Соломон потер зудящий подбородок. Он помогал товарищам по опасному предприятию сбрасывать с моста тело Распутина в Малую Невку и только час назад избавился от формы поручика Сухотина. Вернувшись на квартиру, Шломо смыл наконец-то ненавистный грим, но было поздно — кожу покрыла мелкая сыпь, лицо нестерпимо чесалось.
В антикварной лавке Соломона уже поджидал Рейнер. Лейтенант подтвердил — Распутина прикончил именно он. А вот что касается фигурки, тут Освальд недоуменно разводил руками. Всю дорогу до Фонтанки Шломо допытывался, обыскал ли напарник тело Старца. Рейнер одинаково отвечал, что тщательно обшарил труп, но при Распутине никаких артефактов не было.
— Фигурки не мои, — уточнил Соломон, выходя из припарковавшегося авто. Машину решили оставить за углом, на Фонтанке. — Их надо вернуть Безумному Шляпнику. — Шломо внимательно посмотрел на лейтенанта. Тот лишь пожевал губами.
Пара новоявленных грабителей свернула в переулок и оказалась у ворот заднего дворика дома номер шестьдесят четыре по Гороховой улице. Ворота оказались не заперты.
— А что касается обыска, так по мне — лучше это делать, когда домочадцы мирно спят, а не бьются в агонии, — сказал Соломон, поудобнее берясь за шприц. Напарники встали у запертой двери черного хода. — Просто пригрозите им оружием, Освальд, я сделаю все остальное. Пальбы не нужно. От нее много шума и грязи.
Лейтенант хмыкнул и трижды увесисто постучал.
За дверью было тихо. Потом послышались шаркающие шаги и невнятное бормотание. Лязгнула щеколда, и перед Соломоном возник бородатый мужичок в овчинном тулупе и заячьей шапке.
— Чего изволите, господа? Я уже давал показания, — дворник переводил взгляд с одного нежданного гостя на другого.
Одинаковая одежда сыграла забавную шутку — мужик принял Шломо и Рейнера за шпиков. К сожалению, Соломон понял это слишком поздно.
— Нам бы к Григорию Ефимовичу, — выпалил он, пытаясь войти в парадное. — У нас назначено.
— Его нет, — смекнувший, что обознался, дворник встал грудью на пути Шломо.
— Ну, нет так нет, — вздохнул Соломон и точным движением вогнал иглу в шею мужичка.
Рейнер подхватил враз обмякшее тело и затащил внутрь. Соломон оглядел тихий дворик, шагнул следом и запер за собой дверь.
Сопящего бородача уволокли в дворницкую. Пристроив его на полу, Шломо и Освальд уселись на лавку и еще раз обговорили план действий.
— Значит, вы поднимаетесь первым и, угрожая оружием, сгоняете всех в одну комнату. Сажаете их на пол, — повторял инструкции Соломон. — Я отключаю телефон. Потом усыпляю всех и начинаю обыск. Вы в это время дежурите у окна на случай непрошеных визитеров.
— По моим прикидкам — в квартире человек пять, — с сомнением покачал головой Рейнер.
— Пусть вас это не тревожит, мой юный друг. — Соломон с гордостью похлопал себя по карману. Там лежала свернутая рулоном и похожая на пулеметную ленту тканевая полоска с восемью узкими кармашками. В каждом из них находился заправленный снотворным шприц. — Зелья хватит на всех.
Лейтенант уважительно посмотрел на храпящего дворника:
— Действенная штука. Чем это вы его так?
— Видите ли, юноша, — Соломон приосанился, — по образованию я фармацевт. Мой «коктейль» гарантирует шесть часов глубокого сна. Думаю, мы уладим наше дело гораздо скорее.
— В таком случае, не будем тянуть. — Рейнер вынул из кармана пальто увесистый «Уэбли» и выглянул из дворницкой. — Вроде бы лампочка не горела?
Шломо пожал плечами:
— Видимо, жильцы окончательно проснулись и зажгли свет. На всякий случай будьте готовы к неожиданностям, — посоветовал он лейтенанту.
Тот хмыкнул и взял револьвер на изготовку. Стараясь ступать как можно тише, Освальд медленно начал подниматься по лестнице. Держась на почтительном расстоянии, Соломон двинулся следом.
* * *Ключ был за иконой.
Он лежал на небольшой продолговатой коробочке из темного дерева.
Рождественский поднял крышку. Выстланная изнутри черным бархатом шкатулка была пуста. В ее донышке по причудливым трафаретам оказались вырезаны две выемки.
По коже Рождественского пробежал озноб. Он поднес шкатулку к свету лампады и охнул — в миниатюрных трафаретах легко угадывались фигурки. Сидящая кошка и выгнувшая хвост ящерица.
Подполковник судорожно сглотнул. Когда-то и в его руки попадал такой вот предмет. Фигурка сверчка из серебристого металла. Наследство убитого Джамбалдоржа. Вещица, от которой веяло темной, злой силой — такой, что даже лишенный предрассудков подполковник в глубине души принимал ее за черную магию, а кожа его покрывалась мурашками. На миг Сергею Петровичу почудилось, что ту же силу источала и шкатулка. Словно невидимый демон пялился из нее пустыми глазницами.
Прогоняя видение, подполковник захлопнул крышку и подошел к сундуку. Ключ повернулся в замке. Документов и писем не оказалось. Дно покрывали аккуратные прямоугольные газетные свертки. Рождественский поднял один и разорвал. Из прорехи посыпались на пол перетянутые бечевой пачки ассигнаций.
Вернув деньги в сундук, подполковник задумчиво вертел в руках найденную шкатулку. В голове кружились нехорошие мысли. Интуиция подсказывала, что ненавистный сверчок и кошка с ящеркой — одного поля ягоды.
Может, Распутин и не был чернокнижником, но слухи о его мистической силе разносились не только по Петрограду. Фигурки уж очень походили на оккультные талисманы и явно не шли на пользу репутации богобоязненного Старца. Но могла ли единственная находка быть доказательством колдовства Распутина и бросить тень на царскую семью, подполковник не знал.
Решив оставить эти размышления более светлым головам, Рождественский уже хотел было сунуть коробочку в карман шинели и вернуться в столовую, как вдруг его внимание привлек странный звук. Он шел со стороны черного хода.
Подполковник выглянул на кухню и прислушался. Звук повторился. Теперь сомнений быть не могло — это скрипела деревянная ступенька. Кто-то украдкой поднимался по лестнице.
Ожидая увидеть пройдоху-репортера, Рождественский принял суровый вид и резко распахнул дверь.
«Журналист» оказался дюжим малым, ростом едва ли не с подполковника.
«Везет мне сегодня на верзил», — успел подумать Рождественский прежде, чем натолкнулся на взгляд визитера. Его синие глаза обдали подполковника холодом вынесенного приговора. Так смотрят, когда готовы нажать на спуск.
Рождественский понял это раньше, чем осознал, что лицо человека замотано по самые ноздри шарфом. Но хуже было другое — в живот подполковника целил короткий револьверный ствол.
