Ознакомительная версия.
Сквозь свист и вой послышался частый стук мелких камешков, песочного шлака и крошева обгоревших перемолотых человеческих останков о железную броню. Тимофей едва различил краткий вскрик несчастного и конское ржание. Коня и человека подняло над землей. А еще мгновение спустя размазало, словно в мельничных жерновах.
Вихрь из темно-серого сделался темно-красным, в пыли замелькали рваные кольчужные звенья, обломки металлических пластин, ошметки плоти — лошадиной и человеческой вперемешку. Рука, нога, копыто, грива… Часть руки, часть ноги, кусок копыта, клок жесткого конского волоса. Смерч продолжал кромсать добычу, не выпуская ни кусочка железа, ни капли крови.
Тимофею подумалось, что никакая броня не способна защитить от такого.
А вихрь, пожрав одного человека, набросился на другого. На этот раз его жертвой стал татарский воин. Кочевника вырвало из седла. Перепуганный конек вовремя отскочил в сторону. Наездник же, на миг зависнув в воздухе, успел лишь судорожно, наугад рубануть саблей, но ничего, конечно же, этим не добился.
Вихревой поток затянул его в себя. Дикий, душераздирающий вопль едва-едва прорвался сквозь завывание смерча. Татарин перекувыркнулся и, как был — вверх ногами, — тоже сгинул в красноватой мгле. На миг мелькнуло искаженное болью лицо. Потом где-то в глубине кружащегося столба опять взорвалось красное. Тело несчастного разнесло в клочья. Темно-багровых оттенков стало больше.
Кто-то их всадников попытался проткнуть темный сгусток колдовской энергии копьем. В нарастающем гудении хруста не было слышно. Переломившееся древко просто искрошило в труху. Кто-то ударил секирой. Секира рассыпалась, словно кусок глины. Еще один воин оказался на пути колдовского смерча. И еще одного воина не стало.
Тугие кольца вихря становились все краснее. Шум — громче.
Угрим взмахнул руками. Завывающую воронку отбросило в сторону и пригнуло к земле. Бесерменского мага на Тропе тоже заметно качнуло. Но лишь пригнуло. И только качнуло. Колдовской смерч захватил следующую жертву.
— Не понимаю! — прокричал Угрим. — Почему он не уходит и не закрывает Тропу?! На что надеется?! Чего хочет и чего ждет?! Здесь он все равно долго не продержится!
— Может быть, ему и не надо долго, княже, — предположил Тимофей. — Может быть, ему надо хоть сколько-нибудь…
Но вряд ли князь обратил внимание на его слова. Вряд ли он их вообще услышал.
Бельгутай прикрывал Огадая с фланга. Как и многие другие нукеры, в эту ночь он не успел облачиться в доспехи: слишком внезапной оказалась вражеская атака. Из защиты на Бельгутае был только толстый войлочный поддоспешник. Зато правая рука сжимала саблю, а левую оттягивал щит. И это уже неплохо.
Обнажив клинок, Бельгутай зорко смотрел по сторонам: мало ли что…
Вражеская пехота была сожжена и перебита. Но битва под холмом еще не закончилась. Волшба ханьского мага разрывала воинов, рвущихся к Тропе, а урусский коназ-шаман никак не мог справиться ни с ханьцем, ни с его магическим смерчем.
Огадай отдавал кому-то какие-то приказы. Рядом что-то лаял на своем ужасном песьем наречии император германцев Хейдорх. Но расслышать что-либо было непросто. Вихрь ханьского мага заглушал даже вой труб и грохот барабанов.
Все взгляды были сейчас устремлены на мечущуюся темно-красную воронку, на колдовской путь и на вражеского чародея, который то выходил с Тропы, то укрывался в ее мраке от заклинаний Угрим-коназа. Только Бельгутай заметил небольшую группку воинов, поднимавшихся с противоположного склона холма.
Ничего худого ждать от них вроде бы не приходилось. Эти ведь шли не с Тропы. Да и одеты они были не по-ханьски. Длинные белые плащи в черных крестах. На головах — глухие шлемы. Союзники… Но что они делают здесь, когда основная битва разворачивается внизу, под холмом? Кто их сюда звал? Какую весть они несут?
Воины с крестами подошли слишком близко. Причем не только к своему императору, но и к хану Огадаю. Странно все-таки. Не поздновато ли для подмоги?
Бельгутай предупреждающе вскрикнул. Тряхнул саблей. Чужие воины, видимо, все поняли. Положили на землю копья и мечи и уже безоружными двинулись дальше. Вот теперь их заметила и стража Хейдорха. Союзники озадаченно зашевелились. Похоже, тоже не ожидали гостей в ставке.
Кто-то что-то прокричал приближающимся воинам. Те не остановились. Только зачем-то разделились. Несколько человек явно направлялись к Огадаю. И вот это уже совсем непонятно.
Бельгутай ощутил смутную тревогу. Теперь ему было уже не до битвы магов.
Он шагнул навстречу незнакомцам. Взмахнул саблей.
— Стойте там! — громко потребовал Бельгутай. — Ни шагу дальше, иначе все останетесь без голов!
И плевать, понимают ли они его речь или нет, слышат его слова или оглохли от колдовского вихря. Незваных гостей к своему хану он не подпустит.
Незнакомцы остановились в нескольких шагах. К Бельгутаю подтягивались встревоженные нукеры и нойоны из ханской свиты.
— Снимите шлемы! — велел Бельгутай и жестом показал, что требуется сделать.
Открывать своих лиц, однако, они не спешили. То ли не поняли Бельгутая. То ли…
Шедший впереди воин склонился в поклоне. В низком-низком. Еще одна странность. Насколько знал Бельгутай, гордые западные рыцари-нукеры не станут так низко кланяться даже своему господину. Даже императору Хейдорху — не станут. Скорее уж, так гнуть спину привыкли раболепные ханьцы.
И кстати… Что это, интересно, топорщится под белым плащом с черным крестом? Что прячет склонившийся воин у себя на спине?
Чужак сделал неожиданное движение. Резкий кивок… Словно на что-то надавил подбородком.
Бельгутай повинуясь скорее инстинкту, чем разуму, поднял щит. Едва-едва успел.
Негромкий сухой щелчок и тихий звон тетивы. В белом плаще появились дырки. Целый сноп маленьких — в полпальца — стрелок или, уж скорее, оперенных игл вылетел с согбенной спины. Иглы веером ударили по телохранителям Огадая.
Бельгутай почти не ощутил слабого тычка по щиту: миниатюрные стрелы не обладали достаточной убойной силой. Но прикрыться от них смогли не все. А если учесть, что этой ночью мало кто успел облачиться в доспехи…
Под залпом потаенного заспинного самострела[5] упало с полдюжины человек. Утыканные иглами люди, хрипя и брызжа пеной, забились в агонии. Смерть их была мучительной. Стрелы-иглы несли на себе сильнодействующий яд.
Воины в белых плащах с черными крестами бросились в атаку. И на свиту Огадая. И на охрану Хейдорха.
— Ханьцы! — во весь голос крикнул Бельгутай.
Ознакомительная версия.
