— Ничего, я люблю музыку, — сказал он и уловил в своём голосе заискивающий тон. — Я покатаюсь по городу. Хочешь со мной? У меня новая машина, «Фольксваген»…
— Мне сейчас некогда, — был ответ. — Ты покатайся один.
— Я всё равно возьму тебя с собой! — повторил Сергей.
— Отец, я же сказала, занята!
Она не говорила ему — папа…
— Возьму тебя в страну счастья, — уточнил он.
— Москва — это ещё не страна счастья, — глубокомысленно заявила дочь.
— Я возьму тебя в Звёздную Рану!
Она взглянула на отца, как на сумасшедшего…
Сергей докатился до первого магазина, купил водки и, напившись, переночевал в машине. А наутро вспомнил о старообрядческих деревнях, о сельских фронтовиках, которые тоже повлияли на его судьбу, и, обрадовавшись, что есть ещё на свете люди, кому он дорог, поехал по тому же кругу, что и с бывшим штандартенфюрером СС. И как не хотелось выглядеть несчастным, страдальцем перед ними! Да, век коммуникаций уже проник и в глубинку, и здесь знали о нём почти всё, ибо он действительно оказался не безразличным для стариков. Опять встречали как мученика, жалели, ободряли, словно у них ничего особенного не случилось и никогда случиться не могло. Древнее, потрясающее спокойствие видел он на сильно постаревших лицах, когда оставшиеся в живых тихо повествовали журналисту о том, кто и как умирал, кого и как «хороняли».
Оказывается, снайпера продержали пять дней, так и не нашли ни досок, ни кто бы сделал гроб, закопали словно «бесерменина», завернув в дерюжку…
Из десятка фронтовиков, к кому Сергей Опарин привозил немца за истиной, осталось всего трое, и те дышали на ладан. Ждали, когда сойдёт снег и поднимется хоть какая-нибудь трава, а пока доедали комбикорм, разбалтывая его в горячей воде, и жаловались лишь на то, что отрезали свет и нельзя теперь смотреть телевизор — сериалы о счастливой иноземной жизни…
— Потерпите, не умирайте, — просил он. — Я найду Беловодье и всех вас возьму с собой!
Объезжая стариков по малому кругу, сначала он глазам не верил, затем стал наливаться тяжёлой, гнущей к земле злобой, и не хотелось ни писать, ни бежать к местному начальству и ставить его на уши. Однажды, стиснув зубы, он не мог их больше разжать, да так и поехал по большому кругу, через несколько областей, по той самой коренной России, с точки зрения фон Шнакенбурга умеющей держать удар.
Она тоже жила со стиснутыми зубами…
А он, сквозь зубы же, стискивая челюсти, чтоб подавить вопль, говорил:
— Ещё немного потерпите. Я найду Беловодье…
Назад он вернулся истинным раскольником — страстным и блаженным.
И ничего уже не хотел знать иного, кроме Звёздной Раны. Не заезжая домой, он ворвался в архив и был остановлен охраной. Опарину заявили, что он лишён пропуска, а значит, и допуска к открытым, но всё же секретным документам.
— Я Сергей Опарин! — воскликнул он совсем глупо и некстати. — Это моя работа!
Крепкие парни в милицейской форме смотрели на него, как на пустое место, а помнится, расшаркивались всякий раз, когда проходил мимо и даже документов не проверяли.
— Хорошо, пригласите хранительницу из третьего отдела, — попросил он. — Или дайте мне позвонить.
Один вроде бы сделал движение рукой к телефону, однако второй посмотрел на него выразительно и отодвинул аппарат подальше от края стойки.
— Вот тебя, — Опарин ткнул пальцем в неумолимого охранника, — я никогда не возьму с собой! А твоего напарника возьму, если хорошо меня попросит.
Развернулся и ушёл из здания.
Он просидел в машине часа четыре, дождался, когда архив покинет последний сотрудник и охранники запрут дверь изнутри. До последнего мгновения не верил, что тётушек в здании не было и нет. Они не могли заболеть сразу обе или уйти в отпуск, уехать в командировку, наконец, умереть. Скорее всего, случилось то, чего они опасались, тайно копируя материалы, а потом пряча их в самом же архиве, поскольку самый надёжный способ спрятать воду — это растворить её в воде…
Только сейчас он хватился, что не знает ни их адресов, ни домашних телефонов, ни даже фамилий. И вообще ничего не знает об их жизни — есть ли мужья, дети, как они живут: он давно привык, что они служат ему, исполняют всякое желание и существуют рядом не как личности, а наподобие инструмента, с помощью которого легко найти нужную бумажку, восстановить события прошлого; он и звал-то их не по имени-отчеству — просто тётушками…
Весь вечер Сергей Опарин просидел у телефона с надеждой, что может быть они разыщут его номер — нетрудно сделать — личность в прошлом известная — и позвонят. Но, кажется, за месяц странствий о нём вообще забыли, до полуночи ни одного звонка, а бывало, приходилось отключать, иначе до утра нет покоя. Единственный звонок раздался в третьем часу, он схватил трубку, поалёкал, подул однако на другом конце отключились — верно, кто-то ошибся…
А наутро, растерянный и одержимый, он вышел из подъезда и сразу же увидел тётушек: одна стояла возле его машины, другая прогуливалась далеко в стороне. Он так обрадовался, что забыл, какую и как зовут, кинулся навстречу, и тут тётушка резко развернулась и быстро, без оглядки, пошла дворами, словно убегала от него. И вторая в сей же час пропала из виду! Сокращая путь, Сергей проскочил через детскую площадку и заметил, как тётушка завернула к заднему выходу магазина, где торчали доверху заполненные мусорные баки, громоздились пустые ящики и коробки. Едва он сунулся к этой свалке, обе тётушки очутились перед ним.
— Что случилось? — спросил он, хотя уже знал, что.
— Мы сами виноваты, потеряли осторожность, — чуть ли не в один голос заговорили они, озираясь. — Нас поймали с поличным, когда выносили копии. Обыскали, такой позор. И дома обыски сделали…
— Зачем же вы понесли копии?! — закричал Опарин, не владея собой. — Я вам говорил: ничего не выносите из архива! Не будет состава преступления! Прячьте всё там же! За каким же вы чёртом?! Зачем?!
— Как — зачем?
— Как — зачем? Для вас!
— Для меня?!
— Вы же умоляли нас… Мы нашли!
Он на мгновение потерял дар речи, затем спросил шёпотом:
— Что нашли?..
— Идентифицировали квадрат с отдельными территориями, по проявлению исторического интереса, — залепетали тётушки. — И обнаружили три подходящих астроблемы… Вообще-то в Сибири их много, но мы выбрали три.
— Три?! Три Звёздных Раны?
— Да… Разве этого мало?
— Мне нужна всего одна! Зачем мне три?
— Когда больше, это же лучше! Вот, возьмите, и выбирайте сами, какая Рана больше всего подойдёт. Нам трудно выбрать, какая из них страна счастья. Может быть, они все счастливые?..
