Перед уходом лежащие на столе коммуникатор и цилиндр все-таки определил в тайное хранилище ко всем прочим своим богатствам. Вдруг кто-то заглянет на огонек и не удержится от искушения. Так что лучше не давать повода и не провоцировать народ на ровном месте.
Дорога к «Привалу странника» была мне хорошо знакома. Где-то на середине пути мне встретился Храм Пресвятой Троицы. У входа народ толпится кучками в ожидании начала Всенощного бдения. Что касаемо моего реципиента, его отношения с Богом раньше определяла бабка Семирамида. Набожная старуха регулярно таскала внука на богослужения и читала ему морали насчет доброго Боженьки, который обязательно накажет мальчишку, если тот не будет соблюдать его заветов. Откровенно говоря, подобная трактовка божественного образа приводила к появлению в голове парнишки внутренних конфликтов когнитивного характера. Если Боженька добрый, почему он должен кого-то наказывать. А если наказывает, значит, он не такой уж и добрый, как талдычит бабка. Следующим логическим выводом, который сделал для себя юноша, чтобы хоть как-то навести порядок в своей голове стало: если Бог не добрый, так и не стоит посещать его храм. И в один прекрасный день, при попытке заботливой бабушки затащить внука в церковь он послал Семирамиду грубо и матерно. С тех пор и вовсе забыл туда дорогу. Не помогли увещевания иерея отца Михаила. Священнослужитель был также непотребно обложен матом и послан в весьма сомнительном направлении. Оно хоть церковные службы Иван и перестал посещать, но привычка, осенять себя крестным знамением при виде золотых куполов храма сохранилась на уровне рефлексов.
О своих отношениях с Господом в той своей реальной жизни толком поведать не могу. Вроде бы верил, но в меру. Постами себя не изнемогал, в храм заглядывал редко, перед попами не исповедовался, поскольку вроде бы являлся носителем государственных секретов. А по причине врожденной брезгливости никогда не причащался, икон не лобызал. Однако, когда неподалеку ложился вражеский снаряд, лоб крестить не забывал и делал это весьма и весьма усердно и искренне. Вот такие дела.
Наконец добрался до гостиницы «Привал странника», точнее до гостиничного комплекса с рестораном, спортивным залом, кинотеатром, даже библиотека тут есть, в которую Иван ни разу не заглядывал Сам же я теперешний был бы не против приобщиться к книжной премудрости, может быть, когда и сподоблюсь.
— Проходи, Ванечка, присаживайся вон на тот стул. — Виталий Иннокентьевич встретил меня традиционно приветливо, как-никак источник стабильной прибыли, со всем согласный и безропотный.
Усевшись на предложенное место, я внимательно осмотрел сидящих за столом двух мужчин. Личность Варсонофьева из воспоминаний Ивана была мне знакома, пожилого человека я, определенно, вижу впервые.
Признаться, мои теперешние впечатления от встречи с владельцем отеля коренным образом не совпали с мнением о нем реципиента. Для Ивана Виталий Иннокентьевич был благодетелем и человеком кристальной чистоты души. Я же в данный момент видел перед собой прожженного дельца, не раз и не два бесстыдно объегоривавшего Ивана Силаева. Да что там я, большинство местных мулов и поводырей находились в экономической зависимости от Варсонофьева, ибо, уж так сложилось, что без предоставляемых им гарантий легитимности сделки, ни один из жителей Дубков не решался отправляться в Пустоши. Были прецеденты, некоторые «умники» пытались заключить с ватажниками независимый контракт. Подобные авантюры чаще всего заканчивались жестоким разводом очередного жадного лоха. А Виталий Иннокентьевич в масштабах Дубков сила и железобетонная страховка тому, что по завершении миссии человек гарантированно получит гонорар за выполненную работу.
Второй мужчина не вызвал в моей душе никакого оклика. Пожилой, но вполне крепкий господин с волевым лицом и умным взглядом карих глаз. Такие люди, как правило, занимают высокие правительственные посты или руководят финансово-промышленными корпорациями. Интересно, откуда у меня в голове подобные знания? Хоть убей, не могу что-либо вспомнить об их источнике, но в том, что передо мной человек непростой весьма влиятельный, я абсолютно уверен. И еще один примечательный факт, он меня рассматривал хоть и пристально, но ни малейших признаков брезгливости или ненужного сострадания в его взгляде, как это часто бывает, я не наблюдаю.
— Моё почтение, уважаемые господа! — я поприветствовал присутствующих за столом, затем уже обратился персонально к Варсонофьеву: — Вызывали, Виталий Иннокентьевич?
— О! Да ты, Иван, и на самом деле, вроде как, поумнел, и говор внятный, еще и франтом вырядился! А я-то думал брешут людишки! — При этом он выразительно-извиняющимся взглядом посмотрел на, греющую уши у стойки дочь Меланью. Так что мне было несложно догадаться, кто именно донес информацию о внезапных метаморфозах одного поселкового дурачка. Затем он вновь сосредоточил все свое внимание на моей персоналии. — Это как же так тебя угораздило, вьюнош? Еще неделю назад пары слов толком связать не мог, а теперь выглядишь и баешь аки столичный гоголь.
На сей счет у меня была заранее заготовлена, на мой взгляд, довольно неплохая легенда, вполне совпадающая с существующими реалиями. Мир магический, а значит, в нём может всякое случиться.
— Снизошло на меня неделю тому как, Виталий Иннокентьевич. Явился мне во сне образ Непорочной Девы Марии. Так вот, её устами мне было велено отринуть пелену глупости и невежества, также принять Дар в виде божественного посыла, должного развеять эту самую пелену. Иже с этим в моей голове неожиданно появились знания, коих отродясь там не бывало…
— И какого же рода эти знания? — теперь направленный на меня взгляд пожилого мужчины был уже не столь равнодушным, скорее недоверчиво-ироничным. В его глазах явственно читался вопрос: «А не валяют ли местные хитрецы передо мной Ваньку? Скорее всего, оно так и есть, непонятно только с какой целью задуман столь замысловатый розыгрыш».
— Ну говорить стал более внятно, а еще по божьей воле обучился грамоте и счету, также приобрел кое-какие знания об окружающем мире. — Признаться, я был вполне серьезен и искренен. Насчет явления Богоматери, лишь присочинил. Во всем же остальном был уверен, что без участия Высших сил вселение моей души в телесную оболочку Ивана Силаева не обошлось. Но об этом известно только мне, и делиться информацией с кем-либо я не намерен. Пусть считают, что на Ваньку-дурака снизошла Благодать Господня, коль преобладающая часть населения искренне верит в Бога.
— Воистину неисповедимы пути Господа нашего! — Виталий Иннокентьевич поднялся со стула и обратив лик к висевшим в красном углу образам трижды осенил свое солидное брюхо крестным знамением.
Наконец и до сидящего за столом пожилого мужчины начало доходить, что вводить его в заблуждение никто не собирается, ибо это не несет никакой прямой или косвенной выгоды в предстоящей сделке с проводником-носильщиком.
— Насколько я понимаю, Виталий Иннокентьевич, именно этого юношу вы мне собираетесь рекомендовать.
— Совершенно верно, Ваша Милость. Признаться, сам не ожидал, что Иван будет вот так осенен Божьей милостью. Вы бы видели его неделю назад… Впрочем, не след плохое вспоминать. Впору Осанну вознести Господу нашему Иисусу Христу и Пресвятой Деве Марии. — Практичный делец Варсонофьев долго муссировать тему божественного вмешательства в судьбу ущербного умишком юноши не стал. Обратившись ко мне он сказал: — Так вот, Ваня, нынче наше скромное заведение имеет честь принимать в своих стенах самого Бронислава Ярославовича Шувалова-Волынского, князя, одного из высших иерархов Ордена Зрящих и Надзирающих, а еще…
Владелец гостиницы, кажется собирался перечислить все звания и чины гостя, но тот ему сделать этого не позволил.
— Полноте, Виталий Иннокентьевич, вы так парнишку запугаете моими регалиями, что он ни в какую не захочет отправляться со мной в Пустоши.
— Виноват, Ваша Милость. Коль вы не возражаете супротив кандидатуры Ивана Силаева, заключим письменный контракт и, прошу прощения, милстарь, с вас полная стоимость услуг проводника-носильщика, это семь рублёв в сутки. Таков порядок, уж не обессудьте. Таки на сколько дней вы собираетесь нанять нашего Ваню?
