– Не бойтесь, – кто-то положил руку ей на плечо, и она догадалась, что это плотник, бредущий сзади, – не надо так бояться. Сейчас вы уедете, и все будет хорошо. Она вас не тронет. Сейчас не тронет.
Она закивала, часто-часто, как маленькая девочка, и ей и вправду стало немного спокойней. Вот стоит их машина, им осталось пройти всего несколько шагов… И что будет, если она не заведется?
Муж усадил ее на заднее сидение, а на переднее пригласил плотника, оставив незадачливого менеджера по продажам на дороге. На ее счастье, машина завелась сразу.
Илья распрощался с занудой-продюсером и вернулся на сруб. Если честно, то он сам испугался того, что сделал. Наверное, не стоило вот так в открытую высказывать свою точку зрения. Но когда он увидел затравленный взгляд этой несчастной женщины, озирающейся по сторонам, то не смог удержаться. А с другой стороны, никогда бы он не стал втихую нашептывать кому-то свои соображения – это было бы низко.
Шум теперь поднимется невообразимый, Кольцова непременно приплетут, и, может быть, вправду выгонят, да и Илье мало не покажется. Хорошо если просто попробуют уволить, а то и ноги переломают к чертовой матери. Он бы на их месте тоже сильно разозлился.
Не успел он взяться за пилу, как увидел решительного менеджера, направляющегося в его сторону. Похоже, менеджера звали Андреем, но поручиться за это Илья не мог.
– Ты что, больной? – не доходя до Ильи шагов десять, убежденно начал парень.
– Ага, – кивнул Илья, ухмыляясь.
– Да тебя уроют, придурок! Ты понял, что ты сделал вообще? – менеджер подошел почти вплотную, развернув плечи и гордо подняв голову. Он был крепким парнем, наверняка пару раз в неделю ходил в тренажерный зал, и чувствовал себя вполне уверенно.
– Понял, понял, – снова кивнул Илья.
– Ты мне клиента сорвал! Какого черта ты вообще суешься? Ты, пролетарий! Пилишь тут и пили себе, и не лезь, куда не просят!
– Мальчик, – Илья осторожно нагнул голову в сторону и сжал губы, – я понимаю, что ты расстроился, но тебе не кажется, что ты несколько невежлив?
Менеджер фыркнул:
– Меня тут работяги учить будут? Да ты вылетишь отсюда завтра же, и, будь моя воля, на скорой помощи!
– Вали-ка ты отсюда, – скривился Илья.
– Ты мне еще и указываешь? – парень еще сильней развернул плечи и приблизился на шаг – не иначе, хотел подраться.
Илья щелкнул кнопкой и дернул ручку пилы. Едва мотор зарычал, менеджер отпрыгнул в сторону, как заяц, не дожидаясь, пока цепь начнет крутиться. Илья демонстративно повернулся к нему спиной и продолжил работу. Парень кричал что-то ему в спину, но из-за рева пилы Илья ничего не услышал.
Да, нехорошо получилось… Как после этого разговаривать с Вероникой? Если она еще не знает о происшествии, то скоро обязательно узнает. А ведь он хотел поговорить с ней непременно сегодня, когда ее мужа не будет дома, и ему обязательно надо это сделать. Какая бы она не была, скоро должны приехать ее дети, а рисковать жизнью детей она не будет, это не вызывает сомнений. Теперь вместо нормального разговора он нарвется на скандал.
А может быть, все это полная ерунда? Может быть, ночь на лесной поляне привиделась ему? Илья ходил на следующий день на то место, но не нашел ни Каменного лика, ни выложенного камнями круга, ни поляны – лес стоял стеной. И только вялые белые лилии, разбросанные повсюду, говорили о том, что это то самое место и галлюцинации его не посещают.
А еще Илья провел две бессонные ночи – ему грезилась Мара, их сплетенные воедино тела, ее прохладная кожа и белый саван-сарафан. Он не мог прогнать от себя видение, не мог заставить себя не думать о ней – едва он смежал веки, как она появлялась перед глазами и терзала его несбыточными желаниями. И только на исходе второй ночи он вспомнил, что Леший советовал потереть ранку от ее укуса золой из печки. К тому времени Илья настолько устал от вожделения, что готов был последовать любому, самому несерьезному совету. И, надо сказать, совет оказался вполне серьезным – после этого он упал на кровать, вырубился, как только голова его коснулась подушки, и проспал почти до обеда.
Крикливый менеджер ушел, так и не вылив злости до конца. Илья подождал, пока он скроется из виду, выключил пилу и сел на бревно, чтобы подумать. Можно, конечно, отложить разговор с Вероникой на какой-нибудь другой день. Но какое-то неясное предчувствие томило его и не давало покоя. Что-то должно было случиться, недаром эта женщина билась тут в истерике, и уж Илья-то точно знал, что вовсе не его слова послужили ее причиной.
Он огляделся по сторонам, поднялся и решил прогуляться – ему не сиделось и не думалось. Он, похоже, оказался между молотом и наковальней, причем наковальней была Долина, а молотом – те, кто желал ее продать. Глупо предупреждать молот о том, что он расплющится, если попробует нанести удар, и еще глупее попытаться молот от этого удара защитить. Но, например, женщина, которая приезжала сегодня, ни в чем не виновата. Откуда им знать, что здесь нельзя жить? Этого на рекламном щите у въезда не написано. И, похоже, ее муж никогда бы не принял ее мнения в расчет. Она почувствовала опасность, а он – нет. Он вообще отнесся к жене, как к наскучившей вещи, которая по недомыслию создает ему неудобства.
Илья свернул от сруба в сторону леса – лес всегда успокаивал его. И сегодня это успокоение требовалось ему как никогда. В животе противно шевелился страх – он и вправду боялся, что хозяева участков не оставят его выходку безнаказанной. И противно было в основном от того, что он не собирался менять своей точки зрения, отказываться от своих слов, и даже не жалел о сделанном, но им, вообще-то, ничего не стоило заставить его и пожалеть об этом, и отказаться от своих слов, и, наверное, поменять точку зрения.
А с другой стороны, предчувствие несчастья толкало его к тому, чтобы не оттягивать разговора с Вероникой, пойти к ней самому, попробовать все объяснить. Он заранее представлял себе всю безнадежность этого разговора, тем более после разговора с продюсером. В лучшем случае, она наорет на него и выставит вон. В худшем – спустит собак, на своей территории они будут менее уступчивыми.
Лес встретил его тихим перешептыванием деревьев. Ему даже почудилось, что он различает отдельные слова. Его влекло на то самое место, где он провел ночь с обитателями долины, и не было никаких причин не следовать этому влечению. Вот и опушка, где он любил «птичку»: упругий мох, конечно, не сохранил следов их пребывания здесь. Илья почувствовал, что на него кто-то смотрит, и огляделся – с балкона второго этажа за ним наблюдала Вероника. Он улыбнулся ей и помахал рукой. Вряд ли она могла разглядеть его улыбку, так же как и он не мог видеть, как сжались ее губы, когда она развернулась и покинула балкон, сильно хлопнув стеклянной дверью. Илья на это пожал плечами и пошел дальше.
