– Титулуй его как положено, – произнесла Агнес, и ее культурный голос прозвучал слегка гневно.
Вежливость никогда не вредит, и я выполнила ее просьбу.
– Чего хочешь ты, Шолто, Властитель Всего, Что Проходит Между?
– Его зовут царь Шолто, – буквально выплюнула мне в лицо Сегна.
– Мне он не царь.
– Это можно переменить, – произнесла Агнес с очень тонкой скрытой угрозой.
– Хватит, – остановил их Шолто. – Королева хочет твоей смерти, Мередит.
– Мы никогда не были накоротке, лорд Шолто. Будь добр называть мой титул.
С его стороны было оскорблением не назвать мой титул после того, как я обратилась к нему по титулу. Также оскорбление, если так поступает король чужого народа. Но Шолто вечно усложнял себе жизнь, пытаясь изображать и лорда сидхе, и царя слуа.
По резким чертам лица пробежало какое-то чувство – гнев, я думаю, хотя недостаточно хорошо его знаю, чтобы сказать с уверенностью.
– Королева хочет твоей смерти, принцесса Мередит, дочь Эссуса.
– И она послала тебя доставить меня домой для исполнения приговора. Это я сама сообразила.
– Ты не могла бы ошибиться сильнее, – сказала Агнес.
– Молчание!
Шолто вложил в это слово немножко приказной интонации. Ведьмы будто сжались – не согнулись, но будто подумали об этом.
Улыбающийся справа подступил поближе. Я не отвела пистолета от Шолто, но сказала:
– Два шага назад, или я застрелю твоего короля.
Не знаю, что бы сделал этот человек, но Шолто велел:
– Сделай, как она говорит, Гетхин.
Гетхин не стал спорить – просто отступил, хотя я заметила краем глаза, что руки он сложил на груди. На голове он их больше не держал. Меня устраивает, пока он достаточно далеко. Но все они слишком близко подошли. Если они бросятся одновременно, все для меня кончено. Но Шолто не хотел меня скручивать. Он хотел говорить. Что ж, меня устраивает.
– Я не хочу твоей смерти, принцесса Мередит.
Мне не удалось скрыть подозрительность.
– Ты пойдешь против королевы и всех ее сидхе, чтобы меня спасти?
– За последние три года много случилось, принцесса. Королева все более и более в своей угрозе полагается на слуа. Не думаю, что она начнет из-за тебя войну, если ты будешь надежно скрыта от ее взгляда.
– Я настолько далеко от ее взгляда, насколько это возможно на суше, – сказала я.
– Да, но есть другие при Дворе, кто нашептывает ей на ухо и напоминает о тебе.
– Кто?
Он улыбнулся, и его красивое лицо стало почти подкупающим.
– Нам многое надо обсудить, принцесса. У меня номер в одном из лучших отелей. Не отправиться ли нам туда на отдых, а дискуссию отложить на будущее?
Что-то в выбранных им словах мне не понравилось, но это было самое лучшее предложение за весь этот вечер. Я опустила пистолет:
– Клянись своей честью и тьмой, что поглощает все, что ты сказал именно то, что хотел сказать.
– Клянусь своей честью и тьмой, что поглощает все, что каждое слово, сказанное мною тебе на этой улице, правда.
Я щелкнула предохранителем и засунула пистолет за поясницу. Подняла жакет с земли, отряхнула и надела. Он слегка помялся, но сойдет.
– Далеко твой отель?
На этот раз улыбка была шире, и он был не таким великолепным, но более... человечным. Более настоящим.
– Тебе стоит чаще улыбаться, лорд Шолто. Тебе идет.
– Я надеюсь в ближайшем будущем получить причину улыбаться почаще.
Он предложил мне руку, хотя стоял за несколько ярдов от меня. Я подошла, потому что он поклялся самой торжественной клятвой неблагих и не мог ее нарушить, не рискуя проклятием.
Я взяла его под руку. Он напряг мышцы под моими пальцами. Мужчина есть мужчина, какой бы породы он ни был.
– В каком отеле ты остановился? – спросила я, улыбаясь ему.
Никогда не помешает быть любезной. Нелюбезной я всегда смогу стать позже, если надо будет.
Он сказал. Это был очень хороший отель.
– Немного далековато идти, – сказала я.
– Если хочешь, можем взять такси.
Я приподняла брови, зная, что внутри машины он не сможет держать серьезную магию: избыток очищенного металла ей мешает. Я-то могу наводить серьезные чары даже в свинцовом ящике, если надо будет: примесь человеческой крови имеет свои преимущества.
– Тебе там не будет неуютно? – спросила я.
– Это не так далеко, и мне важнее наш общий комфорт.
И снова какие-то оттенки смысла в его словах я пропустила.
– Такси было бы неплохо.
Агнес окликнула нас:
– Что нам делать с Нерис?
Шолто оглянулся на них, и лицо его снова стало ледяным, обрело ту чеканную красоту, которая делала его далеким.
– Добирайтесь до своих комнат, как сможете. Если бы Нерис не напала на принцессу, она не получила бы рану.
– Мы служили тебе на сотни лет дольше, чем увидит когда-нибудь этот кусок белой плоти, и вот такова наша награда, – горько сказала Агнес.
– Ваша награда такова, какую вы заслужили, Агнес. Не забывай.
Он повернулся, потрепал меня по пальцам, лежащим на его руке, но в трехцветно-золотых глазах еще читался оттенок льда.
Рядом с Шолто появился Гетхин и согнулся в поклоне, держа шапочку в руках.
– Что ты прикажешь делать мне, хозяин?
– Помоги им доставить Нерис в номер.
– С радостью.
Гетхин полыхнул еще одной острозубой улыбкой, опустив уши по сторонам лица – почти как у охотничьей собаки или лопоухого кролика. Он повернулся и чуть не поскакал к ведьмам.
– Такое чувство, что я что-то пропустила.
Он накрыл мою руку своей, теплые сильные пальцы скользнули по моим.
– Я тебе объясню, когда приедем в отель.
В его глазах было то выражение, которое я видела у других мужчин, но оно не могло значить то же самое. Шолто принадлежал к страже королевы, а значит, не мог спать ни с одной сидхе, кроме нее. Она не делилась своими мужчинами ни с кем. Наказанием за нарушение этого табу была смерть под пыткой. И если даже Шолто готов был рискнуть, то я – нет. Моя тетка, может быть, казнит меня, но сделает это быстро. Если я нарушу ее самое суровое табу, она все равно убьет меня, но это будет не быстро. Меня уже пытали раньше – этого трудно избежать, если живешь при Неблагом Дворе. Но никогда я не подвергалась собственноручной пытке королевы. Хотя ее работу видела. Она очень, очень, очень изобретательна.
Много лет назад я поклялась себе, что никогда не дам ей повода применить свою изобретательность ко мне.
– На мне и так смертный приговор, Шолто, и я не хочу добавлять к нему пытку.
– Если я сохраню тебя живой и невредимой, ты рискнешь?
– Живой и невредимой? Как?
Он только улыбнулся, поднял руку и крикнул:
– Такси!
На пустой улице тут же их появилось три штуки. Шолто всего лишь хотел вызвать такси, но понятия не имел, какое впечатление произведет в Лос-Анджелесе способность вызвать три такси сразу на пустой улице. Он мог бы реанимировать трупы, еще не остывшие, – это тоже произвело бы впечатление. Но я живу в этом городе три года, и такси, подъехавшее, когда оно тебе нужно, куда поразительнее ходячего трупа. Их-то я, в конце концов, видела, а вот послушное такси – это совершенно новый вид.
