— Для него меч длинноват этот, — страж почесал ожоги на руке и негромко вздохнул, — Научить-то его надо, тут не поспоришь — мой племянник должен уметь владеть мечом, должен быть способен постоять за себя, но вот оружие отец ему неподходящее выдал. Он же эту железку и не поднимет небось, как учить-то?
— На своем поучи, — Барт легко пожал плечами, — А сам его меч в руке попробуй. Насколько тяжел, как откалиброван — ну, да ты знаешь, на что внимание обратить. А там разберемся, придумаем, чем его вооружить.
Антон, тем временем, напоив лошадей, ослабив подпругу у своего коня и у нескольких других, огляделся и, обнаружив, что дядя занят беседой, боком подошел к Стальному Ашу. Этот человек представлял для парня наибольший интерес — все-таки слава о нем имела быстрые ноги, летела во все стороны королевства, и видеть его воочию было невероятно удивительно. А если бы еще и научиться чему-то у него свезло… Вот уж удачный поход бы оказался!
Парень осторожно присел рядом с мрачноватым охотником и, обняв колено, положил на него подбородок, молча разглядывая известную личность. Известная личность тоже молчала, сверля его взором из-под шляпы.
Некоторое время никто не произносил ни слова — оба словно испытывали друг друга, выдерживая мучительную паузу. Чем дольше она тянулась, тем большее раздражение и, одновременно, удовольствие испытывал Ашет. Даа, мальчишка-то не промах… Оказывается, и помолчать может, когда нужно, да и выдержкой не обделен. Интересно, чему его хочет обучить его дядюшка? У паренька есть неплохие задатки, которые при должном старании можно было бы развить, а потом…
— Верно говорят, вы на флейте игру знаете?
Мальчишка все-таки не выдержал, сам начал разговор. Аччайо хмыкнул и, не говоря ни слова, извлек из-за пазухи флейту, демонстрируя приставучему попутчику.
Антон осмотрел ее издалека, затем осторожно протянул руку.
— Можно, дядя?
— Твой дядя возле лошади стоит, — прохладно поправил его охотник, — Я для тебя — «господин». Зачем тебе моя флейта?
— Так я ж тоже когда-то музыке учился, — совершенно не обиделся юноша, — Хотел глянуть, не все ль из башки выветрилось! Я-то, правда, на дудочке играл, в пастушки готовил меня батя…
— Обманул ты надежды батины, — заметил Ашет, чуть склоняя голову набок и не отдавая опасный инструмент, — Это не простая флейта, мальчик. Этой флейтой можно и убить по незнанию.
Антошка заинтригованно подался вперед, закусывая губу. Светло-серые глаза его горели интересом; светлые кудри разметались — парень был нескрываемо заинтересован, и этот интерес его собеседнику почему-то нравился.
— Прямо даже убить, честно? Ух ты, умереть не встать! Это как ж эта диковина играет, что убить может?
— На тебе я показывать не стану, — Аш позволил себе быструю улыбку, — Иначе твой дядя на меня обидится. Да и на что тебе?
— Ну… так… — несостоявшийся пастушок ощутимо смутился и, опустив голову, принялся ковырять пальцем землю, — Вы ж, это… Вы ж не думайте, что не соображаю ничего, меня отец всегда умным называл! Все говорил, что учиться бы мне надо, да на то, чтобы учиться надо ж в Габар ехать, а денег-то на то нет… да и попутчиков тоже. Я обо что говорю, господин, — я ж к музыке-то сызмальства пристрастие питаю, прямо вот не оторвать меня от той дудочки было! Ну и… про зачарованные инструменты тоже слыхивал. Ваша ж флейта из таких, да?
Ашет прищурился. Умный парень этот Антон, и в самом деле умный, да еще и наблюдательный, догадливый, выводы делать умеет… Что ж, то, что из деревни они его забрали, пожалуй, было верным решением. Но вот на что он намекает?..
— Предположим, — он старался говорить как можно более холодно, — Тебе-то что с того? Или тоже хочешь на зачарованной флейте играть научиться?
Антон вскинул голову; глаза его загорелись.
— Хочу! — выпалил он, прижимая руки к груди и едва не заваливаясь на землю в не самой удобной позе, — Хочу, господин, ох, как хочу! Может, научите?..
Аш выдержал паузу, рассматривая паренька, пытаясь понять сразу, насколько серьезно это его желание и есть ли смысл потакать юношеским глупостям. Потом взгляд его скользнул чуть дальше и левее, и охотник таинственно улыбнулся.
— Может, и научу, — медленно проговорил он, — А сейчас, парень, прикрой-ка уши, если оглохнуть не хочешь…
Резкая трель вспорола воздух, заставляя расположившихся на отдых стражей испуганно обернуться. Рассеченная смертельным звуком надвое ядовитая змея подлетела в воздух, и отскочила, как мяч от стены, на несколько метров.
Антон, к которому она и подбиралась, восторженно проводил удаляющуюся гадюку взглядом и восхищенно покачал головой.
— Вот это да… Я хочу, господин, честное слово хочу тоже уметь так! Научите, прошу…
— Флейта-то всего одна, — охотник неспешно поднялся на ноги, — Если хочешь на зачарованном инструменте играть, нужно другой искать. Но основам музыки я тебя научу, мелодию выводить ты будешь. А там, кто знает, может, и свой инструмент найдешь… Ребята, по коням! Ни к чему засиживаться — солнце вскоре начнет клониться к закату, а кругом пока только степь.
Стражи, переглянувшись, без особенного желания покивали, и принялись затягивать лошадиные подпруги, поправлять потники, и усаживать на коня едва успевшего передохнуть Шина.
— На той лошади, что пришлось оставить в деревне, мне скакалось лучше, — буркнул бедный страж, с трудом перекидывая одну ногу через седло и сжимая губы, чтобы не застонать от боли. Показывать слабость он в принципе не привык, а уж в присутствии мальчишки и вовсе не хотел этого.
Вскоре все уже сидели в седлах, и путь отряда возобновился.
…Тяжелый, острый ветер гнал с запада свинцовые облака и, собирая их на небе, тасовал, как карты в колоде, словно выбирая, какую из них первой удостоить правом дождя. Всадники, пригибаясь к лошадям, прячась за их развевающуюся гриву, кое-как удерживались в седлах, озираясь в отчаянной надежде увидеть хоть какой-то след человеческого поселения.
Вокруг угрожающе темнело. В помрачневших небесах сверкали молнии; трава и редкие деревца пригибались под напором сильного ветра, и даже редкие капли начинающегося дождя уже сыпались нечастым горохом на головы людей.
Вокруг было пустынно. Дорога их лежала по степи, вдалеке от людских поселений, поэтому ждать помощи, казало, было неоткуда.
— Надо остановиться! — перекрикивая шум надвигающейся бури предложил Барт, — Продолжать путь в такую погоду рискованно, можем пострадать и мы, и лошади!
Ответить Ашет, глава отряда, не успел. Ловкий племянник Анатолия, Антон, уже успевший приноровиться к верховой езде, вытянулся, приподнимаясь в стременах и всем существом подаваясь вперед, и вытянул руку, указывая на что-то.
— Глядите, церковь!
— Переждать бурю в церкви? — дядя остроглазого паренька пока упомянутого строения не видел, но предложение это вполне одобрял, — Что ж, будем надеяться, что придорожным монахам не чуждо милосердие!
— Вперед! — постановил Аш, вглядываясь в темное здание далеко впереди, здание, словно увенчанное тучами, и периодически озаряемое сполохами молний, — Каковы бы ни были монахи — а стены церкви крепки, и сумеют укрыть нас от непогоды! За мной!
Барт, все еще очень недовольный командирскими замашками охотника, сморщился, как сжатый в кулаке лимон, однако, уверенно дал коню шенкеля. Умное животное прибавило ходу, спеша нагнать вожака отряда и, по-видимому, прекрасно понимая, что им следует укрыться от непогоды.
Впрочем, как раз лошади-то понимали это лучше людей — будь их воля, они бы уже припустили галопом туда, где был хоть мизерный шанс получить кров и еду. Вспышки молний пугали бедных животных, а перекатывающийся, пока негромко, но со все возрастающей силой, в небесах гром, заставлял прижимать уши и прибавлять ходу.
До церкви у дороги они донеслись за считанные минуты — кони, почуяв стойло, не сдерживаемые всадниками, летели во весь опор. Антон, не привыкший к такому бешенному темпу скачки, на последних метрах едва не вылетел из седла, но был вовремя подхвачен пришедшим на помощь дядей.
