— Знаю, — ответила Дар.
Ее не покидала мысль, что как только Ковок-ма покинет ее, она тоже может остаться неприкасаемой.
— У меня в сердце тяжесть из-за тебя, — признался Зна-ят, — радость слишком быстро превращается в печаль. Ковок-ма боялся этого еще в Таратанке. Он страшился конца этого странствия.
— Если он знал, что все так закончится, зачем он вообще дарил мне любовь?
— Ты пришла к нему и попросила о том, чего больше всего желало его сердце, — ответил Зна-ят, — он подумал, что это деяние Мут ла.
Дар горько вздохнула и подумала о том, что у Мут ла есть свои собственные цели.
— Быть может, он был прав.
Зна-ят немного подумал и сказал:
— Мутури Ковока не должна слишком скоро узнать о тебе.
— Почему? — удивилась Дар, — какая разница?
— Это поможет тебе получить время и поискать совета, — сказал Зна-ят, — клан-ят — это королевский клан, и матери этого клана очень мудры. Возможно, они увидят какой-то путь для тебя.
— Ковок-ма не привык произносить бессмысленные слова. Как он сможет скрыть свою любовь?
— Я посоветую ему избегать разговоров с тобой, — ответил Зна-ят, — и не жить в палате его мутури. Если он проведет лето на выпасе, быть может, мутури и не заметит его чувств.
В который раз Дар обратила внимание на то, что Зна-ят отличается от остальных орков. Он понимал, как извлечь пользу из обмана. Ковок-ма, напротив, был воплощением честности, и Дар с трудом представляла себе, как он сумеет скрыть свои чувства. Но даже если бы это ему удалось, она не могла вообразить, как же все-таки может случиться так, что мутури Ковока примет ее.
«Я — вашавоки. Молчание Ковока этого не изменит».
Но все же, судя по всему, это была ее единственная надежда.
— Я скажу ему, чтобы он все делал, как ты задумал, — сказала Дар, — хотя и сомневаюсь, что из-за этого что-то изменится.
— Может быть, и не изменится, Даргу, — сказал Зна-ят, — но ты сумеешь выиграть время, а Ковок-ма сможет видеться с тобой, покуда его мутури не станет запрещать этого.
— А если запретит?
— Тогда вы расстанетесь навсегда.
Дар собрала орков, и Зна-ят рассказал о своем замысле от начала до конца. Замысел был прост: как только они ступят на знакомые земли, они разделятся. Зна-ят и Дар отправятся к палате клана Ят. Ковок-ма пойдет вместе с остальными и придет домой последним. Все пообещали как можно реже упоминать о Дар, никогда не называть ее матерью и не обращаться к ней по имени. Это позволяло Зна-яту надеяться на то, что мутури Ковока не свяжет Дар с ароматом любви, исходящим от ее сына.
Дар согласилась с планом Зна-ята, хотя отнеслась к нему двойственно. С одной стороны, этот план дарил ей надежду — пусть и самую хрупкую — соединиться с Ковоком. С другой стороны, он приближал день их расставания.
Путники двигались к востоку, и местность становилась более гостеприимной. Склоны стали более пологими, их резкие очертания смягчали деревья, идти стало намного легче. Для Дар это было и самое приятное время в ее жизни, и самое грустное, потому что из-за ее теперешней радости будущее выглядело еще более мрачным. Она стала шагать медленнее и постаралась бы растянуть путешествие, сделать его как можно более долгим, если бы орки — все, кроме Ковока — не спешили поскорее вернуться домой.
После семи дней пути они оказались в знакомых краях, и их сапаха отправился в обратный путь. Путники пошли дальше по тропе, которая чем дальше, тем становилась более торной. Через некоторое время они поравнялись с широким водным потоком, через который был переброшен небольшой каменный мост. На другом берегу реки тропа разветвлялась. Ковок-ма подошел к Дар.
— Эта речка вливается в большую реку, которую пересекает Флис Мути.
— Ты говоришь о той реке, которую вашавоки называют Турген?
— Хай, — подтвердил Ковок-ма и немного помолчал. Было видно, что ему не хочется об этом говорить, — здесь мы должны расстаться.
— Не сейчас, — умоляюще проговорила Дар, — у меня сердце разрывается.
— У тебя большое сердце, Даргу. Оно слишком сильное, чтобы разорваться.
— Уж лучше бы разорвалось, — сказала Дар и вздохнула, — но этого не случится. Давай еще немного поговорим, прежде чем ты уйдешь.
— Я буду говорить с тобой так долго, как ты захочешь.
— Тогда тебе придется говорить вечно, — сказала Дар, — пойдем.
Она взяла Ковока за руку и повела по песчаному берегу. Остановившись, Дар сбросила сандалии и вошла в воду. Вода была чистая и приятно охлаждала уставшие ноги. Ковок-ма присоединился к Дар. Она улыбнулась.
— Помнишь, как ты заставил меня купаться?
— Ты была напугана, — сказал Ковок-ма, — но и тогда ты была свирепа.
— Ты еще сказал, что Хорек — подходящее имя для меня.
— Так и есть.
— И еще ты сказал, что от меня плохо пахнет.
Ковок-ма крепко обнял Дар и глубоко вдохнул.
— Тогда я был глуп. Твой запах прекрасен.
Дар вдруг почувствовала, что Ковок-ма дрожит. Ее глаза наполнились слезами. Ей не хотелось плакать, но из-за попытки сдержать рыдания она тоже задрожала.
— Даргу, — прошептал Ковок-ма, — мут ла не говорит с сыновьями, но я знаю: она свела нас с тобой, и она сделает это вновь.
Дар очень хотелось в это верить, но ни одно из ее видений не предсказывало счастья. Но все же она не нашла в себе сил возразить.
— Хай, — сказала она, — я снова буду в твоих объятиях. Но не так скоро. Теперь тебе пора идти.
Ковок-ма отпустил Дар. Она стояла неподвижно и смотрела вдаль. Она не нашла в себе сил проводить его взглядом. Дар не выходила из реки до тех пор, пока у нее не онемели ноги. Все это время она думала только об одном. Ей так хотелось, чтобы благословение ничего не значило.
«Если бы он был вашавоки, все было бы иначе. Нам пришлось бы убежать вместе».
Но Дар знала, что Ковок-ма никогда не обесчестил бы ее — даже ради того, чтобы сделать счастливой.
Когда Дар поднялась по берегу от реки, ее уже ждал Зна-ят. Он протянул Дар ее старую одежду. Дар поняла намек.
— Почему мне не стоит одеваться как подобает матери?
— У уркзиммути очень быстро разлетаются вести. У Кат-ма не только мудрый нос, она и во многом другом мудра.
— Кат-ма? — переспросила Дар, — ты говоришь о мутури Ковока?
— Хай. Когда она учует его атур, она захочет узнать, с какими матерями он был.
— Разве она не может просто спросить?
— Так не делают, — ответил Зна-ят, — она будет ждать, когда он скажет о своей велазуле. А пока он молчит, она будет пытаться догадаться.
— Понимаю, — сказала Дар, — я рада, что ты так хорошо знаешь Кат-ма, — она с отвращением взглянула на свою старую одежду, — так не хочется снова надевать это тряпье, — призналась она.
