— Ма, давай не по телефону, я сейчас заеду ненадолго, — и Вера резко оборвала звонок, не желая слушать набирающую обороты истерику матери.
Когда свернули на улицу, Вера махнула рукой в сторону ворот родительского дома. Гоша притормозил и повернулся к Вере:
— Ну, что готова?
— Нет, но другого варианта не вижу. — Резко выдохнув, Вера открыла дверь, — Ты, это… если я через полчаса сама не выйду, заходи и вытаскивай меня оттуда. Мать на взводе, так что тёплый материнский приём мне гарантирован
Она вошла в дом:
— Мам, я на тумбочке в коридоре оставлю ключи от Витюшиного гаража, отдай ему, пожалуйста, когда он из отпуска вернётся.
Мать со злостью глянула на входящую Веру, как будто собираясь с силами перед скандалом, всем своим видом показывая как возмущена поведением своей единственной дочери.
Стараясь не обращать внимания на мать, Вера прошла в свою бывшую комнату и стала методично вытряхивать содержимое из ящиков старенького письменного стола. Хоть убей, она сейчас уже и не помнила, куда положила документы, конспекты и рукописи, которые хотела взять с собой. Документы понятно, надо было забрать, мало ли какие повороты в жизни будут. Но почему ей так хотелось забрать из ненавистного дома некоторые конспекты и рукописи Вера объяснить не могла. Просто в голове пульсировала мысль: “Надо забрать!”
Всё это время мать стояла в дверях, сложив руки на груди, и… зудела:
— И для этого я тебя рожала? Всю жизнь мне испортила! Дрянь ты, а не дочь после этого!
Вера упорно молчала.
— Вера, ответь мне честно, — сменила тактику мать и перешла на доверительный тон, — ты вляпалась в какое-то дерьмо с криминалом?
— Нет, — буркнула Вера, стараясь не смотреть матери в глаза, чтобы не вызвать новый поток вопросов и оскорблений.
— Отвечай мне немедленно, — всё-таки включила строгую родительницу мать.
— Нет, я всего лишь написала статью, — честно ответила Вера, продолжая собирать самое необходимое.
— Не ври! — Перешла на крик мать, — Я знаю, что ты встряла в бандитские разборки!
— Мам, — Вера старалась говорить как можно спокойнее, — ну если ты уже для себя всё решила, то какой смысл мне пытаться доказывать обратное?
Вера была очень рада, что заранее морально подготовилась и “накидалась” коньяком. В противном случае она бы сейчас, как обычно, попыталась безрезультатно оправдаться. Безрезультатно, потому что для её матери всегда существовало только два мнения: “её личное и… неправильное”. А в глазах матери Вера всегда была неправа, потому что она дочь своего отца…
— Вадим сказал, что к нему заходили какие-то подозрительные личности и спрашивали тебя, — продолжала мать.
— Я ушла от Дина достаточно давно, — как можно безразличнее сказала Вера, продолжая небрежно бросать в чемодан тетради, — Так что, кто и зачем меня спрашивает, не его…хм… дело.
— Как ушла? — Возмущалась над ухом мать, — А почему ты мне ничего не сказала? Мне, конечно, не очень нравится Вадим, но он нормальный…
— Вот поэтому и не сказала, — снова, как можно равнодушнее, прервала мать Вера, — мои отношения с Дином касаются только меня и его. А ты, — Вера бросила на мать безразличный взгляд, — здесь абсолютно не при чём. Наши отношения тебя не касаются, именно поэтому я и не посчитала нужным ставить тебя в известность!
— Ну, как ты не понимаешь, Дин — нормальный парень, а ты…
— А я не нормальная! — Вскипела Вера. Сейчас она готова была высказать вслух то, о чём молчала годами, — Как же меня достали твои понятия нормальности! Да, — закричала она, — я не нормальная! И я не хочу больше жить “твоей” нормой! Нравится Дин? Живи с ним сама? Ну, а что? Забирай! Нормальный же?
— Ты бредишь! — Не унималась мать.
— Конечно, — согласилась Вера, крутя в руках альбом с детскими фотографиями, раздумывая брать его с собой или оставить, — я всегда говорю бред! Не так выгляжу, не то делаю… Если бы ты знала, — не выдержала Вера, глядя прямо в глаза матери, — как же ты меня достала придирками за все годы, после того, как ты развелась с отцом!
— Твой отец…
— Так всё, хватит! — Грубо прервала Вера, — лучшая помощь, это не мешать. Вот и не мешай мне! Это мои личные вещи, которые я хочу забрать с собой!
— Вадим сказал, что всё это началось из-за твоей подработки в этой газетке, — не унималась мать, — ты променяла учёбу в нормальном ВУЗе, на нормальной специальности экономиста… И на что? На то, чтобы строчить “жёлтые” статейки в заштатную местную газетёнку? А теперь тебя ещё и бандиты ищут… точно влезла, куда не надо!
— Между прочим, — Вера чувствовала, что начинает не на шутку распаляться. — Эта самая работёнка в газетёнке, как ты это называешь, позволила мне полностью жить на свои собственные деньги с первого курса. А если ты совсем вспомнишь, то свои первые деньги за статью я получила ещё в пятнадцать лет! Представляешь, вот так сильно я не хотела “висеть у тебя на шее” и слышать упрёки. Или ты уже забыла об этом? А насчёт бандитов, меньше надо языком трепать и тебе… — Вера грозно посмотрела на мать, — и Дину… Сами же сплетни про меня распускаете, а потом “ойкаете”. Достали! И ты, и Дин, и этот грёбаный ненавистный город! Помнишь, да? — Вера уже была на взводе, — кто меня и отца перетащил выживать в это захолустье? Ты, мамочка! Именно, ты! Кто больше всех кричал, что тут твоя больная мамочка, за которой нужно ухаживать? Вот только твоя любимая мамочка та ещё ядовитая змеюка, которая даже перед смертью попортила нервы окружающим…
Вера замолчала от пощёчины и исподлобья посмотрела на мать:
— Запомни, эту минуту… мама, — чётко произнесла Вера, — сейчас именно ты поставила точку в наших отношениях. Почему ты? Потому что я перестала быть для тебя “удобной” послушной и молчаливой дочерью… И да, больше я молчать не буду! И нормальной я тоже не буду! Я просто буду самой собой вдали от твоего яда!
— Вера, нам пора выезжать на вокзал! — Гоша, как и договаривались ранее, постучал в дверь и громко напомнил о себе, приоткрыв входную дверь.
— Да, Гоша, уже иду, — громко сказала Вера, — там в прихожей уже сложены вещи, их можно грузить! Счастливо оставаться в этом аду, мама, — тихо сказала Вера и направилась к выходу.
— Вера! Зачем ты так? — Уже слезливым голосом запричитала мать, — я же тебя люблю!
— Мама, давай будем честными. В этой жизни ты не любишь никого, кроме себя. А я была тебе нужна как кукла, которую можно одевать в то, что тебе хочется, чтобы хвастаться перед родней и знакомыми, а потом забрасывать в угол, когда надоест играться. Ты думала я не замечу, что ты проявляешь свою “материнскую любовь” только на публику? Заметила! Представь себе, ты плохая актриса, я видела и понимала всё с самого детства! А сейчас я, действительно, устала быть для тебя “хорошей и нормальной” дочерью. Не дотягиваю я до твоих высоких стандартов, да и не хочу больше. Хочу быть собой! Вот такой вот ненормальной собой со всеми своими странностями!
К моменту, когда Вера вышла в коридор, Гоша уже успел перенести все упакованные вещи в багажник, так что Вере оставалось просто выйти из дома и сесть в машину.
Напоследок Вера окинула взглядом дом и мысленно попрощалась с Максимовичем… Казалось, что он был единственным существом, который понимал и принимал её такой, какой она была всегда — истинной собой. А не маской, которую она надевала перед другими.
Громко хлопая входной дверью Вера вспомнила, как несколько лет назад, точно также, громко хлопнув дверью, из этого дома ушёл её отец. Правда, отец вернулся в Крым, а ей предстоял переезд в мегаполис на севере страны… Нет, это была не столица, как она объявила матери. Слово “столица” — была намеренно “дезой”, дезориентирующей информацией, которую мать обязательно пустит на сплетни. Вера намерено не назвала конкретный город, потому что сейчас даже не знала, проживёт ли она там несколько месяцев или лет… Вот такая “селяви”, как частенько говорил её отец…
Гоша, видел, как Веру трясло от нервотрёпки, когда она садилась в машину, поэтому резко нажал на газ и джип с рёвом покинул улицу.
