Ознакомительная версия.
– Зачем вам это нужно?
– Одна из причин в том, что тридцать лет назад один из них – некто, по имени Фрэнсис, и двое его воспитанников пытались убить моего ученика – Вивиана. Вернее, не убить, а извлечь из него дух Основателя, что, в принципе, равносильно убийству. Кстати, ты знаешь, как Основатель связан с кланом кадаверциан? Александр говорил тебе что-нибудь об этом?
Паула в ошеломлении покачала головой.
– Так я и думал. К этим знаниям допущены лишь избранные кровные братья. Хочешь попасть в их число?
– Я не уверена, что понимаю, о чем вы…
– Проведи меня к вашим старшим фэриартос, Паула, и возьми с собой Гемрана. Думаю, нам всем расскажут много интересного…
Настоящий художник никогда не видит мир таким, какой он есть, иначе это был бы не художник.[14]
6 марта
Гемран бросил телефон на столик рядом с ноутбуком. Повернулся, и все музыканты тут же сделали вид, что заняты каждый своим важным делом. Кэнзо рылся в кофре, Элл сосредоточенно склонился над гитарой, Антон внезапно вспомнил о каком-то неотложном деле и поспешил смыться… Все знали, что с некоторых пор Вэнс впадает в ярость от любого пустяка.
– На сегодня все, – сказал солист, отворачиваясь от них. – Завтра в это же время.
Взял куртку, лежащую на стуле, и пошел к выходу, вспоминая…
Паула сидела в салоне «роллс-ройса». Улыбаясь и сверкая бриллиантами. Великолепно, дорого одетая – поверх шикарного вечернего платья легкая шубка из шиншиллы. С сотни маленьких полосатых крыс ободрали шкурки, подобрали узор, сшили вместе, спинка к спинке, для того чтобы они украшали плечи его женщины…
Когда они жили вместе, он не мог купить ей не то что норку, денег не хватало на паршивого песца. И бриллиантов она не носила.
Застарелый шрам в душе грозил прорваться новой болью. Сколько еще можно подыхать от тоски по славной девчонке, только что окончившей музыкальное училище? Тогда она смотрела на него, замирая от восхищения и обожания. А теперь – спокойная, веселая, изумительно… невероятно красивая. Рядом с ней в машину сел блондинистый двадцатилетний сопляк в щегольском пальто. Вэнс сжал в кармане пачку «Винстона» так, что сигареты внутри должны были превратиться в крошево. Тогда еще Гемран был человеком и понятия не имел, что этот мальчишка, которого ему захотелось вытащить за шкирку из машины и приложить смазливо-спесивой мордой о капот, – сам Миклош Бальза. Величайшая шишка ночного мира.
Теперь Британец знал, кому следует почтительно уступать дорогу. Большой брат вышел на охоту, а ты, паяц, отойди в сторону или еще лучше придержи дверцу, пока он будет усаживать в машину твою женщину. Впрочем, с чего он взял, будто она по-прежнему его? Сейчас она смотрит с обожанием на Александра… Смотрела. Маэстро мертв, и в это было трудно поверить…
С мрачным удовольствием Гемран размышлял о смерти Миклоша. Подонку давно пора было отправиться на тот свет. Одно-единственное смущало фэриартоса. Когда он думал о главе Золотых Ос, то не чувствовал уверенности в его смерти.
Естественно, Гемран не сказал об этом Пауле. Она и так была не в себе после смерти маэстро.
Вэнс подошел к своей машине, сунул ключ в замок и друг понял, что сейчас накатит очередной приступ. С некоторых пор с ним начали происходить странные вещи. Темнота выползала из углов, из-под мебели, просачивалась под дверьми и гасила зрение. Стук сердца грохотом отдавался в ушах, в висках болезненно пульсировала кровь, слышались посторонние голоса, то ли просящие о помощи, то ли предостерегающие от чего-то.
Он согнулся, прижимаясь лбом к ледяному боку машины.
Когда Паула рассказывала об ощущениях кровных братьев, то не упоминала ни о чем подобном.
– Эй, Вэнс! Ты что? – Голос Кэнзо прозвучал как будто сквозь вату.
– Все нормально, – ответил Гемран, переводя дыхание.
– Ага, как же… – с неожиданной злобой отозвался тот, открыл дверцу, помог другу сесть, а сам забрался на сиденье водителя. – Ну и что это? – сурово поинтересовался он, глядя на бледного, покрытого испариной солиста. – «Горячий лед», «пыльца» или что-то более экзотическое? Давно подсел?
Гемран невольно улыбнулся.
– Ты о группе подумал? – продолжил Кэнзо, все больше распаляясь. – Когда ты загнешься, а ты обязательно загнешься, все развалится. Сам никому не давал расслабиться, чуть ли не карманы проверял, все косяки вытряхивал…
– Успокойся. Это не наркотики.
– А что, мятные леденцы? Посмотри на себя! Морда белая, зрачки расширены, все время психуешь. А песни, которые ты пишешь в последнее время… Суицидальный бред! – Кэнзо полез в карман и вытащил мятый листок: – «Королева могил, жрица смерти…» Мы что, перекидываемся на кладбищенскую тематику?
– Дай сюда. – Гемран вырвал у него бумагу, порвал на мелкие клочки и бросил себе под ноги.
Песня была посвящена Доне. Прекрасной Доне Кадаверциан, которая умела быть безжалостной и милосердной. Притягательной и отталкивающей. Как смерть, которой она служила.
– Эй, ты все еще здесь? – Кэнзо пощелкал пальцами перед его носом. Вэнс моргнул, и белое пламя волос вилиссы перед его глазами погасло.
– Да, все нормально. Хватит трястись надо мной. Иди, займись своими делами. А со своими я как-нибудь сам разберусь.
– Ладно! Хорошо! Разбирайся. – Приятель хлопнул ладонью по рулю и выбрался из машины, а напоследок заглянул в салон и сказал: – Кстати, если ты нарастил клыки для того, чтобы выглядеть импозантнее, то я тебя разочарую. Стал похож на дебила.
Он захлопнул дверцу и направился прочь.
Гемран усмехнулся, глядя ему вслед, и машинально провел языком по верхним зубам, снова вспоминая о той, что наградила его клыками…
Прошло уже несколько дней после смерти маэстро. Паула сидела на табурете у рояля и бездумно нажимала пальцем на одну из белых клавиш. «Стэнвей» послушно отзывался долгим, глубоким звуком «фа».
Дверь в соседнюю комнату была широко распахнута.
– Она что, действительно, так любила Александра? – услышал Вэнс голос искренне недоумевающего Словена.
– Нет! – со злостью отозвался Гемран. – Он просто был ее учителем.
– По учителям так не страдают, – глубокомысленно заметил вриколакос.
Британец пробормотал что-то неразборчиво, с грохотом отодвинул стул и принялся ходить по комнате.
Учитель всегда слышит ученика, где бы тот ни находился. «Маэстро, – позвала Паула тихо, зная, что ответа не будет, и в то же время безумно надеясь на чудо. – Александр!..»
Тишина, пустота… Он ушел слишком далеко, чтобы слышать, чтобы суметь ответить.
Фэри закрыла глаза. Зажмурилась так, что под закрытыми веками поплыли красные пятна от ненависти к неизвестному убийце Александра: «Кто мог это сделать?.. Кто?..»
Ознакомительная версия.
