Я пожал плечами.
— А если непростого?
Меченый запнулся.
— Ну, ежели непростого… Я же с магом говорил, просил с собой взять, если не меня, так хоть Мышка моего — не согласился. Рисковать, сказал, не может. Тобой, значит, рисковать может, а лучником моим — нет. Ладно. В общем, иди, но чтоб вернулся, иначе для кого я все делать буду?
— Что делать? — я не очень-то понимал, о чем пожилой капитан мне только что толковал.
Меченый прищурился.
— Я тут вот что прикинул. Вы же уходите на запад, искать тех лаорцев, что людей, как ссаные портки, вдоль дороги развесили? Так? Можешь не отвечать, я кой-чего слышал, кой-что сам додумал, на тебя, бородатого да заросшего, посмотрел. Про риски вот послушал. Пусть останется все как есть. Не знаю, зачем ты Высшим понадобился, но ты у нас птица непростая, так что тут гадать не буду, не о них слово. Понимаешь, складно все получается. Чересчур складно. Ходили мы с тобой на юг к купцам Рорка, к демонам в задницу почти что. Считай, сами шеи на виселицы носили, а зады — на колья, места, значит, присматривать. И вроде не могли вернуться, а оно воно-как вышло — почти восемьсот пленников выкупили. За чужие цацки. И при этом сами цацки в кармане оставили — чистый выигрыш. Невозможный. Кто знал, что Высшие рядом нарисуются, нас не тронут да еще и помощь окажут? Вот кто мог знать? Никто, Мор, никто. И ты тоже никак знать не мог. А значит, права была провидица — судьба тебя ведет. Бьет, но присматривает. Думаю, слушал бы тебя больше Глыба, здесь бы вместо меня сидел, а не ворон бы веселил.
— Не торопись, может, он еще жив.
— Может и жив, — неожиданно покладисто согласился Меченый. — Только все равно слушать было надо, что знающие люди говорят. Понимаешь, если видишь человека, на которого судьба глаз положила, держись его — или утонешь вместе с ним, или выплывешь, но один ты точно утонешь. Ладно, не мастер я говорить. В общем, ты уйдешь, кто дело доводить до конца все будет? Кто людей подготовит?
— Дружище, ты меня извини, только я что-то совсем нить потерял. К чему подготовит?
Меченый вновь усмехнулся.
— Ты помнишь, о чем говорил? Там, на берегу ручья? Помнишь? Когда Мышка моего вызволял, да мне героически помереть не дал? Ты сказал этому уроду хромоногому, что возьмешь только мужчин — дорого, женщин вполцены, а детей и стариков вообще брать не будешь. Эта ж отрыжка Тьмы только о золоте думала, приволокла одних мужиков почти, да в самом соку. Чтоб мы дорого платили, значит. А я вот возьми, да вопрос себе задай. А почему тебе понадобились мужики? Не дети, чтоб спасти. Не бабы, чтоб долгой зимой утешили, да других детей нарожали. Зачем? Их же кормить особо нечем, бабам да детям меньше надо. Подумал я над твоей загадкой, да к ответу и пришел. Понимаешь?
— Не понимаю, — я ответил жестче чем следовало, но мои планы — это только мои планы. Не его — мои.
— Все ты понимаешь. — перебил меня капитан. — Глыба — дурак, тебя использовать хотел, а лучше бы спросил, как других использовать, больше прока было бы. В общем, я вижу только один повод мужиков собирать. Из века в век один повод — на войну идти. Магов с нами нет, так ты ж у нас заместо них будешь. Только вот ведь в чем вся штука-то, армия у тебя сейчас раскисшая, да ничего не умеющая. Дрянь, а не армия. Плевком десяток таких воинов зашибешь.
— И? — что было спорить? О чем? О несбыточных, не до конца оформленных или дырявых как платок Бабы Яги планах? — Что предлагаешь?
— Говорю же, я все сделаю. Спрошу, кто что умеет, у кого к чему склонность есть. Хороших копейщиков и мечников с этого сброда все равно не получится, а вот лучников да арбалетчиков — вполне себе подобрать можно. Там часть — охотники, часть — солдаты.
— Часть- дезертиры, — возразил я. — сбежали раз, сбегут еще раз. Долго ли умеючи?
— Ничего, троих поймаю, двоих повешу, третьему руки по ноги обрублю, а четвертый не побежит. Я этих уродов знаю. К любому подход найду, так что ты не задерживайся. И подмогу приведи, ведь с одним этим сбродом долго не повоюем.
Я пристально смотрел в усталое, красное от высокой температуры лицо капитана. Смотрел, не решаясь задать вопрос. А, была не была.
— Слышь, Меченый. Ответь мне только по большому секрету, а на кого ты войной с этой славной армией пойти хочешь? Кому бояться?
— А это ты мне скажешь. Как там хромой урод говорил? Обезьянамор? Я тебе подготовлю дружину таких обезьяноморов, ты, главное, план придумай. И цель укажи. И с нами вперед шагай, и тогда все будет. Мы шаргов били. Мы бойцов клана Заката положили. Справимся…
— Ну смотри, друг. Ты мне обещал, — я кивнул капитану и жестом предложил возвращаться в дом, в тепло, в какой-никакой комфорт. Сколько его еще будет, того комфорта?
А Меченый пусть работает с людьми, пусть ищет способ, как сделать воинов из рабов. Я не верил в их способность выдержать натиск Рорка так, как стояли мы — когда только тяжелый ростовой щит и слабая кольчуга отделяют от летящей на тебя смерти. Чтобы ни шагу назад. Чтобы волной тел встречать волну смерти. Не бывает в мире чудес. Но вот лучниками… Хоть плохими да завалящими. Тысяча стрел в небе, это уже кое-что. Надо только не забыть перед отходом попросить Малого поделиться с Меченым какими-никакими секретами. Капитан и сам не лыком шит, опытный, хитрый, много о своем ремесле знающий, но чем черт не шутит? Лук там более дальнобойный или тетива помощнее? Кто их, стрелков знает?
А Толакан… Потерпит еще Толакан. Никуда он с этой планеты не денется. Дожить бы до него…
…
Мер То задумчиво смотрел на тонущие во тьме стены города, вслушивался в гул то затихающего, то вновь разгорающегося боя и ждал. Это вечерняя схватка скоротечна, ночь же — время смерти, а ей, как известно, некуда спешить.
Где-то там, впереди, в этот момент рвались на городские укрепления Куарана сводные отряды Обреченных на забвение и Идущих за кланом. Первые — беглецы и преступники, воры и убийцы, которым дали право искупить преступления боем. Не Рорка — мусор. Но любой шарг прежде всего воин, а только потом — преступник. Обреченные на забвение бросались на врагов с кривыми ухмылками на татуированных лицах и с кривыми клинками в скованных короткой цепью руках — без щита и без страха.
Вторые — выходцы из других племен, пришедшие к рыжим бестиям за славой, за правом стать воином клана Заката. Они старались быть смелее смелых и безумнее самых безумных. И даже Орео Хо только недоуменно качал головой, глядя на подвиги Идущих за кланом. Первые искали смерти, вторые — почета, но и те и другие сейчас сражались во славу Мер То, добиваясь главного — они отвлекали внимание защитников крепости от иных, более важных событий. Они — жертва, брошенная на алтарь победы, не более того. Малая жертва. Но истовая, не вызывающая подозрений у врага и способная стать решающей. А если нет…
