Ознакомительная версия.
— Тай, у них был приказ взять живой девушку. Если бы не это, он размазал бы меня по дороге в мгновение ока. Но… ты сам сказал — с теми, кто посмел сопротивляться, стража не церемонится.
— Аларика… — он судорожно вздохнул, снова обнял — крепко-крепко. — Аларика, родная… Это я должен защищать тебя — не наоборот.
— Какая разница?
— Есть разница.
Я устроилась так, чтобы видеть его глаза. В отблесках костра они казались темными, бездонными, словно ночное небо.
— Только благодаря тебе я все еще жива. Мы оба знаем это. Так к чему считаться?
Тайрон грустно улыбнулся:
— Хотел бы я, чтобы все было по другому.
Я не ответила. Какое-то время мы сидели молча, слушая, как потрескивают ветки в костре.
— Тай, та история… про эльфийскую деву и смертного… чем все закончилось?
Долго не отвечал, глядя в огонь. Потом пристально посмотрел в лицо:
— Ты ведь думаешь не о них сейчас?
— Не о них, Смешно, правда: я не знаю, буду ли жива завтра, а пытаюсь загадывать на десяток лет.
— Не смешно. Рассказать?
— Не надо, Тай. Я люблю тебя.
Неделя дождей миновала, и снова засветило солнце. У нас в это время лето уже клонилось к закату — а здесь ночи все еще были такими же теплыми, как и дни. Леса давно остались позади, теперь кругом тянулись степи. Тайрон вел вперед, не сильно разбирая, есть ли дорога, ориентируясь каким-то только ему ведомым образом. Припасы потихоньку заканчивались, и мы решили заглянуть к людям.
Деревня на первый взгляд ничем не отличалась от остальных. Она стояла в излучине реки, окруженная с трех сторон заливными лугами. Беленые хаты, плодовые деревья, невысокий плетень по околице. Разве что каменный храм в центре — нечасто встретишь такое в деревне.
Вот только когда мы подошли ближе показалось, что вокруг неестественно тихо. Ни детских шумных голосов, ни перекличек взрослых. Только отчаянно ревела скотина. А потом в нос ударил запах — приторно-сладкий, ни с чем не сравнимый запах гниющей плоти. Мы одновременно остановились, переглядываясь.
Тайрон напряженно молчал, словно прислушиваясь к чему-то неведомому. Я оглядела дорогу. Отойдя в сторону, присела над крысиным трупом, лежащим прямо на обочине. Осторожно коснулась его носком сапога. Трупик уже начал разлагаться, шерсть вылезла клочьями, но тельце показалось слишком твердым. Я посмотрела по сторонам — а вон еще одна. Стало страшно, захотелось убежать далеко-далеко, а потом залезть в воду и отмываться…
— Что ты там нашла? — Тайрон взглянул мне через плечо, скривился. — Странное любопытство…
Я выпрямилась, машинально вытирая разом вспотевшие ладони об одежду. Видимо, что-то было на моем лице, от чего он замер, внимательно глядя в глаза.
— Что случилось?
— В деревне чума.
Он присвистнул:
— Пошли отсюда.
Я кивнула, собираясь идти прочь. От деревни послышался чей-то стон. Оглянулась — рядом с дорогой, в нескольких ярдах от плетня, ничком лежал человек. Слабо пошевелился, снова застонал. Я шагнула к нему — рука Тайрона жестко легла на плечо.
— Нет.
— Он еще жив!
— Нет, — повторил он. — Там чума. Черная смерть. Пойдем отсюда.
Он был прав, но… я оглянулась на беспомощно распростертое в траве тело. Безумие. Но я не могла уйти, даже не попытавшись помочь. Растерянно взглянула на Тайрона. Его лицо было бесстрастным. Слишком уж бесстрастным…
— Там смерть, — повторил он.
Я глубоко вздохнула. Смерть давно перестала быть чем-то страшным, она шла рядом с того самого дня, когда все началось. Но умирать в бреду, выкашливая с кровью собственные внутренности, среди гноя и зловония… И не было заклинаний, способных уберечь от заражения. Для того, чтобы вылечить — были, но больной маг не может колдовать.
Но пройти мимо, словно ничего не случилось…
— Для тебя это опасно?
Тайрон покачал головой:
— Мы не болеем.
Уже легче. Значит, это только мой выбор. Может, и обойдется. А если нет?
— Я не могу уйти.
Тайрон схватил за плечи, резко встряхнул:
— Аларика, опомнись.
— Это моя жизнь!
— Нет. Я не хочу потерять тебя.
Мы смотрели друг на друга, казалось, вечность. Я колебалась:
— Тай, пойми… Я очень не хочу туда идти. Боюсь. Но если сейчас уйти… это будет неправильно, не по-людски. Просто отвернуться и оставить умирать… Я так не могу. Отпусти, Тай…
— Я был в чумном городе. Это страшно. Когда болезнь ушла, в живых осталось два десятка человек. Из нескольких тысяч. Мы заперли ворота снаружи и подожгли. Потому что хоронить мертвых было некому.
Я легко коснулась его губ, улыбнулась:
— Я тоже боюсь. Но по-другому не получается. Если хочешь, остановись неподалеку и подожди.
Он фыркнул:
— Не выдумывай. Я остался бы рядом, даже если бы мог заразиться. — Он помолчал. — Надо бы взять тебя за шиворот и утащить отсюда.
— Этого я тебе не прощу, — тихо сказала я.
— Знаю. — Он взял меня за руку. — Пойдем, посмотрим, что с ним.
Мужчина в темной хламиде жреца лежал лицом вниз. Я аккуратно перевернула его на спину. Синюшное, отекшее лицо. Тонкая струйка крови из носа. Кожа на руках в мелких темно-багровых, почти черных точках. Тяжелое, хриплое дыхание… Сомневаться не приходилось. Чума. И, похоже, жить ему осталось недолго, если не вмешаться. Коснулась лба лежащего, прислушиваясь к его телу. Плохо…
Больной поднял тяжелые веки, посмотрел мутным взглядом:
— Лазар услышал мою молитву… — прохрипел он. Попытался подняться, неловко опершись о локоть и снова упал. Я вопросительно посмотрела на Тайрона. Тот кивнул, подхватил жреца на руки. Где-то в храме должна быть его келья.
Те четверть часа, что мы шли до храма, я усердно старалась не глядеть по сторонам. Не сейчас. Не смотреть, не слышать, не думать… Но никуда не деться было от удушливого запаха разлагающихся тел. Запаха смерти.
Жилище жреца Тайрон нашел быстро. Ногой отворил дверь, бережно опустил больного на лавку. Видно было, что служащий Лазару жил скромно: кадка с водой в углу комнаты, простая деревянная лавка, добротно сколоченный стол, одна-единственная табуретка. Единственная роскошь — полка с десятком книг.
Я с полминуты помедлила, вспоминая, что делать дальше. Беда в том, что я знала, как лечить чумных больных лишь по книгам. И маминым рассказам. Было дело, проходил как-то через нашу деревню странник. Упал прямо посреди улицы. Прибежали к нам. Мать пошла смотреть, что случилось, одна. И как только поняла в чем дело, всех, кто разговаривал с прохожим, да и просто столпился посмотреть, согнали в амбар и продержали две недели. А еду им под дверь подсовывали. Там мама и лечила больного. Староста в таких вещах слушался мою мать беспрекословно — оно того стоило. Вот и в тот раз зараза дальше не пошла. Из тех, кто был в амбаре, хвала богам, никто не заболел.
Ознакомительная версия.
