— Нет пока, еще не утро. К вам барон Оорл.
Я не поверил своим ушам.
— Как ты сказал?!
— Барон Оорл. Король ему разрешил свидание с вами.
Ольвин бросил лисий полушубок на стул и дождался, пока закроется дверь. Потом повернулся ко мне.
— Я только три дня назад узнал, Мартин! Еле успел!
— Надеюсь, ты не с войском? — усмехнулся я, внутри у меня все дрожало от радости.
Он не ответил и устало сел ко мне на кровать.
— Трое суток в седле, с ума сойти!.. Слушай, а у тебя тут неплохо!
— Дворец, а не тюрьма!
— И лютня есть!
— Охранники притащили, я по ночам пою, когда не спится, а они из коридора слушают…
— Так что с тобой случилось?
— Я нажил слишком много врагов. Они убили тигрицу и покрасили ее в белый цвет. Из окна, да еще в метель разве толком разглядишь! А Нарцисс перед этим при всех клялся, что убьет ее… Он ни в чем не был виноват, вот что самое страшное. Он любил меня… Да нет, ты не поймешь…
— Куда уж мне!
Я сразу понял, что сказал глупость. У Ольвина полгода назад была такая же история с отцом, о которой я за своими переживаниями успел забыть.
— Извини…
Он встал, подошел к зарешеченному окну и всмотрелся в синеву зимней ночи.
— Видел твой эшафот. Тебе голову должны отрубить?
— Да, как аристократу.
— Ценят!
Он стоял у окна, человек, из-за которого всё это случилось, ради которого я пошел в рабство, смертельное и для меня, и для Нарцисса, ради которого я утонул во грехе, я растратил свой талант на попойки и оргии, я отказался от своей любви, я всего себя переломал, лишь бы только он жил спокойно, и никто его не трогал! Ольвин Оорл, горбатый шут, красивый как бог, самый добрый и самый жестокий!
Смейся Ольвин! Не принимай меня всерьез, переступи через Энди Йорка, твой талант гораздо больше! Ты умеешь подчинять себе людей, ты обещаешь им что-то святое, чего нет в этой жизни, они летят к тебе как мотыльки на свет! Спасибо, что вспомнил обо мне, прощай и свети другим…
— Ладно, прощай, — сказал я, — свети другим…
Он обнял меня крепко, руки у него всегда были сильными.
— Дурак, я тебя спасу…
— Не надо мне обещать невозможное, я тебе не Даная!
— Глупый мальчик, зачем же от такого отказываться?
Он снял куртку и завернул рукав.
— Бокал у тебя есть?
— Что?!
— Бокал?
— Нет.
— А что есть?
— Таз для умывания.
— Давай таз.
Ольвин достал из-за пояса нож и быстро, даже не наморщась, полоснул себя по запястью. Кровь побежала быстро, она была какая-то бурая, а не красная.
— Неужели ты белый тигр?
— А что, непохож?
— Да нет, похож. Выходит, я зря за тебя вступился? Они бы тебе всё равно ничего не сделали?
— Зря ничего не бывает.
Губы у него побледнели, на лбу выступила испарина. Крови в тазу было уже много.
— Может, хватит? — не выдержал я.
— Чем больше, тем лучше, — усмехнулся он, — знаешь, почему из Изольды не получилась настоящая тигрица?
— Почему?
— Потому что полстакана она отдала мне. Мне хватило, а ей нет.
— Ты бы ей потом свою отдал!
— Кровь двух белых тигров смешивать уже нельзя. Надеюсь, ты не белый тигр?
— Нет, я простой смертный. Правда, талантливый, тут уж ничего не поделаешь. Но до тигра мне еще далеко!
— Не так уж. Всего несколько глотков.
Я перетянул ему руку ремнем. Рану мы завязали носовым платком. Я пил прямо из таза этот жуткий, если честно, напиток, а он посмеивался надо мной. Он был бледный до синевы, и глаза его устало закрывались.
Я вытер губы рукавом. Меня качало как от крепкого вина.
— Ну, и что дальше?
— Дальше? Что хочешь. Рявкни на них завтра, можешь кого-нибудь сожрать, если злости хватит. Они тебе ничего не сделают.
— А ты?
Ольвин улыбнулся.
— Мы будем ждать тебя у Западных ворот.
— Кто это вы?
— Я, моя Даная и твоя Изольда.
******************************************************
**************************************
Последнее желание у меня было одно. Я попросил отвести меня на могилу к Эриху Третьему. Я просидел в снегу на королевском кладбище долго, оказалось, что белые тигры переживают ничуть не меньше, чем простые люди!
Наконец мое время истекло, мне предложили проехать на эшафот. За спиной опять стоял Кристофер, он не хохотал, но ухмылка у него была гнусная. Жить ему оставалось считанные секунды.
На эшафот мне никогда не хотелось, а сейчас тем более. Я простился с Нарциссом, и больше мне в этом городе делать было нечего.
— Смотри, Нарцисс, что сейчас будет! — сказал я и стиснул кулаки.
Я напрягся и представил себя белым тигром. Я был могуч, мои мощные лапы провалились в глубокий снег под тяжестью огромного тела, я был красив и грозен, рычание мое было ужасно.
Я повалил Кристофера в сугроб одной лапой, копья отскакивали от меня как иголки от стекла, воплей я почти не слышал.
— Пощади! — прохрипел он в ужасе, — пощади, Энди!
И я отвел занесенную лапу, хоть мне и очень хотелось опустить ее когтями на его перекошенное лицо. Зла во мне не было. Во мне текла кровь Ольвина!
Мне уже никто не закрывал дороги, все крестились и молили Бога, чтоб я поскорей куда-нибудь убрался. Я так и сделал, а в Лесовии еще долго потом рассказывали, как в белом городе по белому снегу огромными прыжками бежал волшебный белый тигр…
24.01.90
Елена Федина
