Ошерл: «Гм. А эта мысль мне нравится».
Потом вы посмеялись, после чего ты распрощался со своим дружком и спустился сюда с фальшивым плермалионом и известием, что на небе не видно пятна, ибо все затянуто облаками.
— Разве это звучит правдоподобно? — дрожащим голосом воскликнул Ошерл. — У тебя нет никаких причин считать, будто новый плермалион фальшивый и что взгляды Сарсема неверны!
— Прежде всего, почему ты не доложил о разговоре с Сарсемом?
Ошерл пожал плечами.
— Ты ведь не спрашивал.
— Будь так добр, объясни, почему вчера вечером, когда небо было точно так же затянуто облаками, пятно выглядело четким?
— Я теряюсь в догадках.
— Тебе не кажется, что либо Персиплекс переместился, либо настоящий плермалион подменили поддельным?
— Думаю, события вполне могли развиваться в таком духе.
— Вот именно. Ошерл, твоя карта бита! Я снимаю с тебя три очка за недостойное и вероломное поведение.
Ошерл издал исступленный крик. Риальто поднял руку, призывая его к тишине.
— Это еще не все. Сейчас я задам тебе один очень серьезный вопрос, на который ты должен дать мне правдивый и подробный ответ — со всеми подробностями, которые необходимы, чтобы у меня сложилась верная и точная картина ситуации. Сарсем забрал у тебя плермалион. Не сопровождалось ли это действие изъятием, сокрытием, перемещением, видоизменением, разрушением, временным или каким-либо иным переносом, а также повреждением или изменением состояния Персиплекса? Все вышеизложенное относится к подлинному Персиплексу, который ему было поручено охранять в Дуновении Фейдера. Я терпеть не могу многословие, но с тобой иначе нельзя.
— Нет.
— «Нет»? Что — «нет»? Я уже и сам запутался.
— Сарсем, несмотря на уговоры Аш-Монкура, не осмеливается прикасаться к Персиплексу.
— Приведи сюда Сарсема.
Последовала еще одна желчная перепалка, затем перед шатром появился Сарсем — по своему обыкновению, в облике покрытого лавандовой чешуей юноши.
— Сарсем, верни мне плермалион, — ровным голосом велел Риальто.
— Это невозможно! Я уничтожил его по приказу нового Наставника.
— Что еще за новый Наставник?
— Аш-Монкур, разумеется.
— И откуда же тебе стало об этом известно?
— Он сам сообщил мне, ну или, во всяком случае, намекнул, что станет Наставником в самом ближайшем будущем.
— Он ввел тебя в заблуждение. Надо было переспросить у Ильдефонса. Я снимаю с тебя три очка!
Как и Ошерл, Сарсем горестно возопил:
— Ты не имеешь права!
— На что имеет право Аш-Монкур, тебя почему-то не интересовало.
— Это совсем другое дело!
— Приказываю вам с Ошерлом сейчас же обыскать лес и найти Персиплекс, после чего немедленно принести его сюда, мне.
— Я не могу. Мне нужно исполнять другие приказы. Пусть Ошерл ищет. Это ему поручили быть у тебя на посылках.
— Сарсем, слушай меня внимательно! Ошерл, ты мой свидетель! Я не решаюсь произносить великое имя по столь незначительному поводу, но твои штучки выводят меня из терпения. Если ты хотя бы еще раз помешаешь мне искать Персиплекс, я призову…
Ошерл с Сарсемом испуганно вскрикнули.
— Даже не упоминай имя, он может услышать! — тряслись они.
— Сарсем, ты меня понял?
— Более чем, — пробормотал лиловый юноша.
— И как ты впредь намерен себя вести?
— Гм… Мне придется прибегнуть к разнообразным уверткам и ухищрениям, чтобы угодить и Аш-Монкуру, и тебе одновременно.
— Предупреждаю, теперь я начеку. Своих трех очков ты лишился по заслугам, я и так слишком долго терпел твои выходки.
Сарсем нечленораздельно буркнул и исчез.
— Вчера мне показалось, что я заметил Персиплекс неподалеку вон от того высокого плоского пригорка. Так что нечего рассиживаться, когда есть работа!
— Для меня, разумеется, — буркнул Ошерл.
— Если бы не твое вероломство, мы бы уже давным-давно покончили с делом и сейчас находились бы в Баумергарте и Аш-Монкур получил бы по заслугам, а ты заработал бы два очка вместо того, чтобы лишиться трех. Разница в целых пять очков!
— Это трагедия, над которой я, увы, не властен!
Риальто пропустил дерзкое замечание мимо ушей.
— Так что давай за дело! Необходимо тщательно обыскать окрестности!
— В одиночку? Да там же куча работы!
— Вот именно. Прочеши лес и собери здесь всех богадилов, урсиальных скакунов, манков и флантиков, а также прочих разумных существ. Только позаботься о порядке и дисциплине!
Ошерл облизнул пухлые губы на лице лавочника.
— Людоедов ты тоже относишь к разумным?
— А почему нет? Будем руководствоваться принципом терпимости! Но сначала подними шатер на шестифутовый постамент, чтобы нам не пришлось страдать от толкотни. Да, и вели им, чтобы вели себя культурно.
Некоторое время спустя Ошерл согнал указанных существ к шатру. Риальто выступил вперед и обратился к толпе, словарятор, напряженно работая, преобразовывал его слова в понятные всем выражения.
— Существа, люди, полулюди и твари! Примите мои наилучшие пожелания, а также глубочайшие соболезнования по случаю того, что вам приходится жить бок о бок в такой скученности.
Поскольку никто из вас, в общем и целом, не отличается большим умом, я буду краток. Где-то в лесу, неподалеку вон от того высокого плоского пригорка, находится голубой кристалл, вот такой. Приказываю всем вам отправиться на поиски этого кристалла. Тот, кто отыщет его и принесет, будет щедро вознагражден. А чтобы подогреть ваше усердие и ускорить поиски, я наведу на каждого из вас зуд и жжение, и мучения ваши продлятся до тех пор, пока голубой кристалл не окажется у меня в руках. Ищите повсюду: в мусоре, в палой листве, на деревьях. Людоед связал этот кристалл с личностью кого-то из присутствующих, так что давайте отталкиваться от этого. Каждый из вас должен покопаться в своей памяти и вспомнить момент, когда он мог видеть этот кристалл. А теперь отправляйтесь на пригорок, который станет центром ваших поисков. Ищите хорошенько. Ошерл, обеспечь им первый приступ, будь так добр.
Существа завопили от боли и со всех ног помчались на пригорок. Не прошло и нескольких минут, как один из урсиальных скакунов вернулся с осколком голубого фарфора и потребовал награду. Риальто пожаловал ему ошейник из красных перьев и снова отправил на поиски.
За утро перед глазами Риальто прошло множество самых разнообразных голубых предметов, однако маг не удовольствовался ни одним из них и увеличил как частоту, так и силу стимулирующих трудолюбие приступов чесотки.
