– Я же тебе обещала. Значит, будет. Остальное – послезавтра.
Когда стемнело, я уже была готова идти, хотя можно было не спешить. Ему я сказала: «За ночь обернемся. Не отдавай никаких распоряжений. Все должно быть, как обычно. Нужны будут факелы. Кроме того, возможно, придется лазать по узким ходам. Соображай. Как мы выберемся из лагеря – это уж моя забота.»
Наконец, настало время идти. Заднюю стенку палатки я закрепила неплотно, потому часовой спокойно мог дремать на своем посту. Я была одета, как всегда, сумку перекинула через плечо, а волосы спрятала под капюшон. Было сыро, и плащ волочился по земле.
Небо было сплошь затянуто тучами, Луна и Меркурий – мои планеты – не видны. Торгерн уже ждал меня возле коновязи. Сеялся мелкий дождь, и сквозь дождь я увидела, что он смеется.
– Ну и погода! Ты, верно, поленилась наколдовать получше.
– Зато так я могу быть уверена, что нас не выследят. Тебя никто не видел?
– Нет. – Не знаю, чего он от меня ждал. Может, думал, что мы улетим на моем плаще. Но нам предстояло другое. – Все равно нас увидят. Часовой у коновязи. Но это не важно, я прикажу ему молчать. Или…
– Не надо. Ничего не надо. Он не увидит, – сказала я и быстро пошла вперед. Торгерн собрался было что-то крикнуть, но я сделала ему знак молчать. Через несколько минут я вернулась. Торгерн смотрел на часового, который все так же стоял, опираясь на копье, только более тяжело.
– Идем.
– Что с ним?
– Идем, говорю я тебе. Он спит.
– Ты что, его заранее опоила?
– Нет. Он ни в чем не виноват, так что не наказывай его завтра.
Он недоверчиво покачал головой, потом тихо, очень тихо приблизился к часовому и так же тихо отступил.
– Спит…
– Ты понял теперь, что я всегда могла убежать?
– Я приставлю к тебе двойную охрану, – с непостижимым упрямством ответил он, а я не стала объяснять, что дело не в охране, а во мне. Кроме того, на это не хватило бы времени.
Мы вывели лошадей. Сменные не нужны были, я его заранее об этом предупредила. У выезда на тропу тоже была охрана, целая застава, пять человек. На то, чтобы отвести им глаза, ушло бы слишком много времени и сил, поэтому я решила не скрываться. Ночные гонцы – дело обычное, а темнота и дождь скрывали наши лица. Хриплым голосом я бросила пароль, который был мне известен, и нас пропустили незамедлительно. Нас не узнали, а назавтра они забудут об этом, ручаюсь.
Лагерь остался позади. Мы свернули налево и направились в горы. Ехали мы медленно, и он попытался обогнать меня. Я преградила ему дорогу.
– Я должен быть впереди.
– Кто кого ведет, ты меня или я тебя? – мне не хотелось перепалки, и я добавила: – Ладно, когда я буду уверена, что мы на верном пути, я пропущу тебя вперед.
Это его удовлетворило. Вообще, в этой выходке сказалось его настроение. Он был доволен. Он заполучил тайну, стоившую много крови и золота, и, если меня он еще не заполучил, то, по крайней мере, расчитывал на это. Он был доволен.
Дорога заняла больше часа. Я должна была увидеть все приметы, о которых говорила Летопись. Потом мы въехали в ущелье. Слева была отвесная скальная стена, справа – щебнистый склон, на вершине которого громоздились черные валуны. Прежде, чем он подъехал, я успела спрыгнуть с коня и осмотреться.
– Вон туда нам нужно подняться. Как думаешь, сможем?
– Должны.
– Тогда бери факелы.
Я сняла плащ, чтоб не путался в ногах, сложила его и убрала в седельную сумку. Торгерн уже карабкался вверх. Я хотела было сказать ему, как Измаил просил проследить, чтоб он не свернул шею, но передумала и тоже стала подниматься.
– Осторожнее… осыпь.
Он повернулся так резко, что я, пошатнувшись, чуть не упала, но устояла, держась за его плечо. Под курткой у него не было кольчуги.
– Ты замерзла? – спросил он.
– Нет. С чего ты взял?
Он потянул меня за руку. Я высвободилась.
– Лучше я пока пойду вперед. Успеешь.
Это было разумно. Без меня бы он не нашел входа в пещеру, а я знала, где он. Раздвинула высохший кустарник, оплетавший камни. Торгерн хотел его вырубить, но я остановила.
– Ничего, пройдем и так… – и двинулась вперед. Пещера была мала и тесна, хотя с высоким сводом. Я встала, выпрямившись. Торгерн, чертыхаясь, с трудом пробирался за мной. Даже без кольчуги он был слишком широк в плечах. Разогнувшись, он глянул кругом.
– Что? И в эту нору…
Я подняла руку.
– Подожди. Прежде, чем мы войдем, я повторю. Эта тайна откроется для тебя одного и больше ни для кого. Ни одной душе…
– Куда мы войдем – перед нами скала!
– Мы войдем… А сейчас запали огонь. Для первого раза мне нужен свет. Я ведь тоже не была здесь. Никогда.
Пока факел разгорался, я ощупывала пальцами стену. Мне было не по себе, в чем, конечно, Торгерну я не могла признаться. Как будто ожили и приняли форму сны, которые ясно помнишь, но не ожидаешь увидеть воочию.
Я узнала, о, я все здесь узнала. Ошибки быть не могло.
Торгерн стоял с факелом у меня за спиной. Ему все это, наверное, казалось ворожбой. Но я-то знала – нужно только нащупать нужное место… нажать…
– В сторону!
Огромная каменная плита начала поддаваться. И это тоже было как во сне, когда нажатием плеча можно сдвинуть гору. Но и это было не колдовством, а лишь умением древних механиков. Скальная плита повернулась на оси не полностью, а на расстояние, годное для того, чтобы мог пройти один человек. Пламя факела заколебалось. Следовательно, там можно дышать – если есть доступ воздуха. Они должны были подумать обо всем.
Я снова отстранила Торгерна.
– Я первая. Там не должно быть ловушки, но не стоит испытывать судьбу. – И прошла внутрь. Там не было ловушки. – Судьба… и могучая участь… – собственный голос показался мне непривычно глухим. Это стены сделали его таким.
Торгерн прошел за мной и стоял рядом, глядя на долгий ход, лежавший перед нами.
– Карен… а что дальше?
– Увидишь.
Если он растерялся, то только на мгновение.
– Теперь я пойду вперед.
Он передал мне факел, хотя разумнее было держать его у себя. Но он, видимо, по привычке, хотел оставить руки свободными. Принимая факел, я снова увидела его глаза, все с тем же выражением жадной радости. Я не препятствовала ему. Мы были в главном коридоре, здесь не было ответвлений, сбиться с дороги он не мог. Ловушек здесь тоже не было, не было…
Так мы шли – он, на расстоянии нескольких шагов от меня, и я, несущая огонь. Он шел смело, ничего не боясь, несмотря на все свои суеверия. А может быть, и благодаря им. Он верил, что мое колдовство сильнее (в этом он недавно убедился) всякого другого. А человек… разве мог он испугаться человека?
Надо было предупредить Торгерна насчет лестницы. Однако он увидел сам.
– Карен! Ступени!
– Да. Теперь мы будем спускаться дальше. Дальше – вход в главную пещеру.
– Если там и дальше такие ходы, здесь можно будет разместить солдат. И, если ход тянется под горами, то мы захватим Сламбед прежде, чем они поймут, в чем дело.
Я ничего не ответила. Он, вероятно, и не ждал, что я отвечу, а сказал это себе, со знакомой мне непреклонностью в голосе.
Мы стали спускаться. Лестница была не крутой, а пологой, идти было нетрудно. Часами можно было идти… Но часов не потребовалось. Лестница кончалась узкой выгнутой площадкой, от которой снова вел прямой ход.
Я укрепила факел (он уже догорал) в расщелине стены.
– Там, – я махнула рукой, – там – большая пещера. Иди.
Он прошел вперед. Я сделала несколько шагов и остановилась, прислонясь к стене. У своих ног я видела тень Торгерна. Он тоже остановился, вглядываясь в то, что лежало перед ним, и стоял, как показалось, долго. Я не смотрела туда. Только на тень.
Очевидно, он ждал, что я пойду туда вместе с ним. А может, просто хотел сказать, что он увидел. Позвал меня:
– Карен!
Потом обернулся. И я ударила его мечом в грудь.
Он даже не вскрикнул. Просто свалился навзничь к моим ногам. В это же мгновение догорел факел. Без сил, задыхаясь от рыданий, я упала рядом с трупом.
