Я почувствовал, как меня клонит в сон. Ирина со смехом потрепала меня макушке.
– Заморил червяка? – спросила она.
– Не червяка, а целого удава, – ответил я с улыбкой. Невозможно сидеть букой с красивой женщиной. Ирина оценила корявую шутку. Улыбнулась в ответ, продемонстрировав белоснежные ровные зубы.
– Можешь пока подремать. Ужин все равно раньше шести не подадут. А к тому времени, возможно, мы уже поедем.
– А кто нас цеплять будет?
– Проходящий из Старой Ладоги, – чуть подумав, ответила Ирина. – Я точно не знаю, может, у Ивана Олеговича планы поменялись. Мы вообще завтра планировали отъезд, но вы быстро управились.
Советом Ирины я не стал пренебрегать. Скинул башмаки и лег на диван. Под разноголосицу свистков маневровых, голосов по громкой связи, оглушительного грохота буферов, когда проводится сцепка вагонов, я закрыл глаза и мгновенно уснул.
Кто-то прикоснулся к моему плечу. Я мгновенно вынырнул из липких лап сна. Надо мной склонился Иван Олегович.
– Вставай, сейчас ужинать будем. Можешь переодеться в моей спальне. Борис тебе одежку подобрал. Старье соберешь в этот кулек и выставишь в тамбур. На, держи.
Он подал мне черный большой пакет, в котором прощупывалась одежда и какая-то обувка. Я поспешил в спальню. С интересом посмотрел, что мне принесли. Борис не стал заморачиваться и купил все, начиная от трусов и носков до футболки с легкими хлопчатобумажными брюками. Даже ремень прилагался, как и бежевые летние туфли. Переодевшись, я посмотрел в зеркало и не узнал себя. Какой-то полноватый мальчишка с короткими темно-русыми волосами, но в новенькой футболке выглядевший вполне неплохо и скрывавшей живот и бока. Даже не скажешь, что толстоват для своего высокого роста, и годами еще мал. И все же Забиякин существенно помог мне сформировать фигуру. Надо только не бросать заниматься спортом.
– Теперь совсем другое дело! – воскликнул Булгаков, когда я вышел из спальни, неся в пакете старую одежду, олицетворявшую прошлую жизнь. – Как тебе пацан, Степа?
Иван Олегович обратился к сидевшему в кресле мужчине, о котором я знал, что он маг. Степан, читавший газету, пристально посмотрел на меня.
– Ваша идея, хозяин, была правильной. Негоже в лохмотьях перед Старейшиной показываться. Сразу человеком стал.
– Да я об этом сразу подумал, – усмехнулся Булгаков. – Казенная одежда у старика вызывает жуткую изжогу, как он сам выражается. Вик, садись за стол, сейчас ужин принесут. Кстати, познакомься. Это Степан, мой штатный чародей. Не возражаешь, если он тебя посмотрит?
С чего бы мне возражать? Надо, пусть смотрит. Лишь бы магию свою этот Степан не применял, а то здесь все разлетится к чертям. Забиякин объяснял, что мой Дар похож на полюса магнита со своим «плюсом» и «минусом». Магия же тоже имеет как отрицательную, так и положительную структуру. Если на меня воздействуют положительным зарядом, Дар делает все возможное, чтобы оттолкнуть его своим «плюсом». Соединение противоположностей дает взрыв материи или ослабление чародейских свойств. В моем случае этого никогда не произойдет… Ну, в крайнем случае, до тех пор, пока существует искра. Так что своим Даром я могу пользоваться автоматически, точнее, он сам решает, когда включаться.
Кажется, Степан об этом знал. Он осторожно встал за моей спиной и ладонями легонько сдавил виски. Ничего не происходило, кроме прикосновения в глубине моей головы какой-то пушистой лапки. Такой нежной и щекочущей, что хотелось засмеяться.
– Что скажешь? – Иван Олегович с интересом смотрел на манипуляции мага.
– Уф, – выдохнул Степан. – Опасно здесь заниматься прощупыванием потенциала Разрушителя. Как бы нас не разметало по Новгороду на мелкие молекулы. Попробовал ментальное проникновение, так сразу же почувствовал сопротивление. Вроде как предупреждение Дара не влезать на чужую территорию.
– Тогда оставь, – кивнул Булгаков, которому тоже не улыбалось попасть под магический удар. Он посмотрел на часы. – Сейчас цеплять начнут.
И правда, через пару минут снаружи раздался два пронзительных свистка, и мягкий толчок покачнул пол под ногами. Защелкало, застучало – и вот в окнах потянулись светящиеся окна локомотивного и вагонного депо. Нас вытаскивали из тупика, чтобы прицепить к составу. Я его уже видел. Это был не товарняк, а пассажирский поезд с нарядными вагонами, похожими на игрушечные. Темно-зеленые коробки с чистыми окнами, бордовыми занавесками, мягким светом потолочных плафонов и золотистыми чеканными буквами по гладкому корпусу: «Скандинавский экспресс».
– Ага, Лутошин вернулся, – Булгаков внимательно посмотрел на суету, царящую на путях. – С ним мы и поедем.
– А кто такой Лутошин? – поинтересовался я. В новом доме нужно знать всех его обитателей.
– Комендант поезда, – рука Ивана Олеговича легла на мое плечо. – Видишь, в голове состава вагон, где половина окон прикрыта металлическими шторками?
Я только сейчас обратил внимание, что указанный вагон и в самом деле отличался от пассажирских коробочек более массивным видом, что ли. И окна, чуть ли не через один закрыты пластинами, причем, снаружи. На крыше вагона вентиляционные дефлекторы гораздо больше и иного типа чем на пассажирских, да еще крутящиеся.
– И зачем закрывают? Чтобы нельзя было посмотреть, что внутри?
– И для этого тоже, – засмеялся Булгаков. – Металлические шторки – защита от попадания осколков, пуль. Если планируется нападение на поезда, первым делом стараются выбить охрану. Потому что в противном случае охрана раскатает их самих. Ну и немало сюрпризов еще приготовлено. Шторки автоматически поднимаются, когда это необходимо, и окна становятся амбразурами для стрельбы.
Нас протащили мимо состава, перевели на основной путь и мягко подцепили в хвост к почтовому вагону. Причем, машинист сделал это настолько виртуозно, что мы узнали об этом по едва колыхнувшемуся полу. Вся операция заняла не больше пяти минут, и поезд тут же тронулся дальше. Меня заинтересовала такая ситуация. Почему остановка произошла не на вокзале? Я спросил, и Иван Олегович благодушно ответил:
– Чтобы не привлекать особого внимания к своему вагону. У нас хватает недоброжелателей, вот и приходится прибегать к различным уловкам.
Мог и сказать напрямую, что у Булгаковых есть враги. Я же не пятилетний ребенок, со мной сюсюкаться не надо. Даже мы, приютские, знали о жизни, протекавшей, казалось бы, мимо нас. Аристократические семьи, или кланы, как стало модно говорить их называть, выросли из многочисленных дворянских родов, объединявшихся только с одной целью: сохранить свои привилегии под натиском императорской воли. Так и появилось несколько могучих кланов, раскинувших свои владения по огромной территории евразийского континента. Они подчинялись императору, признавали его законы, но в большей мере конкурировали между собой, чтобы упрочить свое положение и финансовую мощь. Как однажды сказал наш Хромец, хозяину выгодно, чтобы холопы дрались между собой, а не против него. Мысль куда уж прозрачнее, чтобы ее понять. Но самое главное, что сдерживало все эти кланы от повальной войны – обладание Источником у каждой главенствующей Семьи. Именно он уравнивал шансы, но Милославские, раньше других севшие на магический трон, уже давно являлись непоколебимой силой.
Наконец, принесли ужин. Ирина со второй проводницей, своей помощницей Галей, такой же высокой, длинноногой и очень симпатичной шатенкой, толкали блестящие никелированные тележки с многочисленными судками и кастрюльками, из-под крышек которых доносились умопомрачительные запахи, от которых у меня мгновенно свело скулы и живот. Такого разнообразия на столе я никогда не видел! Пока одна из девушек накрывала на стол, вторая разливала по тарелкам наваристый борщ. Здесь была и буженина со свежим укропом, разнообразные салаты, подливы, соусы, целая гора жареных перепелиных крылышек, и еще что-то, но я уже плохо себя чувствовал, чтобы разглядывать все это счастье столь подробно.
Посредине стола Ирина поставила запотевший графин с водкой, а рядышком – кувшин с морсом.
