После завтрака путники тепло распрощались со Старшим деревом и направились к Зеркальщику. Старшее дерево подробно рассказало, как найти его дом, а напоследок попросило – если будет возможность – хорошенько припугнуть колдуна, чтобы он перестал губить деревья. А лучше всего – чтобы вообще убрался из леса куда подальше!
Боня, который вовсе не собирался никого пугать, тем более непонятного колдуна-стеклодува, с большой неохотой пообещал именно так и сделать: застращать нехорошего зеркальщика до полусмерти. А там будь что будет! На том и порешили.
Поляну, на которой стоял дом стекловарного колдуна, трудно было не найти: ее окружали сотни мертвых пальмовых сосен, превратившихся от ядовитой воды в зеркальные деревья. Их стеклянные иглолистья хрупко позванивали на ветру, словно тысячи хрустальных колокольчиков; солнечные лучи преломлялись в листьях как в призмах – земля под стеклянными деревьями была залита разноцветными радужными всполохами. Уродливые отражения Тимки и Бони перескакивали с одного ствола на другой, то вытягиваясь, то сжимаясь. Было тихо, только похрустывали под ногами осколки битых иглолистьев.
– Мрачное место, – шепотом заметил Хозяйственный, – зловещее! Пошли быстрее, а то еще свалится на голову такой листик… Мало не покажется! – и они прибавили шагу.
Посреди поляны, когда-то покрытой живой травой, а нынче основательно залитой коричневым бутылочным стеклом, стоял дом Зеркальщика. Этот дом никто не спутал бы с каким другим: жилище колдуна было сложено из полированных зеркальных кирпичей и потому сверкало под ярким солнцем ослепительным, режущим глаз светом.
– Обалдеть можно! – Хозяйственный прикрыл глаза ладонью. – Наверное, этот Зеркальщик совершенно слепой. Потому что жить в таком доме нормальный человек никогда не сможет, – убежденно произнес Боня. Повернувшись к Тимке, он просительно сказал:
– А может, ну его к лешему? Обойдем стороной.
– Нет, – Тимка помотал головой, – ты же обещал Старшему дереву попугать Зеркальщика!
– Еще неизвестно, кто кого больше перепугает, – насупился Хозяйственный, но пошел к блестящему дому, осторожно ступая по скользкому стеклу и поглядывая себе под ноги сквозь щелочку между пальцами. Тимка шел за Боней, почти уткнувшись носом в рюкзак на его спине и старался не смотреть по сторонам, иначе глаза немедленно начинали слезиться от обжигающего сияния зеркального дома и деревьев.
Бонифаций пошел вдоль стены дома, похлопывая по ее стеклянной поверхности ладонью – дверь при таком освещении можно было найти только лишь на ощупь.
– Ночью надо было приходить, – ворчливо бормотал Хозяйственный, – не так ярко было бы. Я от этих солнечных зайчиков уже весь обгорел. Вон, скоро уши облезать начнут…
Боня внезапно остановился, Тим боднул лбом рюкзак.
– Что, пришли? – Тимка потер лоб.
– Кажись, – неуверенно ответил Хозяйственный, – вроде бы дверка прощупывается. Ну-ка, – Боня старательно пошарил вокруг зеркальной двери рукой. – Должен все-таки здесь хоть какой-нибудь звоночек быть! – уверенно сказал Хозяйственный. – Ручка там или пимпочка какая-нибудь.
– Нашел? – Тимка подергал рюкзак за лямку. – Давай, вызывай колдуна! Страсть как познакомиться хочется.
– Нету ничего, – ответил Боня, – надо же. К нему что, никто в гости не ходит?
– А ты ногой постучи, – посоветовал Тимка, – только погромче! Может быть, он не только слепой, но и глухой.
– Да ты что! – обиделся Хозяйственный. – Тоже мне придумал. Мы ведь культурные люди! Не буду я ногой по двери стучать. Я лучше трическим мечом замок немного поддену, он и откроется. Нежно и тихо, – Боня вынул меч из ножен и, не примериваясь, наугад, ткнул им в дверь, туда, где обычно стоят замки. Меч неожиданно легко пронзил дверь насквозь; толстое стекло затрещало и в один миг рассыпалось стеклянным крошевом. Перед Тимкой и Боней возник проход в виде высокой арки: из прохода потянул холодный сквознячок, в воздухе резко запахло какой-то химической дрянью.
– Культурно и нежно, – согласился Тимка, – ничего не скажешь. И, главное, совершенно незаметно получилось. Из тебя, Боня, классный взломщик вышел бы! Таинственный и неуловимый.
– Ну-у, – смущенно протянул Хозяйственный, переступая порог, – бывает… Я и сам не ожидал. Хороший, оказывается, у меня меч! Стеклорезный.
Тимка вошел следом за Бонифацием.
Внутри дома царила темнота. Единственными источниками света в нем были пролом на улицу и меч в бониных руках. Тимка огляделся: похоже, Зеркальщик имел смутное представление о домашнем уюте. На голых серых стенах громадной прихожей висели лохмотья старой паутины, потолок был закопчен и местами оброс грязевым мхом.
Почти сразу перед путниками начиналось несколько коридоров без дверей: Тимка насчитал целых пять входов, и все они вели в разные стороны. Где-то далеко-далеко внутри центрального хода что-то слабо вспыхивало, словно там горел костер.
– Наверное, нам туда, – шепотом предложил Хозяйственный. – Пошли, что ли? Вот только, яркость моей сабельки убавлю, не стоит нам так высвечиваться, – Боня не до конца всунул меч в ножны. Стало темнее, но и теперь меч давал достаточно света: Боня и Тим шли по коридору довольно уверенно. Во всяком случае, не спотыкались – пол был завален всяческим хламом и тряпьем, грязным и скользким.
Они все шли и шли, а огонь, как ни странно, все не приближался. Даже вроде бы наоборот, стал удаляться – пламя постепенно становилось все тусклее и тусклее.
– Что-то мы слишком долго идем, – сказал наконец Боня, когда они остановились передохнуть. – Не нравится мне это. И дом этот тоже не нравится. Он же внутри больше, чем снаружи! Раз в десять больше. Ерунда какая-то. Гнусное колдовство!
– А, пустяки, – отмахнулся Тимка, – не обращай внимания.
– Хорошее дело – не обращай! – поразился Хозяйственный. – Ты это моим ногам скажи, а не мне! Мы ведь так блукать можем до глубокой старости, чесслово.
– Значит, надо что-то придумать, – мудро решил Тим. – Если не получается идти в ту сторону, куда мы топали, тогда пошли обратно. Попробуем следующий коридор, – и повернулся назад.
Но выхода позади не оказалось – перед ними была глухая стена. Каменная, покрытая сырым мхом. Капитальная. Как будто она здесь двести лет уже стояла!
– Натурально – гнусное колдовство и есть, – понимающе кивнул Боня. – Заперли нас, Тим! В ловушку поймали. Сейчас я ее мечом…
– Тоже мне ловушка, – снисходительно усмехнулся Тимка, достал зрачковый камень и выстрелил в неприступную стену размораживающим лучом. – Битте-дритте, – мальчик приглашающе ткнул Боне рукой, – прошу! – и шагнул в стену.
