— И кто же твоя богиня?
Амарель помедлил, прежде чем ответить:
— Кальфандра.
Он не удивился бы, окажись это имя здесь запретным. Допустим, долгие годы никто не осмеливался поминать богиню смерти, но он, Амарель, дерзнул это сделать. Возможно, его опять схватят за волосы, приставят нож к горлу, и придётся звать Сверна. У того наверняка Дыхание Жизни наготове.
Однако ничего не произошло. Хан только откинулся на подушки и повторил:
— Кальфандра.
— Моя богиня, — горячо продолжал Амарель, — она… благословила ваш город! Вашу страну!
По сути, так и было. Ведь именно в Бей-Яле Амарель хотел построить храм, призвать людей, чтобы следовали за ним. Да, верно, Кальфандра благословила этих смуглолицых, и горе им, если они посмеются над её волей! Амарель почувствовал, как теплеют кончики его пальцев. Пожалуй, скажи хан что-то оскорбительное о Несравненной, Амарель не сдержался бы!
— У нас слышали о Кальфандре, — Эрекей, казалось, раздумывал. Может быть, его изумила горячность Амареля — по лицу хана, да ещё и при таком плохом свете, ничего нельзя было понять.
— Она одаряет своей милостью, кого пожелает, — Амарель немного успокоился. Обнаружил, что кулаки его стиснуты, и поспешно разжал пальцы.
— И это она сделала тебя колдуном? Мархыс сказал мне, что ты властен над огнём.
— Да, Несравненная богиня наградила меня за верную службу, — говоря это, Амарель, конечно же, решил утаить, что он — один из дэйя. Пусть Эрекей считает его кем-то особенным! Пусть думает, что всякий, кто служит Кальфандре, может удостоиться от неё волшебной награды. Пусть все бей-ялинцы так думают! Тем охотнее они побегут в храм Кальфандры… когда тот будет построен.
— Покажи своё колдовство, — потребовал хан, и Амарель поднял руку, стараясь собраться с мыслями. «Дар… что горит и пылает… Великая Кальфандра поможет»…
На кончике указательного пальца Амареля вспыхнул огонёк, похожий на огонёк свечи. Он разрастался, пока не стал размером с голову хана. За спиной Амареля слышалось испуганное бормотанье раба — наверное, читал молитву своим несуществующим лунным богам.
— Красиво, — одобрил Эрекей. Он либо не боялся волшебства, либо успешно подавил свой страх, подумал Амарель и погасил огонь.
— Вы желаете видеть моего елмауза, могучий хан? — почтительно осведомился он.
— Желаю.
Амарель порывисто поднялся на ноги, подошёл к окну, через которое можно было увидеть вечернее небо, и крикнул:
— Сверн! Сверн!
Хан подошёл и встал рядом.
Да, Амарель помнил, что не стоило звать дракона по пустякам — только если нужен… но ведь он был нужен! Этот разговор… его следовало завершить достойным образом!
И Сверн прилетел. Собой он закрыл круглый диск луны на небе, и казалось, что этот крылатый ящер — елмауз — просто-напросто проглотил её. Подлетев к дворцу, он заглянул в окно. Амарель улыбнулся, радуясь, и помахал Сверну рукой — мол, лети обратно. Кажется, тот всё понял, потому что без лишних объяснений развернулся и исчез в небе.
— Что скажете, могучий хан? — Широкая улыбка не сходила с лица Амареля. Ему показалось, что и губы Эрекея дрогнули.
— Невиданное дело, — помолчав, ответил он. — Мы ещё поговорим, Амрел. А пока — ступай.
Амарель попятился к двери и вышел. Только в коридоре он почувствовал, как сильно утомлён этим днём, и как хотелось бы сразу упасть на своё ложе в доме бея и уснуть.
IV
Королевская ванна — это вам не корыто! Эсфи ловила мыльную пену и размазывала по лицу, а Маргрета приспособила ей под голову подушку — и неважно, что та намокнет, главное, чтобы жёстко не было. Запахло чем-то приятным, и Эсфи глубоко вдохнула, пытаясь понять, что это.
— Я вам добавила в воду ароматическое масло, принцесса, — пояснила Маргрета, и Эсфи от удовольствия зажмурилась.
— Ты такая хорошая. Кому ты до меня прислуживала, Маргрета?
— Высокородному господину Иамракасу, — отозвалась служанка.
— Он добрый человек? — Эсфи пошлёпала ладонями по воде.
— О да, — горячо согласилась Маргрета. Она отошла от ванны и присела на стоявшую у стены скамью. — Очень любит животных. И детей. А слугам никогда не скажет: «Убирайся вон!»
Слушая её, Эсфи подцепила целый ком мыльной пены и водрузила себе на голову так, словно это была корона. Маргрета добродушно рассмеялась.
— Скажете, как вода начнёт остывать. Я вас сразу оттуда и вытащу.
— А я тоже не говорю слугам, чтобы убирались вон, — Эсфи поправила «корону». Подушка под её головой начала намокать.
— Вы славная, — тепло ответила Маргрета.
Эсфи улыбнулась, но улыбка тут же исчезла — приятное ощущение отчего-то сменилось тревогой, и она всё росла и росла. Эсфи явственно ощутила, что в комнате есть кто-то третий… Голос Маргреты, продолжавшей говорить про господина Иамракаса, как будто отдалился, зато шорох за спиной у Эсфи был прекрасно слышен.
— Принцесса! Принцесса, с вами всё в порядке?
Обеспокоенная Маргрета нависала над ней, расплываясь одним огромным коричневым пятном.
— Да у вас и вода остыла! А ну-ка вылезаем! — Маргрета подхватила Эсфи, как былинку, и вытащила из ванны. Подушка соскользнула с бортика и плюхнулась в воду.
— Пойдёмте в комнату, я вам жарко затоплю очаг, — Маргрета так закутала Эсфи в плотное мягкое покрывало, что оттуда торчали только её ноги.
— У меня пена на голове осталась, — Эсфи понемногу приходила в себя. — Маргрета… мы… мы же одни здесь?
Ответ прозвучал так недоуменно, что все подозрения насчёт Маргреты рассеялись:
— Конечно, одни! Кто будет подсматривать за вами?! Я бы такому руки-ноги повыдергала!
Ком пены так и слетел с головы Эсфи. С помощью служанки она добралась до своей комнаты, улеглась в постель и слушала, как трещат дрова в очаге. Маргрета всё делала удивительно быстро и хорошо. Немудрено, что господин — как его? — Иамракас благоволил к ней.
— Завтра у Его Величества короля Аранжи день рождения, — без умолку говорила Маргрета, грузно сев на кровать рядом с Эсфи. — По этому случаю будет представление!
Эсфи не было дела до праздников — она пыталась понять, что с ней случилось в ванне. Но голос Маргреты назойливо врывался в уши:
— Представление — это когда маги, королевские маги, показывают чудеса! Вы слышали о чудесах — настоящих, совсем как в сказке? Вам хотелось бы посмотреть на это, Ваше Высочество?
Эсфи неожиданно для себя засмеялась. Она могла такие чудеса творить, что Маргрета и все — наверное, все — королевские маги ахнули бы от изумления. Но то было раньше, а теперь Эсфи опять превратилась в беспомощную слабую принцессу. И посмотреть на представление она всё равно бы не смогла, о чём Маргрета не подумала.
— Может, вам воды принести? Или ещё чего? — Маргрета подоткнула Эсфи, как маленькой, одеяло под бока.
— Нет, — Эсфи была немного утомлена её заботой. Хотелось потребовать, чтобы Маргрета… убиралась вон, но нет, Эсфи не сумела бы так сказать. Раньше — запросто. Но после путешествия она стала совсем другой Эсфи.
— К чему вы прислушиваетесь? — вдруг тихо спросила Маргрета, наклонившись к Эсфи — та чувствовала её дыхание. — Вы… чего-то боитесь?
«Да», — подумала Эсфи и вслух ответила:
— Нет.
Интересно, жаловался ли господин Иамракас служанке, что от неё пахнет луком? Вряд ли она подходила к нему так близко, решила Эсфи. Она вздохнула с облегчением, когда Маргрета отодвинулась и уверенно заявила:
— Со мной вам бояться нечего, а у дверей день и ночь стража стоит. Ни одна мышка сюда носа не просунет.
Мышка… Эсфи сжала в кулаке краешек одеяла. Вот на что это было похоже — как будто у стены копошилась маленькая мышка!
А она-то себе напридумывала! Эсфи посмотрела в сторону Маргреты, щурясь, уже с совершенно другим выражением лица.
— Принеси мне чего-нибудь. Есть тут… яблоки? Зелёненькие, твёрдые…
— А как же! Этого добра везде хватает! Погодите, я вам чего-нибудь и повкуснее принесу…
