— Катя.
— Все будет хорошо, ты поспи, станет легче. Ты справишься, вот увидишь, все будет хорошо.
— Здесь что от простуды умирают? — спросила Настя.
— Да что за глупости, с чего ты взяла? — удивился мужчина.
— Ты так уверяешь меня, что все будет хорошо, что думается о самом плохом, — девушка слабо улыбнулась.
— Тьфу на тебя, дуреха, — улыбнулся Катя.
— Полежу пару дней и буду как огурец, — девушка закрыла глаза.
— Все бы ничего, только вот пары дней у нас нет, — Катя отошел к окну.
Утром, не смотря на все его просьбы и уговоры, музыкантов выставили из трактира.
— Тем более что больной, — заявил трактирщик. — Зачем мне тут зараза?
— Ты как? — спросил Катя. — Можешь не отвечать, сам вижу что плохо, — вздохнул он.
— Нет, я ничего, — поспешила заверить его Настя. — Я могу идти, ты не думай, — но ее сил хватила совсем на немного. — Я передохну немного и пойдем.
— Отдыхай, — Катя присел рядом, обняв девушку за плечи. — Мне даже продать нечего чтобы тебе лекарства купить, — виновато сказал он: — Прости. Я все потратил на одежду, у нас ни скрольчика.
— А за вчерашний вечер тебе не заплатили?
— Вчера мы работали за еду и комнату, — вздохнул мужчина.
— Может платье мое продать? — предложила Настя. — Оно хорошее.
— Платье? — Катя задумался.
— А еще косу мою продать, наверное, можно. Тут парики и шиньоны делают?
— Вроде делают, а ты ее не выкинула?
— Нет, конечно, — вздохнула Настя. — Она на дне моей сумки, поищи парикмахерскую, спроси, может, купят.
— Крашенные волосы, даже не знаю, — Катя достал обрезок косы.
— Они не крашенные, — возмутилась Настя.
— Да брось ты. Хочешь сказать ты натуральная блондинка?
— Натуральная, — усмехнулась Настя и закашлялась.
— Черт, еще и кашель, — покачал головой Катя. — Ты посиди тут, а я схожу, попробую что-нибудь за это выручить.
Ждать пришлось долго. Настя сидела, потом прилегла, положив голову на мешки с вещами, потом снова села.
— Ты как, еще двигаться можешь? — вернулся Катя через пол часа.
— Ты что так долго, я уже беспокоилась.
— Пошли, я нашел нам жилье.
— Жилье? — удивилась Настя. — Зачем нам жилье, лекарство же нужно было.
— Будет тебе и лекарство и кровать на пару дней — улыбнулся Катя.
— А тебе? — испугалась Настя. — Ты меня оставишь одну?
— Конечно, нет, ты что?
— Отрабатывать будешь?
— Не придется, — мужчина улыбнулся. — За твою косичку очень хорошо заплатили, тут оказывается волосы такой длинны большая редкость, да еще цвет оказался редким. Ну и плюс накинули немного за то, что я от сердца отрываю последнюю память о почившей возлюбленной.
— Да в тебе погиб торгаш, — улыбнулась Настя. — А платье не получилось продать?
— Получилось, но за него дали всего ничего, я знаю, что ты косу хотела бы оставить, но…. Прости, мне правда продать нечего.
— Ладно, зато теперь деньги есть.
— Теперь есть, пошли.
Чем ее поили Настя не знала, но уже на третий день утром температуры как ни бывало, горло больше не болело и разрывающий грудь кашель прошел. Пока девушка поправлялась, Катя умудрился немного подработать и всячески Настю баловал сладостями.
— Я тут такую штуку интересную видел, — сообщил он девушке, принеся как-то вечером очередное лакомство. — Хрень какая-то для прически. Хочешь, купим, будешь дома подружек удивлять, я у нас такой никогда не видел.
— Не хочу, — тяжело вздохнула Настя.
— Насть, ты что? — удивился Катя. — Ты из-за косы? Так на твою длину та штука тоже пойдет.
— Да нет, дело не в косе. Отберут у меня штуку твою. В прошлый раз Магдалена мне тоже купил, а ее отобрали, сказали категорически нельзя. Вот скажи, ну что случилось бы, если бы та штуковина у меня осталась? Это же не семена какие-то чужие, не зверюшка, для волос украшение.
— Да, я забыл, что с этим сейчас строго, — вздохнул Катя. — А жаль, мне хотелось тебя порадовать.
— Ты и так меня радуешь все эти дни, — улыбнулась Настя. — Спасибо тебе и прости, что так вышло.
— Нашла за что извиняться.
Едва Настя встала на ноги, они снова отправились в дорогу.
— Странное место, — тихо заметила Настя Кате в одном из трактиров на второй день пути. — Ты обратил внимание, уже второй городок такой странный.
— Угу, — жуя, кивнул Катя. — Ешь и валим отсюда.
— О, музыканты, — зашедший в трактир рыцарь в черной накидке, схватил инструмент Кати, стоявший у стены.
— Многоуважаемый, — подорвался с места менестрель. — Прошу вас, верните мне мою кормилицу.
— Верну, — кивнул рыцарь, продолжая терзать инструмент. — Всегда мечтал научиться, — нагло улыбнулся он.
— Лера, у нас мало времени, — одернул игруна его коллега. — Магистр не одобрит задержки.
— Да брось ты, — отмахнулся мужчина. — А это с тобой? — спросил он у Кати, кивнув на испуганно замершею в углу Настю.
— Да, ученик.
— Вольный или раб?
— На что менестрелю раб? Вольный.
— Пусть сыграет, — рыцарь кинул инструмент Насте, та едва сумела поймать его.
— Я? Я не могу, — девушка испуганно посмотрела на Катю.
— Он еще не умеет, я его только взял.
— Играй, — рыцарь стукнул по столу кулаком.
— Пусть играет, — тихо сказал Кате второй рыцарь. — С ним лучше не спорить.
— Играй, — велел девушке Катя. — То что утром учили, играй. Я подпою. Подпевать можно? — спросил он у гневливого рыцаря.
— Можно, — позволил тот, усаживаясь на Катино место и начиная есть второе из только что принесенной для музыканта тарелки.
— Эй, это Катина тарелка, — возмутилась Настя.
— Перебьется. Играй.
— Перебьешься, — в тон рыцарю ответила Настя, вставая.
— Что? Ты кому хамить взялся, сопляк? — мужчина просто толкнул, но Настя оказалась в противоположном углу трактира. — Храбрый сильно? — он подошел и поднял девушку над полом одной рукой.
— Да, — Настя со всей силы ударила ногой в пах, рыцарь согнулся пополам, удар оказался точным, а на мужчине, на Настино счастье, оказался не полный комплект доспехов.
— Беги, — приказал второй рыцарь Кате и подскочил к приятелю.
— Убью щенка, — прохрипел мужчина на полу, все еще не в силах разогнуться.
— Я помогу, — второй рыцарь ухватил Настю за шиворот и вышвырнул в дверь, за ней следом с вещами выскочил Катя.
— Идиотка, — Катя поднял Настю с земли, и потащил за собой прочь от трактира. — Дура. Боже мой, за что мне такое наказание? Ты чем думала?
— Отпусти, мне больно.
— Потерпишь. Не вздумай снова в позу встать, сейчас совсем не время и не место.
