возмутился Марк, взглянув на жену. — Мы же договорились, что у тебя не будет от меня секретов!
— Ладно, я скажу! — рассмеялась она и посмотрела на сестру. — Ты не знаешь моего супруга! Если он заинтригован чем-то, то не успокоится, пока не найдёт разгадку! Боюсь, что, поняв, в чём дело, он просто разобьет статую или сломает механизм!
— Ну, учитывая, что он сыщик, ему может пригодиться этот секретик! — сдалась Флоретта. — Я позволяю тебе открыть его Марку, но исключительно ради блага короля!
— Смотри! — Мадлен схватила мужа за руку и, подтащив к статуе святой Селесты, сунула пальцы под каменное покрывало, раздался щелчок и слева из постамента выдвинулся плоский ящичек. — Это тайник, который скульптор Неримар сделал когда-то в статуе Озёрной девы, а после подарил её супруге своего покровителя графине Ламарон. Говорят, что она прятала там полученные от него любовные письма. Граф, естественно, ничего не знал. Потом к Неримару обратилась подруга графини и попросила вырезать статую Леди Милосердия с таким же тайником. Потом были и другие заказчицы. К концу жизни он обогатился, а по миру распространились вот такие хранительницы женских секретов.
— И почему я раньше не слышал эту историю? — пробормотал Марк, заглянув в тайник, а потом, наклонившись, под каменное покрывало с живыми цветами.
— Потому что это женский секрет! — воскликнула Флоретта, удивлённая его недогадливостью. — Если мужчины узнают о нём, какой смысл будет в тайниках?
— Видишь, я ничего от тебя не скрываю! — заметила Мадлен, обхватив мужа за талию. — Ты теперь в любой момент можешь проверить тайник и убедиться, что я не прячу там письма от поклонников!
— Я это ценю, — заверил он. — И ты сама сразу нашла этот тайник?
— Я увидела такую скульптуру в покоях королевы Элеоноры, а Иоланда Делвин-Элидир показала мне, как открыть этот ящичек. Скрытый рычаг всегда находится возле левой руки и спрятан под каким-нибудь предметом, который святая держит в своих руках.
— И в этом тайнике ничего не было?
— Там были письма. Пожелтевшая от времени бумага, поблёкшие чернила, потерявшая свой цвет лента… Я не стала их читать, сразу же бросила в огонь.
— Правда? — Марк недоверчиво взглянул на жену.
— Конечно! Если какая-то графиня де Лорм спрятала их здесь, значит, она не хотела, чтоб они попали в чужие руки. Я проявила уважение к её чувствам и сделала так, чтоб никто и никогда не узнал о скрытых в них секретах. Разве я не права?
— Конечно, права! — улыбнулся он, обняв её за плечи. — Не пора ли ужинать, дорогая?
— Пора! — воскликнула она и, отцепившись от него, умчалась раздавать слугам распоряжения.
Марк рассмеялся, глядя ей вслед.
— Она всегда была такая, — кивнула Флоретта. — И бросалась исполнять матушкины указания ещё до того, как та их давала.
На следующий день Марк проснулся рано. На улице уже было светло, и ему следовало прибыть во дворец к тому времени, как король закончит свой завтрак и выслушает доклад главы канцелярии о назначенных на этот день важных делах и протокольных встречах. То, что королевский совет собирался в столь ранний час, означало, что король считает тему для обсуждения важной, но при этом не хочет изменять своё ранее составленное расписание.
Надев дорогой камзол из бархата малахитового цвета с златоткаными вставками и водрузив на грудь две драгоценные цепи: графскую и баронскую, он вызвал оруженосцев, которым объявил, что сегодня его будет сопровождать Эдам, в то время как Шарль останется дома и будет охранять госпожу и детей. После этого он проследовал через только начавшую оживать Королевскую площадь и вошёл под сень дворца. Пройдя мимо привратника и стражников, он поднялся в центральные залы и вскоре вошёл в большой красивый зал, где за длинный стол уже рассаживались члены совета. Поприветствовав их, он направился к своему креслу. Вскоре появился магистр ордена святой Лурдес и, приветливо кивнув ему, прошествовал на своё место.
Взглянув во главу стола, Марк привычно отметил, что там уже давно нет возвышения, на котором стоял малый трон, установленный по приказу короля Ричарда. Жоан, как и его кузен Арман, сидел за тем же столом, что и его сподвижники, разве что спинку его кресла украшала резная корона.
Заседание немного затянулось. Кавалер Мартен был красноречив и старался рассказать как можно больше о планах своего ордена. В какой-то момент в зале появились его рыцари, нагруженные стопками папок, которые быстро разошлись по столу, чтоб члены совета могли ознакомиться с расчётами и пояснениями, написанными красивым строгим почерком. Потом столь же красноречиво и страстно выступил главный казначей, обосновывая совершенную невозможность выделить из казны деньги до конца года, когда будут определены прибыли от золотой монополии, рудников и находящихся в королевской собственности сельскохозяйственных угодий. Следом говорили королевский прево барон Адемар, советник маркиз Делвин-Элидир и коннетабль королевства барон Аллар. Они поддержали орден святой Лурдес, однако, согласились с казначейством в той части, что нужно оценить представленные магистром расчёты и изыскать возможность выделения средств не в ущерб другим статьям расходов. В какой-то момент Марк поймал на себе задумчивый взгляд короля, и, поскольку у него не было возражений и вопросов к магистру ордена, он лишь предложил дать членам совета время на ознакомление с расчётами и подготовку своих предложений.
Король согласился и закончил заседание, после чего тут же поспешил на встречу с магистратом города и старейшинами ремесленных цехов, ожидавшими аудиенции в зале приемов. Взяв лежавшую перед ним папку, Марк вслед за другими сановниками покинул зал и направился в Серую башню.
В полной задумчивости он шёл по нарядным, ярко освещённым залам королевского дворца, рассеянно кивая в ответ на летевшие со всех сторон приветствия придворных. Никто не смел задержать его и отвлечь от размышлений, потому он даже удивился, вдруг почувствовав на сгибе локтя цепкие пальцы. Повернувшись, он увидел тонкую руку похожую на птичью лапку, а подняв глаза, встретил взгляд других глаз, синих и полных игривой радости. Стоявшая перед ним маленькая худая женщина была наряжена в платье из золотисто-коричневого бархата, её седеющие светлые волосы были уложены короной, которую венчала небольшая диадема со вставками из красной и синей шпинели. На слегка морщинистом, но всё ещё румяном личике читалась столь искренняя радость встречи, что он невольно улыбнулся.
— Кларинда! Вы ли это? — воскликнул он. — Я не видел вас так давно!
— Но узнал сразу же! — рассмеялась она звонким серебристым смехом.
Он помнил её яркой весёлой красавицей, слегка распущенной и настолько смелой, что она решилась высказать леди Евлалии всё, что о ней
