Ознакомительная версия.
Паула стояла недалеко от служебного входа. Естественно, в компании некроманта.
Словен сердито засопел. В отличие от Вэнса, он не любил всех без исключения кадаверциан. Но причина его антипатии не была связана ни с чем личным. «От них разит смертью, – как-то буркнул оборотень недовольно. – Падалью…» И больше не распространялся на эту тему.
Фэри увидела приближающуюся машину ученика и улыбнулась, как показалось Гемрану, с огромным облегчением.
– Спасибо, что приехал, – горячо прошептала она и поцеловала его в щеку, обдав свежим ароматом духов.
Фэриартос коротко кивнул Кристофу. Тот ответил тем же и перевел взгляд ядовито-зеленых глаз на Словена. Вриколакос, выбравшись из машины, прислонился к ее боку, демонстрируя полное равнодушие ко всем присутствующим.
– Ну вот, ты убедилась – я жив. Что дальше? – спросил Вэнс Паулу.
Она вздохнула, посмотрела на колдуна, словно ожидая от того поддержки, и снова повернулась к Гемрану с нежной сияющей улыбкой, обычно не предвещающей ничего хорошего.
– Помнишь, я рассказывала тебе о том, как Александр брал меня с собой на встречу с Леонардо?
Впервые со дня смерти маэстро она произнесла его имя спокойно. Но сегодня это не порадовало певца.
– Да, помню.
– Я бы хотела, чтобы ты пошел туда вместе со мной…
Через узкий проем между стеной дома и большим супермаркетом мог идти только один человек. Двоим было уже не разойтись. Словен сунул туда свой волчий нос, почувствовал запах сырости, мочи, скривился, заявил: «Пожалуй, подожду здесь». И удалился к машине.
Паула не обратила внимания на его гримасы. Она замерла, сосредоточенно хмуря брови, ее взгляд блуждал по улице, явно видя предметы, весьма далекие от реальности. Кристоф стоял, прислонившись к стене, и внимательно наблюдал за ней. А Гемран снова чувствовал приближение тошнотворного «мерцания» в сознании.
Фэри, шепча что-то себе под нос, начала мерить шагами улицу, машинально теребя рукав норковой шубки. Ожидание затягивалось.
– Ты уверена, что это тут? – спросил, наконец, Вэнс.
Паула молча кивнула, снова останавливаясь напротив проема.
– Насколько я понимаю, место не имеет особого значения, – в своей слегка небрежной, самоуверенной манере вмещался Кристоф. – Обычно для перехода я советую своим ученикам смотреть на кадаверцианский крест. Он помогает сосредоточиться и отключиться от видения этой реальности. Может быть, вам нужно нечто подобное?
– Нет, – к удовольствию Гемрана резко отозвалась Паула. – Ничего подобного мне не нужно.
Она положила руку в тонкой перчатке на стену и произнесла тихо:
– Мне казалось, я тогда запомнила заклинание. Александр произнес его очень четко, специально для меня…
Девушка замолчала, и тут же Гемран, шагнув к ней, крепко взял за предплечье, чувствуя под мягким мехом ее тепло, и посмотрел в узкую щель между домами. Он сам не знал, откуда в его воображении возникают яркие, полуоформленные образы. Они приходили словно со стороны. Как будто кто-то настойчиво нашептывал их на ухо.
В глубине хода вдруг появилась тонкая полоска света. Повинуясь желанию Вэнса, она становилась все шире. Повеяло запахом винограда и деревом, нагретым на солнце, послышалось громкое воркование голубей.
Паула изумленно вздохнула и следом за учеником перешагнула границу, отделяющую одну реальность от другой…
Гемран помнил рассказ фэри о том, как здесь было в прошлый раз. Но сейчас он не увидел ни широкой лестницы, ведущей вверх, ни зала с колоннами, залитого светом, ни громадной статуи Сфорцы.[15]
Они оказались в просторном квадрате внутреннего дворика. Со всех четырех сторон возвышались деревянные стены невысокого дома. На уровне второго этажа тянулась открытая галерея с красивыми резными балясинами. Виноградная лоза оплела перила и раскинулась над головой зеленой шелестящей крышей. Рассеянные пятна света пробивались сквозь листву и прыгали по мощеному полу. Между его камнями виднелись тонкие травинки. В центре двора тихо журчал маленький фонтан, возле него росла тонкая ива, окруженная белыми цветами.
Зеленоватый сумрак сделал лицо Паулы бледным. Она смотрела куда-то наверх, закусив губы и печально изогнув брови. Тоже чувствовала глубокую грусть, разлитую здесь. Казалось, уныние струилось из венецианских окон и все ниже пригибало к земле ветви дерева у воды.
В глубине дома скрипнула дверь, во двор вышла девушка в черном платье, такой же черный платок покрывал ее голову. Она бесшумно скользнула мимо гостей, заглянув в лицо Вэнса, и он увидел красные от слез глаза и опухшие губы.
– Что здесь произошло? – спросил он тихо, когда незнакомка исчезла.
– Асфодели, – раздался приглушенный голос Кристофа, и только сейчас Гемран сообразил, что совершенно забыл о присутствии кадаверциана. Оглянулся и увидел, как тот смотрит в сторону ивы. – Цветы смерти.
– Он чувствует, – прошептала Паула, проводя обеими руками по лбу и щекам. – Он уже знает… про Александра…
– Идем, – сказал Вэнс.
Некромант, видимо хорошо знавший правила поведения в чужих мирах, молча сел на бортик бассейна, ожидая официального приглашения от хозяина.
Фэриартос вошли в дом. Здесь было прохладно, сумрачно, пахло небелеными холстами, мятой и деревом. Откуда-то слышалась тихая, печальная музыка. Вэнс поймал себя на том, что запоминает мелодию.
По узкой поскрипывающей лестнице они поднялись наверх. Дверь в комнату была открыта. В лучах рассеянного света, льющегося сквозь окно с частым переплетом, летали золотистые пылинки.
Великий маэстро сидел в кресле у стола. Услышав шаги входящих, поднял голову. Гемран увидел его глаза в полосе света – пристальные, мудрые, печальные – как на старинной картине. И почувствовал, что музыка, звучащая вокруг, оборвалась. Осталась лишь гулкая тишина, в которой глухо стучало его сердце.
Паула стремительно вошла в комнату, опустилась на колени рядом с Леонардо, прижалась щекой к его руке и произнесла низким от слез голосом:
– Александр погиб. Я пыталась его спасти. Но не смогла.
Не отрывая взгляда от Вэнса, художник положил ладонь на ее склоненную голову.
– Верю, что пыталась. И знаю, что не смогла.
Теперь Гемран смог рассмотреть его высокий морщинистый лоб, тонкий, длинный нос, волнистую белую бороду и такие же волосы. Одежду средневекового художника.
– Не стой на пороге, – услышал он слова хозяина и шагнул вперед.
Заметил мельком полки, заваленные свитками, футляр от виолончели, портрет юной золотоволосой девушки на стене. Повинуясь дружескому жесту художника, сел в кресло, стоящее неподалеку от тонконогого столика с пустой клеткой на нем.
Ознакомительная версия.
