— То есть как?! — не понял капитан. — Я же сам…
— А вот так. Здесь каждый город — это вещь в себе, любимая игрушка своего хозяина, и с другими никак не связан…
— Но…
— Думаешь, я поленился проверить твой рассказ? — прищурился младенец. — Хорхе и его ребята облазали там каждый куст… Да подожди ты! Знаешь, что интересно?
Гаргулов пожал плечами.
— Здешний фольклор. Об этой железке давно ходят всякие небылицы. Аристопал — он древний, Цан-Цан… Легенды, предания, сказки — этого добра хватит на дюжину городов; ты просто не имел возможности пожить среди местных… Бошки аборигенов буквально забиты всей этой мистической хренью, да и жизнь здешняя тому способствует, понимаешь ли… Так вот, одна из самых мрачных легенд как раз и повествует о поезде-призраке.
— Хм… А точнее?
— Да что точнее! — Адорабль пустил носом пузырь и раздраженно сморкнулся в два пальца. — Там столько муры накручено — полночь, кладбища, таинственные незнакомцы, страшные клятвы, жертвы, расписка кровью… Фольклор, я же говорю… Голимый фольклор. И тем не менее, кое-что заставляет меня отнестись к этим россказням серьезно: твоя собственная история… И вороны Фигассэ.
— Опять Фигассэ…
— Да, опять. По моим данным, в Аристопале сейчас несколько сотен этих тварей! Неслабо, а — по сравнению с двумя десятками первоначальных, из «птичьего цирка»?! Я, например, знаю способ переместить в иной пазл реальности трех-четырех человек, не более. В общем, у меня будет много вопросов к его долбаной светлости, когда мы наконец захватим этого негодяя. Я предлагаю тебе заключить соглашение, Цан-Цан. Ты помогаешь мне; я, в свою очередь, устраиваю для тебя очную ставку с герцогом — можешь вытрясти из него все, что тебя интересует, и не слишком стесняться в средствах. Таким образом, ты найдешь этого своего…
— Джо. Джо Дурко. Только, знаешь, искать его мы будем вместе — я, ты и вся твоя шайка-лейка… А потом вы переправите нас обратно.
— Э! Это уж слишком! Ты хоть представляешь, сколько человеко-часов на это потребуется?! — возмутился младенец. — У нас что, других дел нет, по-твоему?!
— Ну, тогда тебе не стоит на меня особо рассчитывать… — сощурился Гаргулов.
— Блин! — Адорабль просто не находил слов от возмущения. — Да… Ты не слишком ли много от нас хочешь?!
— Так ведь и ты немало просишь! — парировал капитан. — Киднеппинг — вещь серьезная…
— Что ты ерунду мелешь! — возмутился младенец. — Киднеппинг, а?! Они вобще не из вашего пазла реальности! Учти, детки Господина Высокое Небо такого у вас могут натворить — мало не покажется… Мы вам услугу оказываем, да еще какую!
— Вот и хорошо, услугой больше, услугой меньше… Двое оттуда — двое туда, все честь по чести. Это мое последнее слово.
— Ну… Ладно! — буркнул Адорабль. — Все-таки я возмутительно мягок с людьми… Согласен.
— По рукам.
Они помолчали.
— Курить охота! — неожиданно выдал младенец. — И бабу. А мне нельзя, я еще маленький…
— Ну дык что ж, что маленький; у тебя вон какая краля есть — Адриадакис! — пошутил капитан.
— Адриадакис не баба, а старый боевой товарищ! — отрубил Адорабль. — На старых боевых товарищей пиписку поднимать непристойно, понял?!
— Понял-понял, не кипятись… — ухмыльнулся Сан Саныч.
— Кстати, хорошая мысль… — задумчиво пробормотал вундеркинд. — Четкая, точно сформулированная, высокоморальная… Надо будет записать.
…Все началось на пятый день пребывания Сан Саныча среди болот. Чуткое ухо изнывающего от безделья капитана уловило всплески весел. Надо сказать, плавучий островок, затерянный на мелководье среди сотен таких же клочков суши, был весьма надежным убежищем — по крайней мере, других людей, кроме членов Адораблевой команды, Гаргулов не видел. На этот раз в «джонко-гондоле» сидел Уквылькот. Вундеркинд тут же пришел в крайнее возбуждение и поднялся на ноги, держась за ограждение манежика.
— Ага, наконец-то! Рад тебя приветствовать, мы тут, признаться, заждались! Ну, и где тебя носило, тундра?!
— Моя шибко извиняйся…
— Твоя уже в курсе наших планов?
— Кван рассказывай… — Уквылькот застенчиво улыбнулся. — Моя мала-мала отдохни, потом дело делай…
— Ладно уж, отдыхай, — барственно отозвался Адорабль. — Дрыхни сколько хочешь, мы тем временем подготовимся…
Из всех новых знакомцев личность старика представлялась Гаргулову наиболее интересной — после Адорабля, конечно. Родиной Уквылькота была Великая Чукотка; но к той, известной капитану Чукотке она не имела никакого отношения… Совсем иной мир — или, как выражался вундеркинд, иной пазл реальности. Из обрывков случайно брошенных фраз складывался образ огромной, величественной и не слишком-то гостеприимной страны, раскинувшейся на многие тысячи километров среди вечных снегов и льдов.
— Уквылькот — единственный среди нас обладатель невероятно мощного «эго», — пояснил Сан Санычу Кван. — С Господином Высокое Небо, конечно, никакого сравнения, но старик гораздо сильнее всех известных мне мастеров… Честно говоря, с таким талантом он мог бы достигнуть многого, а не скитаться по улицам, зарабатывая себе на пропитание балаганными фокусами; впрочем, кто знает? Возможно, такая жизнь ему по душе…
— Знаешь, Кван, я бы не стала называть все его фокусы «балаганными»… — Гибкая фигура Адриадакис вынырнула из сумерек, принеся с собой ароматы речной свежести и экзотических цветов. — У себя на родине он был великим шаманом!
— И чем же он поможет нам? — Капитан был настроен скептически: все эти разговоры о таинственной силе «эго» изрядно ему надоели — тем более никаких подтверждений ее существования он до сих пор не видел.
— Собственно говоря, Уквылькот — единственный, у кого хватит сил и умения отправить вас… гм… туда, куда нужно. — Кван снял очки и протер их полой куртки. — Так что готовьтесь; если верить нашему чудо-малышу, изменение структуры мира — то еще удовольствие…
В справедливости этих слов Гаргулов убедился на собственной шкуре. Поначалу все шло довольно обыденно: выспавшийся за день Уквылькот с аппетитом перекусил, разжег небольшой костерок, закурил, набив в медную трубку пахучего зелья — оно распугало здоровенных ночных бабочек… Лишь когда облаченная в плащ Адриадакис посадила младенца в коляску, Сан Саныч понял — начинается.
— Что, отправляемся?
— Угу. Ты, главное, сиди и не рыпайся, что бы ни случилось. — Адорабль сурово поджал губы. — Соблюдай, короче, спокойствие. Эх, не блевануть бы на этот раз…
Капитан перевел взгляд на старика. Уквылькот, глядя в пламя, затянул негромкий заунывный мотив — без слов, одну лишь мелодию. Повеял ветерок, и одновременно под ложечкой возникло неприятное сосущее ощущение. Сан Саныч вдруг почувствовал себя крайне неуютно: связь между песней и странными ощущениями была несомненной, хотя чувство рационального во весь голос протестовало… Напев Уквылькота звучал все громче и громче, поток ветра стремительно нарастал, стесняя дыхание и вышибая из глаз слезу. Гаргулов еще успел удивиться — листва и травы вокруг застыли в неподвижности, ураган существовал лишь для них троих, — а в следующий миг настал кромешный ужас… Окружающая действительность брызнула во все стороны, расплескалась, словно тихий пруд, в который вдруг ухнула скала. Земля под ногами рассыпалась невесомым пеплом, незримая рука вцепилась в ткань небосвода — и разом содрала его, словно шкуру с освежеванной плоти!
