— Как?
— На многие лиги вокруг ни души. Ни птиц, ни зверей, — бесстрастно сказал Джалек.
— Откуда знаешь? — изумился я. Южанин ведь никуда все это время не отлучался.
— Я слышу. Много чего слышу.
— Что, вообще никого кроме нас? — Спросил я.
— Никого… Кроме твоего волка…
Я вскинулся, сделал страшное лицо, приложил палец к губам.
— Не бойся. Я не скажу Пайку. И в тот раз не я сказал. Мне твой зверь не мешает. Я чувствую, что он не несет угрозы. Для нас.
— Ладно… А ты не знаешь, кто сказал сержанту?
— Не знаю. Да если бы и знал — не сказал бы. В отряде не нужны конфликты.
Я кивнул. У меня не было повода сомневаться в словах южанина. Он не тот человек, чтобы разбрасываться и без того редкими фразами. Наш разговор сам собой стих.
Мы беспрепятственно миновали крутой спуск и нырнули в перелесок, укрывавший каменистый уступ.
— Стоянка! — крикнул сержант. — Давайте дров наберем, неизвестно какие запасы в аванпосте.
Пайк дело говорит. Мало ли! Вдруг в безымянном аванпосте вообще дров нет? А у нас свои запасы заканчиваются. Да и вообще: оставлять припасы в крепости — это своеобразная традиция Последнего Патруля. Всякое в пути может приключиться.
Егеря разбрелись по лесу. Застучали топоры, затрещал сухостой и валежник. Из головы колонны вернулся Эд, и мы с ним, оседлав старую поваленную сосну, принялись рубить ее.
— Парни, берем по максимуму! — крикнул Пайк. Он тоже не стоял без дела. Стоять нельзя. Поэтому сержант таскал в сани охапки хвороста, похлопывал себя по бокам да потирал варежка о варежку.
Кое-как изрубив сосну, мы с сыном Пекаря принялись таскать увесистые чурбаки. К нам присоединился Джалек. Этот тощий, жилистый человек брал по два бревна и играючи грузил их в сани. Мы с Эдом даже не поспевали за ним. Казалось, что у южанина второе дыханье открылось и мороз ему уже нипочем.
Через час, нагрузив повозки до предела, мы двинулись дальше. Миновали подъем, еще один спуск и вышли аккурат к стенам безымянного аванпоста.
— Ну что, ребятки, последний рывок?! Еще разок дружно навалимся, а там уж и отдохнем! — крикнул Пекарь и стал доставать лопаты.
Да, отдыха нам сегодня точно не видать. Ворота аванпоста чуть ли не до середины замело снегом! Хотя чего другого можно было ожидать? Метели-то вон какие были. В общем, хочешь не хочешь, а поработать придется. Мы все взялись за лопаты и принялись дружно откидывать снег от ворот.
Снег за долгие недели слежался и превратился в плотный наст. Провозились мы немало, но, хотя бы, согрелись. Наконец, когда из-под снега показались голые камни, сержант Пайк загремел связкой ключей и не без труда отпер крепостные ворота. Вторым ключом запустил подъемный механизм. Мы оказались внутри.
В безымянном аванпосте за три года ничего не изменилось. Все такая же невысокая крепость, все те же серые, обледеневшие стены, мутные, заиндевевшие окна. Мы нырнули внутрь унылой, старой башни, туда же завели лошадей.
Нижний этаж аванпоста был объемистый, но имел, по сути, всего три раздельных помещения. Первое — хозяйственное, самое большое. Там-то мы и разместили животных, составили сани с провизией. Во второй комнатке, больше похожей на промерзший чулан, мы сложили свои вещи. В третьем зале расположились мы сами. Тут было два больших камина, нечто похожее на лежаки, длинный стол и множество гнилых табуретов. В общем, все самое необходимое для жизни.
Первым делом развели огонь и жарко натопили в помещении. Приготовили поздний обед и только потом позволили себе немного расслабиться и отдохнуть. Многие егеря улеглись спать, другие отправились обходить окрестности. Я оказался в числе первых. Пекарь разрешил мне и Джалеку вздремнуть до вечера, но при условии, что вечером мы отправимся в патрулирование. Я не возражал, да и южанин не был против.
Проснулся я, когда солнце село. Джалек уже сидел у камина и уплетал пустую, остывшую кашу. Мне не пришло ничего другого на ум, как присоединиться к товарищу.
— Ну, как тут обстановка? — спросил я, проглотив кашу.
— Тихо, — ответил южанин. — Первые патрульные вернулись пару часов назад. Ничего.
— Ясно…
— Эл, Джалек, — к нам подошел Пекарь. — Выходите через пятнадцать минут. С вами пойдут двое парней из бывшего отряда Ланца. Направления выбирайте сами и расходитесь поодиночке. Далеко не забирайтесь, сегодня наша цель — наблюдать. Осмотритесь вокруг повнимательнее… Ну, в общем, не мне вас учить.
Мы с южанином дружно кивнули, убрали на стол пустые миски, собрались и вышли на улицу. Перед воротами аванпоста стоял северянин Бон со своим копьем в руках. Парень смотрел на север, туда, где зажигались яркие, крупные звезды. Когда мы поравнялись с северянином, тот внезапно сказал.
— Безветренной ночи вам!
Мы с Джалеком обернулись.
— И тебе не замерзнуть, — ответил южанин. Бон лишь усмехнулся, но ничего не сказал.
Подоспели егеря из бывшего отряда Ланца. Мы распределили между собой маршруты и разошлись. Мне досталась северная тропа. Я постоял еще несколько секунд, вглядываясь в опускающуюся на горы ночь, и, когда глаза привыкли к темноте, отправился в путь.
Быстро спустился с возвышенности, на которой стоял безымянный аванпост, и запетлял меж каменных глыб. Я не торопился и просто шнырял туда-сюда, не отдаляясь от крепости. Несмотря на наступившую ночь, видимость вокруг была хорошая. Светил месяц и звезды, а под их сиянием на земле искрился снег. Белым-бело! И ясно практически как днем.
Я побродил еще с полчаса рядом с аванпостом и, не обнаружив ничего подозрительного, отправился дальше. В горах что-то коротко треснуло. Глухо заухало. Стихло. Через несколько секунд раздался отдаленный то ли крик, то ли стон, то ли смех. И опять тишина.
Сердце в груди запрыгало испуганным зайцем. Я замер, прижался к высокому валуну и постарался слиться с ним. Прислушался. Нет. Ничего. Как будто и не было никаких звуков! Да, в горах всякое бывает, и кто знает, какие существа обитают в темных расщелинах и далеких пещерах.
Постояв еще пару минут, я медленно зашагал на север. Свернул с тропы и углубился в беспорядочное нагромождение острых как бритва камней. Постепенно местность стала превращаться в крутой холм, и я начал забираться наверх. Оказавшись на возвышенности, осмотрелся. Отсюда открывался отличный вид на горные отроги, ближайшие скалы, холмы и долину, лежащую впереди.
Я устроился меж валунов, замер. Красиво тут! Верхушки титанических горных хребтов теряются в бездонной черной выси. Месяц и звезды над головой. А далеко-далеко на севере разгорается таинственное зеленовато-фиолетовое свечение. Я залюбовался. Сияние это постепенно превратилось в четкую, извилистую, изумрудную ленту, сменило свой цвет. Заколыхалось, поплыло. Откатилось назад, засветилось еще ярче.
Некоторые называют это явление северным сиянием, другие говорят, что это свет из самого Мрака. Но все сходятся в одном: это сияние опасно. Я так не считаю. Наоборот. Оно мне нравится. Я видел его уже несколько раз, и всегда сияние это казалось мне спокойным, полным жизни и таким древним, что аж дух захватывает.
Вскоре беспощадный мороз все-таки взял свое. Ноги начали мерзнуть, а руки и вовсе свело от холода. Я спустился с холма и неторопливо зашагал обратно. На полпути к аванпосту снова услышал какой-то шорох в ночи. Внезапно впереди вспыхнули два красных огонька. Я остановился и медленно потянулся к рукояти ромфеи. Раздался радостный скулеж и еле слышное тявканье.
— Эй, Дым! — прошептал я. — Ты чего тут делаешь?
Волк весело подбежал ко мне, ткнулся влажным носом в грудь. Тут же развернулся, еще раз тявкнул, только теперь уже требовательно, и затрусил обратно. В сторону безымянного аванпоста.
— Стой! Тебе туда нельзя!
Однако зверь даже и не подумал остановиться, хотя, я уверен, все отлично понял. Он лишь нетерпеливо махнул хвостом и скрылся за ближайшим валуном. Мне ничего не оставалось делать, как последовать за Дымом.
