– Иван Олегович, прошу к столу, – сказала Ирина, снова белозубо улыбаясь.
– Спасибо, девочки, – потер руками Булгаков. – Сейчас должен подойти Марат. Мы его, пожалуй, подождем.
– Приятного аппетита, – проводницы дружно удалились, толкая перед собой опустевшие тележки.
Булгаков посмотрел на меня, глотающего слюнки, и махнул рукой:
– Садись, Вик, рубай. А то уже глазами весь стол подчистил.
– Нет, Иван Олегович, – твердо ответил я. – Подождем вашего Марата, и все сядем.
– Молодец, выдержка есть, – засмеялся отец Светы.
Оказывается, мы ждали того самого коменданта «Скандинавского экспресса». Он ввалился в штабной вагон как молодой медведь, ощущающий свою немеряную силу. Я в восхищении смотрел на крупного мужчину в черной военной униформе, которому едва ли исполнилось больше тридцати лет. Высокий, светловолосый, с рублеными чертами лица, с белой незагоревшей кожей Лутошин казался выходцем из легендарного Асгарда, достойным потомком викингов. На плечевом ремне висела кобура с выглядывающей оттуда ребристой рукоятью пистолета; на бедре еще одна кобура, чуть поменьше. Пояс на талии оттягивала дубинка со странным наконечником в виде трезубой короны, в которой оказался зажат какой-то овальный камень красного цвета. Он едва уловимо светился, но, когда Лутошин оказался рядом со мной, вдруг мигнул и погас. Я сделал вид, что не при чем.
– Доброго здравия, Иван Олегович! – весело прогудел комендант, шутливо стукнув себя кулаком по груди, не заметив метаморфозы артефакта. Словно по пустой бочке шарахнул. – И тебе, колдун, тоже!
– Здорово, волкодав! – добродушно хмыкнул Степан, продолжая сидеть и читать газету.
Лутошин осторожно пожал протянутую хозяином руку, потому что мог запросто сломать пальцы своей жуткой клешней. Говорю же, какой-то невероятно огромный дядька, чуть ли плафоны своей головой не сшибает.
– А это что за пассажир? «Зайца» отловили? – прогудел комендант, глядя на меня.
– Знакомься, Марат, – усмехнулся Булгаков. – Викентий Волховский, наш опекаемый молодой человек. Из новгородского приюта.
– Да? – удивленно моргнул белесыми ресницами Марат. Шагнув еще ближе ко мне, протянул руку. – Маратом зовут. Можно Маратом Сергеевичем, но не настаиваю. А кто же тебе такое имя дал?
– Не знаю, – с опаской вложив свою ладонь в руку коменданта, ответил я. – Говорят, было вышито на пеленке, когда меня подкинули в приют. А вообще меня Виком зовут больше всего.
– Может, и не твое? – высказал дельную мысль Лутошин, которую я тоже с недавних пор стал обдумывать очень тщательно. – Я говорю, пеленка могла быть из чужой семьи. Ну, ладно. Вик, так Вик.
– К столу прошу, – Булгаков первым занял место во главе стола и на правах хозяина разлил по стопкам водку. – Вик, морс себе наливай, не стесняйся. Ну, будем, господа! За благополучное возвращение!
Взрослые со стуком сдвинули стопки, выпили. Завязался малопонятный разговор.
– Лапландцы в последнее время дюже недовольные, – говорил Лутошин, нажимая на закуски. – У них недавно смена власти произошла. Конунг Харальд Пятый на тинге в Стадсхольмене нагло провозгласил себя королем всей Скандии, при этом убив прежнего. Нашел, с кем соперничать. Старику уже под восемьдесят было. А он как раз из саами. Вот лопари и забунтовали.
– Я слышал про переворот, – кивнул Булгаков. – Официально говорили, что власть передана со всеми традициями.
– Конечно, традиции соблюли, – усмехнулся Лутошин, хрустя крылышком. – Только не те, которые сейчас приняты в Скандии. А древние. Хочешь доказать, что ты достоин власти – убей прежнего короля. Вот Харальд быстро и вспомнил про такую традицию. Несчастный Матиас Первый думал, как бы сохранить трон согласно законам, а ему требуху выпустили.
– Плохо, – призадумался Иван Олегович, а Степан быстренько разлил по стопкам. – Это плохо. Если при смене власти пролилась кровь, заполыхает север. Придется грузы под усиленной охраной возить. Да и на пассажирские поезда тоже выделять больше людей.
– Так и есть, – согласился Марат. – На обратном пути нас обстреляли, где-то уже на границе. Мы дали пару очередей из «Косы», враз угомонились. Но пассажиры изрядно перепугались.
– Надеюсь, Глава Рода уже в курсе, – пробурчал Булгаков. – Меры все равно надо принимать. Сейчас иностранцы завоют, что нужно усилить охрану. Или вообще закроют транзитные потоки. Ты подготовил доклад о произошедшем?
– Так точно, – ответил Лутошин. – В письменном виде. Все как есть описал.
– Со мной пойдешь к старику, – решил Иван Олегович. – Надо убедить его увеличить количество ППД на зарубежных направлениях. Мало ли, вдруг понадобится. Сколько у тебя в наличии костюмов?
– Три, – комендант тщательно вытер пальцы салфеткой. – Я ведь уже просил добавить в штат еще двух бойцов, умеющих работать со «скелетом». А этих я боюсь выпускать. С крупными бандами есть риск потерять людей. Трое должны работать, а двое – прикрывать все опасные направления. Ну и еще одного мага.
– А кто с тобой в поездке был? – оживился Степан.
– Васька Бритва. Дрыхнет сейчас после двух суток дежурства, – хмыкнул Лутошин. – Пока границу не пересекли, глаз не сомкнул.
– Давай еще по одной – и хорош, – кивнул на графин Булгаков. – Вик, ты наелся?
– Да, спасибо, – я и в самом деле чувствовал необычайную сытость в животе и умиротворенное тепло, расплывающееся по всему телу. Обычно после ужина в приюте мы ложились спать с легким чувством голода. Не сказать, что оно способствовало плохому сну, но перекусить чего-то всегда хотелось.
– Спать будешь на этом диване, – Иван Олегович показал, где мне предстояло провести. – Сходи к девочкам, попроси у них постельное белье и одеяло. Да и ложись отдыхать. Завтра день суматошный будет.
«Девочки» сидели в своем купе и гоняли чаи с конфетами. Увидев меня, заулыбались. Не знаю, что они во мне смешного нашли. Наверное, мое пузо их очень веселит.
– Покушал? – спросила Галя, отставляя стакан в сторону. – Как тебе, понравилось?
– Спасибо, девочки, – похлопал я себя по животу. – Все было очень вкусно.
Проводницы рассмеялись.
– Смотри-ка, Галка, паренек уже освоился! – убрав выбившийся локон под щегольскую беретку, проговорила Ирина. – Значит, не пропадет.
– Если до сих пор не пропал – и дальше все нормально будет, – солидно ответил я, чем вызвал очередной взрыв смеха. Вот же хохотушки! – Мне бы постельное белье взять, и одеяло.
– Справа шкафчик видишь? – кивнула Ирина. – Открывай его. В пакете комплект белья. Подушку и матрас найдешь в рундуке под диваном. Одеяло там же. Заправишь сам или помочь?
– Умею, – я взял хрусткий пакет с выглаженным бельем. – Спасибо.
Мужчины еще сидели за столом и тихо переговаривались. Я прошмыгнул мимо них, приподнял подвижную часть дивана, щелкнул фиксатором, чтобы по голове не получить тяжелым полотном, пока внизу копаюсь, и выудил из рундука матрас с подушкой, а потом, вторым заходом, колкое казенное одеяло из грубой шерсти. Не торопясь, заправил белье, разделся до трусов и майки, ощущая на себе взгляд Булгакова, и быстро нырнул под одеяло, вдыхая чистый и тонкий аромат каких-то цветов, исходящий от наволочки. Умиротворяющий и мягкий перестук колес по стыкам рельс ввел меня в гипнотическое состояние; мои глаза захлопнулись сами собой, и теперь меня даже треск из автоматической спарки «Коса» не разбудит.
Правда, пару раз я все-таки просыпался и разглядывал темноту, изредка разрываемую светом ярких прожекторов на каком-нибудь полустанке, где останавливался поезд. А потом закутался в одеяло и уснул уже спокойно, без сновидений.
4
В Москву мы прибыли не совсем ранним утром. Солнце уже вовсю поднялось над стеклянным куполом Выборгского вокзала, а привокзальная площадь была забита разнообразными автомобилями, большая часть которых принадлежала частным таксомоторным компаниями.
Булгакова совершенно не волновала проблема передвижения. Как только поезд замер, прямо на перрон заехала колонна из трех мощных автомобилей с высоким просветом и металлическими хромированными отбойниками. На передней двери каждой из машин красовался герб в виде варяжского щита, поделенный пополам серебряной косой линией. На правом поле в красном цвете перекрещенные мечи, а на левом в зеленом цвете распластал крылья то ли беркут, то ли степной орел. Военизированный клан, и герб соответствующий.
