– Вот это уже ближе к истине! – Виор улыбнулась, и ясно было, что она не поверила ни единому слову. Затем улыбка стала плутовской. – Знаешь, тебе нужно отвлечься. Завести еще детей, – провозгласила девушка. – И не меньше дюжины. А то если все твое внимание будет сконцентрировано на одном-единственном чаде, у бедняжки не выдержит психика. Не все же такие устойчивые, как я!
– Виор!!!
– Лорд Грифон.
– Кто?
– Мы не знакомы. Но, должна заметить, я очень и очень на вас сердита. А когда я сердита, это обычно ничем хорошим не заканчивается.
– Да ну?
– ДА!
Несколько секунд оливулец приходил в себя, пытаясь вновь восстановить способность мыслить, почти уничтоженную мощнейшим присутствием, вторгшимся в его сознание.
– Много лет назад вы тоже позволили себе рассердиться. Не без причины, но когда это кого оправдывало? Ваш гнев вылился в слова и поступки, и так получилось, что эти слова и эти поступки оказали влияние на окружающих, а позже – на их потомков. И в результате… мы имеем то что мы имеем сегодня.
– То есть вы намекаете, что это моя вина?
Она задумчиво посмотрела на смертного.
– Действия не бывает без противодействия. Поступки не бывают без последствий. Понятие «вина» вряд ли здесь применимо. Но есть еще понятие «ответственность», и я думаю, оно вам более знакомо.
Он молчал.
– Я могу показать вам, какие поступки привели к каким последствиям. Я могу дать знания и навыки, могу научить видеть цепи, тянущиеся из прошлого в будущее. И я не буду контролировать, что вы попытаетесь с этим знанием сделать.
– А что вы требуете взамен?
– Взамен – вы останетесь жить. И будете действовать так, как требует от вас ваше чувство ответственности.
Ему даже не пришло в голову, что она может обманывать, готовить ловушку. С существами такого порядка это просто смешно. Она была настолько выше глупых игр…
Ответственность.
Смерть легче перышка. Долг тяжелее скалы.
Оливулцы умели выбирать героев.
– Я согласен.
– Раниель.
– Давно не виделись, о божественная.
– Давно, – в ее взгляде невероятным образом смешались терпение и раздражение. Если ты сочетаешь в себе миллиарды личностей, можно позволить некоторую амбивалентность. – Но ты, похоже, ничуть не изменился.
– Прости, что покусился на то, что принадлежит тебе, божественная. Опять.
– Ты так ничего и не понял.
Рубиновые глаза блеснули. Давным-давно, когда многоцветная лишь начала осознавать себя, он и те, кто пошел за ним, отказались подчинить себя этой новой силе. У них был иной путь.
– Это ты ничего не поняла.
Она заломила бровь – демонстративно человеческий жест, который его величество уже видел однажды.
– Я мог бы полюбить ее, – задумчиво протянул король демонов.
– Ты уже ее полюбил. Как и всех остальных моих избранниц.
– А я и не спорю, – не ясно было, к чему относится последняя реплика.
Они помолчали.
– Ты повзрослела.
– А ты – нет.
– Глупо получилось.
– Как всегда.
– Леди Адрея.
– Невероятно, – шепнула дарай-княгиня, зачарованно изучая появившееся перед ней существо. Все чувства говорили ей что-то… невозможное. То, чего быть просто не могло. То, что можно было описать только словом «бог».
– В точку.
Адрея арр Тон Грин привыкла доверять своим чувствам, и не без причины. А поскольку то, что она видела и ощущала в этом странном месте, уже поставило ее мир с ног на голову, значит… значит, не будет ничего плохого, если вышеупомянутый мир перевернется еще пару раз.
– Очень практичный подход, – признало существо. – Но вообще-то я хотела поговорить о генеалогии. В частности, об одном из ваших довольно отдаленных предков…
Музыкальная фраза-символ, которыми Драконы Ауте обозначали свои имена.
Он проявил грубость, ответив на человеческом наречии.
– Многоцветная.
– Не сердись на меня, о могучий.
– Да пошла бы ты… о божественная.
Существо, которое Антея тор Дериул-Шеррн весьма фамильярно называло Бесом, чуть склонило голову в приветствии.
– Мы знаем тебя.
Она поклонилась в ответ.
– Я знаю вас.
Тишина. Затем:
– Если вы пересечете мой Путь, то ваш прервется.
Еще один поклон. Они поняли друг друга.
– Ворон.
Оливулец резко повернулся на звук смутно знакомого голоса. Абсурдное облегчение, которое он вопреки всякой логике испытал, услышав этот голос, мгновенно исчезло, стоило взглянуть в многоцветные глаза. Та, что посмотрела на него в ответ, имела мало общего с Антеей тор Дериул.
Поняв что-то, побледнел.
– Ты сейчас говоришь со всеми, кто здесь есть.
– Да.
– И ты вмешиваешься в их сознания.
– Да.
– После этого с Сопротивлением будет покончено. Может быть, кто-то еще будет трепыхаться, но останется только видимость, суть уже потеряна. Мы не сможем, да и не захотим вас уничтожить.
– О да.
– Будь ты… вы… все вы прокляты!
Она улыбнулась.
– Ты очень хорошо научился нас понимать.
Оливулец отшатнулся.
Затем:
– Мы… станем частью тебя?
– Не знаю, – она подошла почти вплотную, коснулась когтистой рукой. – Это зависит в основном от вас. В большинстве религий слияние с абсолютом – дело личного выбора каждого. Мне достаточно, чтобы меня просто прекратили убивать.
Он твердо отвел ее руку.
– Я не хочу.
– Как я уже сказала, это дело личного выбора.
– А… Императрица?
– Она теперь для вас потеряна.
– Ты говоришь так, будто это великая трагедия.
– А для вас это и есть трагедия.
Молчание.
– Боюсь, что я тебе верю. А это значит, что она выиграла, не так ли?
Богиня улыбнулась, как улыбаются только боги.
– О да.
– Даратея.
Мать Изменяющихся открыла глаза, пытаясь хоть на мгновение сбросить сковывающую по ногам и рукам усталость. Этот танец был очень сложным и, похоже, не прошел для нее даром.
– Лежи, – рука богини надавила ей на плечо, укладывая обратно. – Я только заскочила сказать, что ты справилась.
– У меня получилось?
– Да.
Темная армия, уже собравшаяся было, несмотря ни на что, штурмовать ощетинившуюся неприступными щитами твердыню эльфов, вдруг оказалась вынесена за пределы Эль-онн, аккуратно возвращена домой.
