В Лормте я искал разгадку тайны неизвестных восточных земель. Мы с Киланом никогда не оставляли надежды разыскать Каттею, чтобы вновь быть всем вместе. Но в таком случае нам пришлось бы скрываться от гнева Владычиц, и вот тогда-то мы могли бы найти прибежище в неведомой стране на востоке.
Поселившись в, Лормте, я ставил перед собой две задачи: заняться древними рукописями и заново научиться держать меч — в левой руке. Я понимал, что живу в суровом мире, и горе всаднику, который появится безоружным, когда солнце в Эсткарпе, багровея, садится и земля погружается в полумрак.
Я узнал достаточно, чтобы убедиться: на востоке — действительно наше спасение, во всяком случае, есть возможность укрыться там от гнева колдуний. Помимо того мне удалось почти полностью восстановить утраченные воинские навыки.
Удобный случай представился нам с братом, когда колдуньи решили нанести по Карстену небывалый удар и, сосредоточив все внимание на выполнении этой задачи, начали двигать и колебать горы, как будто кухарка размешивала варево в гигантском котле. Мы с Киланом встретились в родном Эстфорде и, воспользовавшись ночной неразберихой, отправились за сестрой в Обитель, где держали ее колдуньи.
А потом мы втроем устремились на восток, к горам, за которыми простирался Эскор — разоренная земля, откуда в давние времена ушла древняя раса; где светлые и темные силы, вырвавшись наружу, приняли самые причудливые формы. Вместе и поодиночке преодолевали мы враждебные силы. Воспользовавшись своими способностями для достижения нашей общей дели, Килан оказался во власти одной из этих сил и, попав в беду, прошел через многие испытания, пока мы не добрались до благодатной Зеленой Долины.
Ее жители были не совсем нашей крови. Да и мы сами только наполовину принадлежали к древней расе — наш отец пришел в Эсткарп из другого мира. В жилах обитателей Зеленой Долины текла кровь не только древней расы, их происхождение было еще более древним, ибо предки этого народа жили здесь еще до появления древней расы. В Эскоре существовало об этом множество легенд, которые распространились повсюду, и нам доводилось слышать их в детстве.
Под влиянием неведомой силы Килан вернулся через горы в Эсткарп. От него необъяснимая потребность идти на восток передалась потомкам древней расы, изгнанным из Карстена во время войны с кольдерами и с тех пор ставшим бездомными скитальцами. Килан возвратился в Эскор, и они пришли вместе с ним. И не только воины, но и их жены с детьми и всем своим нехитрым скарбом — чтобы поселиться на новом месте.
Жители Зеленой Долины вместе с Дагоной, их Владычицей (той самой, что помогла Килану в беде), и Эфутуром, Хранителем Зеленого Безмолвия, провели пришельцев через горные ущелья в безопасную Долину.
Таковы предшествующие события. Они стоят несколько особняком по отношению к истории Великой Войны, но по праву связаны с ней, так как помогли приблизить решающую победу.
События, о которых пойдет речь далее, начались в Зеленой Долине — в этом светлом благодатном краю. Ее обитатели издавна пользовались знаками, которые охраняли Долину от злых сил, и каждый, кто попадал сюда, обретал покой и радость. Я встречал эти знаки в рукописях Лормта и верил в их чудодейственную силу.
Но как ни приятна была жизнь в Долине, нам не пришлось долго наслаждаться покоем — весь Эскор вокруг пришел в движение. В давние времена эту страну потрясали войны, не менее опустошительные, чем та, что ныне истощала нашу родину на западе. Здесь, в Эскоре, люди, стремившиеся овладеть знанием, преступили границу благоразумия. Иные рвались к власти ради самой власти, и, как всегда бывает при этом, над землей нависла Тень чернее ночи. Страну раздирали на куски, и часть древней расы ушла за горную цепь, воздвигнув за собой непреодолимый барьер, отрекаясь от прошлого.
Оставшиеся продолжали ужасную беспощадную войну, сметая все на своем пути. Некоторые — например, зеленые, не отступившие от законов, перебрались в необитаемые земли. К ним присоединились и другие люди, не потерявшие здравого смысла: часть из тех, на ком проводили опыты невежды, рвавшиеся к тайному знанию, еще не успела стать орудием зла.
Но таких было мало, и никто не мог противостоять Великим, опьяненным властью над непостижимыми силами. Приходилось выжидать, пока буря промчится и стихнет. А Темные уничтожали друг друга в сокрушительных схватках. Большинство из них ушло, открыв Ворота в другое время и миры, вроде тех, через которые появился в Эсткарпе мой отец. Но уходя, они оставляли за собой средоточия древнего зла, и к тому же отпущенных или забытых слуг — быть может, готовых при случае, если их призовут, снова служить злу.
Когда мы попали в Эскор, Каттея в безвыходной ситуации прибегла к своим колдовским познаниям. При этом она нарушила неустойчивое равновесие, которое так долго здесь царило. Темные силы проснулись и пришли в движение, в стране вновь стало неспокойно, и зеленые поняли, что вот-вот разразится новая война, но на этот раз необходимо сражаться, чтобы не быть стертыми в порошок между жерновами темных сил.
Все представители светлых сил собрались, чтобы обсудить план отпора грозящему злу. Совет этот созвал Эфутур, и присутствующие являла собой весьма пестрое сборище странных существ — не то людей, не то животных.
Эфутур выступал от имени зеленых. Справа от него я увидел одного из рентанов, которые могли перевозить на спине всадников и разговаривали человеческим голосом. Это был Шапурн, предводитель опытных воинов. Возле него на большом камне сидела покрытая радужной чешуей ящерица. Когтистыми пальцами она держала шнурок, унизанный серебряными шариками, и перебирала та, словно каждый служил напоминанием о каком-то вопросе, который необходимо было затронуть при обсуждении.
Рядом сидел человек в шлеме, а справа и слева от него — мужчина и женщина в торжественном церемониальном облачении. Это были Хорван Крисвита и командующий их войском Годгар. Возле них расположились Дагона, Килан и Каттея. А по соседству, на другом камне — фланнан Фарфар — с покрытым перьями человеческим телом, крыльями птицы и когтистыми лапами вместо ног. Его присутствие на совете было скорее вопросом престижа: я знал, что фланнаны слишком рассредоточены, чтобы составить настоящее войско, но они отличные гонцы.
Напротив разместились вновь прибывшие. Среди них выделялось существо с телом птицы и головой зубастой ящерицы, красноватая чешуя на его узкой голове резко контрастировала с сизым оперением тела. Существо то и дело беспокойно хлопало крыльями и вертело головой, оценивающе разглядывая окружающих. Это был предводитель врангов обитателей горных вершин. Дагона церемонно раскланялась с ним: «Привет тебе, крылатый Форлонг».
А четверо его соседей имели человеческий облик. Как нам сказали до их прибытия, это были потомка древней расы, которые бежали когда-то в горы. Главным среди них был высокий смуглолицый человек, чьи черты свидетельствовали о чистокровном происхождении. Он был молод на вид, но о возрасте представителей этого народа судить всегда трудно: признаки старения проявляются у них только за несколько недель до смерти — если они доживают до старости, что в последнее время случается редко. У него была привлекательная внешность и хорошие манеры.
А я вдруг почувствовал, что ненавижу его.
Будучи тесно связаны между собой, мы с братом и сестрой в прошлом привыкли не искать большой компании. Когда Каттею отняли у нас, я довольствовался привязанностью к Килану. При этом к кому-то из товарищей по оружию я мог относиться с симпатией, к кому-то — с неприязнью, однако никогда раньше не пронзала меня такая сильная ненависть — разве что в бою с карстенцами во время их очередного набега. Но в те минуты я испытывал ненависть скорее к врагу вообще, чем к определенному человеку. А этого горца Динзиля я ненавидел отчаянно, нестерпимо и сам не понимал за что. Это было так неожиданно, что, когда Дагона представила нас друг другу, я даже не сразу смог пробормотать приветствия.
И мне показалось, Динзиль угадал мое состояние, и это позабавило его, как забавляет взрослого поведение ребенка. «Но я не ребенок, — промелькнуло у меня в голове, — и, пожалуй, Динзилю скоро представится случай в этом убедиться».
Представится случай… Глядя в его спокойное красивое лицо, я понял, что меня одолевает не только ненависть, но и мрачное предчувствие… как будто появление этого хозяина гор вот-вот навлечет какую то беду на всех нас. Однако я рассудил, что если зеленые пригласили его, значит они видят в нем друга и его прибытие для них — добрый знак. Им ли не знать, откуда может грозить опасность, и, конечно, они не стали бы открывать ворота тому, кто отмечен печатью зла.
Когда мы втроем впервые пересекали поля и леса Эскора, Каттея шутя сказала, что всегда носом чует враждебную колдовскую силу. К сожалению, мой нос ничего не говорил мне о Динзиле, и тем не менее какой-то внутренний страж предупреждал меня об опасности.
