ему по этому поводу советы.
— Итак, попрошу вас сдать листы и никуда не уходить до того момента, пока мы их не проверим, — Микаэль собрал у всех пергаменты и смело сел за стол ректора, не спрашивая у него разрешения.
Дамиан устало прислонился к подоконнику в ожидании вердикта. Он обвёл взглядом всех собравшихся, пытаясь рассмотреть хоть какие-то детали, которые могли пролить свет на происходящее. Но, как бы ни было печально это признавать, детектив из него не получился. Пройдя обучение по управлению государственным имуществом, он знал, что и как надо делать именно в этом направлении.
— Дамиан, прошу тебя, подойди, — Микаэль склонился над кипой бумаг, внося туда отметки. Поставив полог тишины над столом, они о чём-то долго переговаривались.
— Ну что ж, — сказал дознаватель, отложив бумаги в сторону. — Вы можете быть свободны. При необходимости мы с вами свяжемся.
Преподаватели несмело встали со своих мест и начали понемногу собираться у выхода из кабинета, всё так же не проронив ни слова.
— Да, я думаю, вам не стоит напоминать о том, что во время следствия всем запрещено покидать город. И попрошу брать разрешение лично у ректора, если захотите выйти из Академии, — Микаэль обвёл всех внимательным взглядом, ни на ком долго не задерживаясь.
— Да, коллеги, если вам надо будет выйти куда-либо, то попрошу вас сообщить об этом мне лично. С этой минуты защитный купол вокруг Академии пропускает только прибывающих. Так что даже нашему следователю придётся взять у меня разрешение на выход, — мужчина похлопал Микаэля по плечу.
Вернувшись в освободившееся кресло ректора, Дамиан устало потёр лицо.
— Что ты обо всём этом думаешь?
— Простите, господин ректор, — в кабинет несмело протиснулась Белинда Джефферсон.
— Вы что-то забыли?
— Да, мне показалось, вы должны знать… Возможно, это хоть как-то поможет следствию… — она мялась у входа, теребя в руках платочек.
— Да говорите вы уже, — не выдержал Микаэль. — А важная это информация или нет, решать буду я. Поверьте, это в моей компетенции.
— Мистер Герц, насколько я помню, вчера в зверинце должна была отрабатывать наказание наша новенькая ученица. Кажется… — она приложила руку с идеальным маникюром к голове, словно вспоминая что-то. — Лина. Вы ещё ей назначили наказание за тот случай в коридоре.
— Помимо студентки Лины, был ещё и Герман. Что же вы про него умолчали? — ректор с силой сжал перо, пытаясь не показать своего волнения.
— О, так вы не в курсе? — она сделала большие глаза. — Оливия вчера себя плохо чувствовала и попросила Германа провести с ней вечер. Так что не думаю, что он куда-то ходил.
— А что, у нас нет лекарей на этот случай? Вы так спокойно говорите о том, что парень вашей племянницы пропустил отработку наказания, которое вы же так настойчиво и просили назначить, — Дамиан начал злиться ещё больше. Какая-то девица решает, кто пойдёт на отработку, а кто нет?
— Простите меня, господин ректор. Я просто не подумала…
— Идите, Белинда, пока я не записал часть отработки на Оливию.
Когда за женщиной закрылась дверь, Микаэль вышел в приёмную и, убедившись, что там никого нет, вернулся обратно.
— Что думаешь на её счёт?
— Вряд ли это она. Вчера я разрешил ей не ходить на отработку в связи с некоторыми обстоятельствами. Не думаю, что она настолько рвалась к животным, чтобы проигнорировать это.
— Да я не про твою Лину. А про профессора, — Микаэль усмехнулся своим мыслям и сел в пустующее кресло.
Кабинет, который расшириолся на время проведения собрания, снова уменьшился до своих нормальных размеров.
— Да не моя она… А Белинда? Она обычный преподаватель. Не хуже и не лучше других, здесь работающих. Ничего более конкретного тебе сказать не могу. Её племянница встречается с сыном Филиппа, Германом.
— Ладно, постараюсь сам что-нибудь поискать про неё.
— А почему ты ею так заинтересовался? Да, не спорю, её ярое желание защитить племянницу раздражает, но в этом нет ничего удивительного. У бедняжки никого из родных не осталось, и тётка её единственная кровная родственница. Когда-то их род был богат и славился производством защиты[1] [2] для солдат. Насколько я помню, это было семейное дело её мужа. Но, сам понимаешь, после окончания столетней продажи пошли на спад, и сейчас она вряд ли может позволить себе тот уровень жизни, что был прежде. Так что история стара как мир.
— Понятно всё с твоей Белиндой. Но я всё же поищу информацию о ней по своим каналам. Без обид, я тебе, конечно, доверяю, но всё, что здесь творится в последнее время — из ряда вон. А сейчас давай-ка позовём сюда эту вашу студентку и расспросим о том, как она провела свой вечер.
Отправив запрос на вызов студентки, мужчины замолчали, погрузившись в свои думы. Микаэль размышлял о том, что увидел в записях преподавателей, и ещё больше о том, чего не увидел. Дамиан думал о студентке, чьё имя теперь довольно часто мелькало в его мыслях помимо его воли. Из головы до сих пор не выходил вид её обнажённых ног, вызывая в сердце совсем неправильные чувства.
Он жаждал её увидеть и был даже рад, что Микаэль сам это предложил. Замечая его явные намёки по поводу Лины, он не собирался их поддерживать. Хотя в душе Дамиан каждый раз радовался, когда слышал, что это «его Лина».
В дверь постучали, и вошла она. Дамиан ожидал увидеть что угодно: удивлённую вызовом к ректору студентку, возможно, всё ещё расстроенную после вчерашнего, но только не девушку, чья форма была порвана и пропитана кровью.
* * *
Дамиан
— Что произошло? — Дамиан сорвался с места и буквально ринулся к ней, оттолкнув в сторону Микаэля, который тоже поднялся с кресла при виде ученицы.
— Упала, пока шла к вам, — никаких более пояснений от девушки не последовало. Она лишь хлопала ресницами и молча смотрела на ректора.
Дамиан осторожно взял из её рук сумку с учебниками и отложил в сторону. Затем медленно, ощупывая каждый сантиметр кожи, прошёлся мягкими касаниями по предплечьям, отодвигая порванную ткань блузы.
— Не знал, что в твоей Академии даже простой поход к ректору бывает травмоопасным, — Микаэль уселся обратно в кресло и стал молча наблюдать за действиями друга.
Он был знаком с ним давно, вместе служили в одном подразделении, но такое трепетное отношение к противоположному полу с его стороны он наблюдал впервые. Да, Дамиан был учтив, не позволял себе некрасивого отношения к девушкам, но всегда делал это словно через силу, будто не давал своим чувствам выйти наружу и следовал нормам и
