— И, разумеется, вдоль гор мы пойдем.
— Насчет игов беспокоишься?
— Думаешь — зря?
— Ну, мы ведь в лес все равно не полезем… — он замялся. — Э-э, Кай, а что, в Игских горах действительно тролли водятся? Или даже оборотни…
— Не бывает оборотней.
— Откуда ты знаешь?
Я пожал плечами.
— Да какая разница, если нас в лес не пошлют? А про игов Ирвин практически ничего не знал. Ну, и мне, конечно, не рассказывал. А почему ты вдруг спросил?
— Да тут болтают…
— На это уж точно можешь внимания не обращать, — заверил я его. — В горы нас точно не пошлют. Да и что против такого количества народу могут сделать пусть даже три или четыре тролля?..
— Это все-таки тролли…
— Ну и что? Ты их видел хоть раз?
— Нет…
— Ну и вот, а мне, если честно, безразлично, кто там водится, в этих лесах. Лишь бы не нападали. А вот если нападут… И так, и так драться придется.
1114 г. Термилион. Данхара.
22 день 12-го месяца.
Тревога
Через три дня наш полк остался в одиночестве. Первый, второй и третий полки свернули к востоку, в сторону широкой Данхарской степи. Наш же путь лежал дальше, туда, где становилось все больше леса. Шла середина зимы. Растительность в этих местах была особенная. Она абсолютно не походила ни на хорошо знакомые мне густые леса Чайных гор, ни на узнанные мною недавно перелески термилионских равнин. Здесь лес можно было называть Лесом, а деревья — Деревьями.
Деревья действительно были огромны. Широкие кроны могучих дубов надежно закрывали землю от солнца, находясь в десятках метров одно от другого. Ветви соседних деревьев касались друг друга — можно было быть уверенным, что с высоты птичьего полета из-за сплошной зеленой массы не выглядывало ни лоскута желтоватой лесной земли. Желтоватой была трава, которой практически не доставалось солнца.
Мы шли по самому краю Высокого Леса, благоразумно не заходя под кроны. Едва солнце скрывалось за скалами, — полк сразу же затихал. Я и себя поймал на том, что начинаю говорить если не шепотом, то уж точно в полголоса.
— Такое чувство, что на меня кто-то постоянно смотрит, — жаловался Мик, — у меня даже аппетит начинает пропадать.
— Мне тоже что-то такое чудится, — признался я. — Только вот что делать?
— Мы могли бы отойти от леса подальше. Кочевники не такие дураки, чтобы лезть в такое местечко.
— Может, и отойдем.
— Тебе сержант сказал?
— Нет. Ты же знаешь — он ни про что, кроме келото, не разговаривает никогда. Мне кажется, его даже не волнует особо — нападут на нас или нет… А свернем мы… ну, потому что не тебе одному так не по себе. Командирам, я думаю, тоже страшно…
Вопреки ожиданиям, следующие два дня мы продолжали двигаться под шум листьев. С каждой минутой этот звук, казалось, нарастал, заполняя собой все вокруг. Кое-кто из легионеров стал проявлять недовольство открыто, требуя отходить от леса хотя бы на ночь. Таких быстро успокоили, удвоив ночные караулы. За счет самих паникеров.
Сержант в этот день почему-то отменил тренировку. Я посчитал это зловещим предзнаменованием. Вернувшись к нашей повозке, я сел у огня рядом с Миком. Ристока не было видно, значит, он уже спал. Книл тоже наслаждался отдыхом, то и дело переворачиваясь во сне, чтобы погреть у костра другой бок. Его Ристок в повозку не пускал.
Я стал рыться в своем заплечном мешке.
— Что-то ты сегодня рановато, — сказал Мик, — неужто у сержанта фантазия иссякла?
— Да нет, просто дал мне сегодня отдохнуть. От работы даже лошади дохнут, — наконец, нащупав в сумке точильный камень, я вытащил его наружу.
— А это тебе зачем? — удивился Мик, — ты его только вчера точил.
Выложив перед собой все три своих клинка — меч, длинный кинжал и старый нож, который я уже считал чем-то вроде талисмана: единственное напоминание о доме, — я стал старательно доводить заточку до идеального состояния.
— А ты уже неделю не точил, — думаю, сейчас самое время, — ответил я тихо, — и арбалет на всякий случай заряди.
— Зачем? Ты думаешь…
Не договорив, он с опаской взглянул на лес. Я никогда не боялся ночи, но из-за этого чувствовал себя еще неувереннее. Непроглядная, неестественно застывшая темнота, которой сочился Лес, выводила из равновесия.
— Витает что-то такое… — неопределенно ответил я. — Заряди арбалет.
— Может, предупредить остальных?
— Дозор вроде не спит, да и как-то нечем доводы подкрепить …
Прошло с полчаса. Мы наточили оружие. Мик зарядил арбалет. Сержанты уже заставили легионеров лечь, но спали не многие. Не выпуская из рук меча, каждый тревожно бросал короткие взгляды в сторону леса. Взгляды были именно короткие — стоило чуть задержать его, и темнота начинала странным образом приближаться. Разглядев ствол ближайшего дерева, я стал смотреть на него непрерывно. Мрак вроде бы двинулся вперед, но спустя несколько мгновений отступил обратно. Я почувствовал себя увереннее.
— Что теперь? — спросил Мик, закончив с арбалетом.
— Расслабься, недолго осталось, — теперь я был в этом уверен. Мрак начал колыхаться — не снаружи, а где-то там… внутри. Показалось, что, чуть приглядевшись, я смогу увидеть лучше… Но — нет, темнота оставалась плотной. — Пойдем к повозке спинами прислонимся, — произнес я, — а костер пусть горит…
Мы стали ждать. Время, и без того никуда не торопившееся, казалось, вовсе остановилось…
— Кай… — вдруг шепнул Мик. Меня чуть не подбросило, слишком уж резко получилось.
— Что?
— Хреново мне что-то, — поморщившись, признался он.
— В смысле?
— В туалет хочу.
— Ты издеваешься?
— Нет.
— Нас сейчас будут убивать, а ты хочешь в туалет?
— Одно другому не мешает.
— Тут ты прав… НАПАДЕНИЕ!!!
Я закричал сразу, как только увидел. Мрак колыхнулся в очередной раз, внутри прорезались очертания чего-то, и уже через секунду полетели стрелы.
Резко повскакивали часовые — те, которым повезло не стать первыми жертвами. Послышались команды — я узнал голос лейтенанта Сименса. Не столько по интонации, сколько по количеству мата.
Вывалился из повозки инар Ристок — головой вниз. Я подумал, что от него уже ничего путного ждать не стоит, но он оправился фантастически быстро. Мгновенно вскочив, он сделал несколько резких пассов руками. В него вылетело из темноты сразу полдюжины стрел, но все они, не долетев чуть больше метра, разлетелись в щепки, наткнувшись на невидимую преграду.
