикс рывком дотянулся до него, схватил за рубашку над ремнем и со всей силы дернул на себя. Не ожидавший ничего подобного Дарнторн, не удержавшись, повалился на противника, и они вместе покатились по земле, хрипло ругаясь и шипя, как два сцепившихся кота. Тут уже и старшие внезапно вспомнили, что драка во дворе противоречит правилам Лакона, и бросились разнимать противников. К тому моменту, как им удалось оторвать Крикса от Дарнторна, последний отбивался уже вяло и как будто нехотя. Кровь и грязь, размазанные по его лицу, делали знатного наследника почти неотличимым от его противника. Одежда на обоих превратилась в грязные лохмотья, так что утверждать наверняка, кто именно из них был сыном лорда, стало крайне затруднительно. Дарнторн выглядел обескуражено и почти жалко. Продолжать драку он определенно не желал, так что самоуправство старших воспринял с явным облегчением. Крикс, напротив, еще не пришел в себя и оказал лаконцам яростное, хотя и короткое сопротивление. Потом кто-то из старших умело заломил мальчику руку за спину, и Крикс, шипя от боли, замер в странном, перекрученном и неудобном положении, разом забывая о Дарнторне и о Лэре. Все, что имело значение в эту минуту — это боль, пронзившая плечо и локоть, и отчаянная мысль — а вдруг лаконец, который каменными пальцами вцепился в его запястье и в плечо, сейчас возьмет и резко дернет его за руку?… Боевое настроение улетучилось бесследно, и колени подгибались от внезапно подступившей слабости.
Ознакомительная версия.
