Время становится безразмерным. Я теряю счет дням, давно уже не знаю, где мы находимся. Книги, взятые с собою, остаются непрочитанными. Папка с материалами на Хорхе Сантоса так и лежит в ящике стола. Мне некогда раскрыть ее. Я и Элизабет почти весь день спим. Мы едва переговариваемся, не поверяем друг другу своих мыслей, ничего не рассказываем. Иногда мне кажется: все, что нас волнует,- это следующая охота, еда, совокупление, потом опять охота, опять еда…
Однажды днем, когда мы еще не успели придать себе естественный облик, когда еще недостаточно стемнело, для того чтобы отправиться на охоту, я вдруг вижу в глазах Элизабет слезы:
– Я попыталась поговорить с Хлоей… До этого мы общались с ней каждый день. А сегодня я уже не смогла с ней связаться.
Я молча киваю и обнимаю ее, удивленный тем, что ее слезы вызвали во мне такую нежность. И все же я рад, что она пришла ко мне за утешением.
– Мы уже около Кубы, – говорю я, – слишком далеко для нашего способа общения. Даже мы не всесильны. Теперь тебе придется писать ей.
– Это не то! – капризничает она.
– Конечно, не то, – соглашаюсь я. Элизабет отстраняется. Я не знаю, как утешить ее, что сказать.
Потом мы снова меняем обличье, охотимся, занимаемся любовью. И на следующий день тоже. «Большой Бэнкс» и расстилающийся вокруг нас океан – теперь наша вселенная. Интересно, а что там, за ее пределами?
Перед рассветом меня будит не то гром, не то смех Элизабет. Я – все еще дракон. Останки нашей ночной добычи – молодая привлекательная пара, владельцы небольшой фермы на побережье Кубы – лежат неподалеку. По палубе лупит дождь. Дует ледяной ветер, накатывают огромные волны, нос лодки то высоко вздымается, то резко уходит вниз. С кормой происходит то же самое. Мотор глохнет, и я снова слышу хохот Элизабет.
Небо прорезает молния. Ее вспышка показывает мне моментальный кадр: холодное море и на его фоне – мокрая обнаженная Элизабет, в человеческом обличье, за штурвалом.
– Элизабет! – беззвучно кричу я.
– Когда меня разбудил шторм, я сняла лодку с автопилота и взялась править сама.
Она поворачивает штурвал на четверть оборота, чтобы направить катер навстречу волнам.
– Я никогда ничего подобного не видела. Потрясающе, правда? «Большой Бэнкс» содрогается, почти останавливается, когда огромная волна обрушивается на его нос.
– Ты можешь спуститься вниз и воспользоваться штурвалом в каюте, – говорю я.
– С чего бы это?
Я пожимаю плечами, выбрасываю два обглоданных скелета за борт и тоже принимаю человеческий облик. Мне сразу становится очень холодно. Элизабет едва замечает меня, когда я подхожу и целую ее в мокрую щеку.
– Пойду оденусь. Тебе принести что-нибудь?
Она мотает головой, смеется, улюлюкает, поднимаясь на очередной волне. Внизу, в каюте, качает еще больше.
С трудом сохраняя равновесие, я вытираюсь и натягиваю свитер и джинсы. Пытаюсь вспомнить, как давно я в последний раз одевался. В это время катер резко меняет направление. Представляю себе, как веселится наверху голая хохочущая Элизабет, и невольно улыбаюсь. Никогда не встречал существа более свободолюбивого, чем моя невеста. И еще я удивляюсь, как заразительно может быть такое поведение. Вспоминаю наше путешествие с Ямайки чуть ли не со страхом: как я мог предаваться такой беззаботной дикой жизни!
Еще я думаю о вопросе, который задала мне Элизабет прошлой ночью:
– Когда ты меня встретил, ты, наверное, решил, что научишь меня жить по-человечески?
– Да, – ответил я.
– Только одного ты не учел!
– Чего же?
– Что, может быть, это я наконец научу тебя жить по-драконьи!
Катер резко швыряет в сторону, и меня бросает к стене каюты. Лодка вертится на месте, не слушаясь штурвала.
– Питер! – беззвучно окликает меня Элизабет.
Я сразу понимаю, что она за бортом.
– Питер! – зовет она, и по голосу я чувствую, что с каждой секундой она отдаляется от меня…
Я вскакиваю на ноги, бросаюсь к штурвалу. Успеваю добежать, прежде чем очередная волна обрушивается на нас. Катер продолжает крутиться на месте.
– Элизабет, ты ранена? – спрашиваю я, навалившись на штурвал и пробуя выправить катер.
– Нет… пожалуй, нет,- отвечает она- Я не понимаю, как это случилось. Волны огромные. Одна просто смыла меня с мостика… Питер, я не вижу катера!
Счастье, что Джереми Тинделл в свое время разорился на автопилот1
– Не волнуйся, – беззвучно говорю я Элизабет, – мы всегда сможем найти наш катер.
– Мы?
– После всех трудов, которых мне стоило найти тебя, неужели ты думаешь, что я соглашусь тебя потерять? – мысленно бормочу я, стягивая с себя
одежду. – Я лечу искать тебя. Прими свое настоящее обличье. Так ты станешь сильнее.
– Хорошо, Питер, – послушно отвечает она.
Я удивлен: она и не думает со мной спорить! Распахнув дверь, я выбегаю на палубу и с разбега прыгаю за борт. Дождь застилает мне глаза. В падении я меняю обличье и пытаюсь лететь. Но шторм сильнее меня. После тщетных попыток лететь против ветра я опускаюсь в воду.
– Питер! – зовет моя жена.
– Сейчас, сейчас, Элизабет! Ты можешь определить, где я сейчас?
– Это очень далеко.
Я знаю, что мы оба достаточно сильны, чтобы выдержать более-менее серьезные испытания,' но я вовсе не уверен в том, что Элизабет это понимает.
– Не волнуйся! – передаю я ей. – Вода теплая.
Все будет в порядке.
– Мне будет спокойнее, когда ты найдешь меня.
Прямо передо мной набухает огромная волна. Поднырнув под нее, я пытаюсь сориентироваться, в какой стороне Элизабет. Я стараюсь прилагать как можно меньше усилий, работая в основном хвостом и крыльями, совершая мощные, но достаточно редкие толчки, продвигающие меня вперед.
– Я плыву к тебе, – говорю я. – Плыви ко мне.
Ты можешь! Плыви под водой. Так легче бороться
с волнами…
– Да, Питер.
Расстояние между нами медленно сокращается. Я остаюсь под водой до тех пор, пока не чувствую жжения в груди – легкие устали. Тогда я ненадолго выныриваю, чтобы глотнуть воздуха, потом снова ныряю, – и все сначала. Я выпадаю из времени, я уже сбился со счета, сколько волн прокатилось надо мною. Вынырнув в очередной раз за глотком воздуха, я ложусь на воду и осматриваюсь. Ничего, кроме серого неба и волн, накатывающих одна за другой. Снова ныряю и плыву вперед. Доберусь ли я когда-нибудь до нее в таком бурном море? Наконец Элизабет подает голос:
– Питер, я чувствую, что мы уже совсем близко
друг от друга. А ты чувствуешь?
Я останавливаюсь и сосредоточиваюсь на определении ее местоположения.
