Над пропастью возник невидимый для обычного зрения мост – даже не мост, просто нить из бледного золота. Однако по этой нити можно было пройти. Если смотреть вперед, а не по сторонам – или, что еще хуже, вниз.
Девушка медленно открыла глаза. Нить, конечно, исчезла из виду, но она все еще была там. Ривке уже подбирала слова, чтобы объяснить рыцарю, как и куда надлежит ставить ноги (и что за чертовщина здесь вообще происходит), но тут на ее плечо осторожно легла рука, затянутая в прочную кожу с мелкими металлическими нашивками.
– Я немного понимаю язык Нефилим, – сказал Вильфрид.
Девушка недоверчиво взглянула на спутника. Сакс улыбался – едва заметно, но улыбался. Она уже и не надеялась увидеть когда-нибудь такую улыбку…
– Мы почти два года торчали в Палестине, кое-что я оттуда унести сумел. Пусть это не великое богатство, и даже не святость родной земли Господа нашего, – но все же…
– Вильфрид, я…
– Не надо. Я давно знаю это.
«Что – это?» – чуть не переспросила Ривке. Но сразу же сама ответила на свой вопрос.
Тот, кто сам побывал в Земле Обетованной, тот, кто воочию видел истоки древнейшей силы из всех ныне здравствующих, – пожалуй, наивно было полагать, что он не сможет увидеть и распознать эту силу. Особенно находясь рядом с нею.
Наивно было полагать, что видевший края полной власти Господа Сущего – не сможет увидеть эту суть в живой плоти, а не в земном прахе…
* * *
"Это старое место. Под собором – подземные коридоры, проложенные теми, кто старше человека," – упреждала Адрея. И была права. ЭТИ – старше человека.
Существа, что наседали на поредевший отряд, походили на массивных низкорослых людей с тяжелыми козлиными головами. Ноги их заканчивались острыми раздвоенными копытами, лишенные одежды тела покрывала короткая, густая шерсть различных оттенков серого, черного и рыжевато-бурого, а глаза… глаза, в которых зрачок терялся в безумной черноте радужной оболочки, совсем не были глазами зверей. Вооружение Козлов составляли либо короткие, тяжелые топоры-клевцы, либо еще более массивные клювастые кирки, что прошибали даже латные нагрудники. Сами они брони не носили, однако сколочены были чертовски крепко: скользящие удары копий, клинков и палиц особого вреда Козлам, похоже, не причиняли.
Робин оставался за старшего – большая часть гвардейцев полегла вместе с Изельде, напоровшись на стайку безумных летучих мышей, которые плевались молниями; люди, что еще остались в живых, тянулись за ним, чуя ореол вожака, – однако на то, чтобы отдавать хоть какое-то подобие приказов, ни сил, ни времени не оставалось. Самое большее, что мог еще делать Лох-Лей – и делал, другого выхода не было, – так это указывать мечом в нужном направлении. Избегать ловушек подземелья ему покуда удавалось. Чутье на опасность, которое столько раз уже выручало всю лесную вольницу, пока не оставляло Робина. Пока.
От усталости сводило все на свете, люди только что на ходу не засыпали, а те, кто заснул – не просыпались, съеденные во сне собственными кошмарами. Схватившись с какой-то огромной сколопендрой, погиб Ротт. Тромм был жив, однако драться больше не мог – перебитая правая рука висела плетью. Йэн с трудом еще что-то вокруг себя различал: все та же сколопендра, хлестнув хвостом, прошлась ему по физиономии; глаза чудом остались невредимы, но заплыли почти полностью. Сам Робин едва ковылял, одна Марион пока оставалась цела, потому что почти не ввязывалась в ближний бой. Уцелело десять гвардейцев, но сражаться – не в полную силу, хоть как-нибудь – могли только шестеро.
Наконец строй Козлов рассыпался и люди прорвались в следующую пещеру, где перекрыли проход несколькими плитами, камнями и брусьями – судя по всему, именно для этого их и предназначали, у Козлов тут было что-то вроде склада. Пока удары тяжелых орудий не сокрушили преграду, можно было оторваться от преследования. Но для этого неплохо бы сперва узнать, куда идти в этих Богом проклятых подземельях…
Особого выбора, впрочем, не имелось. Перевели дух – и двинулись по проходу, что уводил куда-то на север, если это что-либо значило…
Временами на стенах попадались зеленовато-желтые отметки, которые светились сами собой. Никакого колдовства, «фосфоресценция» – всякий, кто в шахтах бывал, такое знает. Разбирать сами метки ни у кого не возникало желания, но когда число их возросло настолько, что в факелах больше не было нужды, Робин сообразил: впереди ждет весьма важное для Козлов место, если, конечно, отметки эти сделаны ими. Атаман разбойников дал команду «приготовиться», и попросил Марион и одного из гвардейцев поздоровее сходить и проверить, только потише
Девушка вернулась почти сразу.
– Что-то вроде храма. Зал, жертвенник, большая такая наковальня, и в ней торчит меч. Стража не шибко большая… можем пробиться. Хорст в укрытии, следит.
– Меч в наковальне? – немного оживился Тромм. – А не артуров ли это Экскалибур?
– У Артура камень был, помнится, – отозвался Йэн. – «Тот, кто достанет сей меч из камня, есть король Логрии по праву рождения», вроде бы так пророчество звучало… Хотя я давненько эти сказки слышал, мог и напутать чего.
– Если это и впрямь Экскалибур, – отрешенно сказал Робин, – какой Козел с ним совладает, а?
Надежда сверкнула в темноте как молния и пробежала по кругу измотанных, полудохлых от ран и усталости людей. И молния эта придала им достаточно сил, чтобы встать и сделать несколько шагов к тому, что Козлы по им одним ведомой причине превратили в храм. А что из пришедших в подземелье никто по праву рождения не является не то что королем Логрии – даже принцем, даже герцогом, даже наследником подобного титула, – к великому счастью, эта мысль так и не возникла.
И когда стражи-Козлы, изрубленные, рухнули к подножью жертвенника, а вместе с ними один из солдат, Донал, – Робин Лох-Лей с уверенностью, которой никогда доселе не ощущал, потянул руку к крестовидному эфесу из тусклой бронзы.
Ударил гром.
Возникни при этом из ниоткуда колонна яркого дневного света, в середине которой оказались бы наковальня, меч и Робин, – не осталось бы никаких сомнений, что разбойничий атаман – Избранник Неба, и сей меч, Экскалибур он там или нет, вручен ему во исполнение священной миссии – очистить тристрамские подземелья от нечистой силы в целом и нечисти в частности. После чего, конечно, все раны и усталость у спутников героя исчезли бы как по мановению руки, а успешное окончание похода стало бы значительно более простой задачей, чем его начало.
Света, увы, не появилось. Зато сквозь разверзшиеся своды подземелья рухнули две фигуры, которые непонятно каким чудом приземлились на ноги, да еще и не разбились при падении. Вздрогнув, Робин вырвал меч из железных ножен наковальни, готовясь к бою; но вначале он понял, что никакого боя не будет, потому что пришельцами оказались капитан Ангус и Алан-менестрель, и только потом – сообразил, ЧТО сделал.
