Ознакомительная версия.
Долгое молчание нарушил плотный седобородый старик в белом плаще, сидевший напротив дверей, в высоком кресле со спинкой, изображающей вставшего на дыбы горного барса.
— Уважаемые, не будем тянуть время. Я полагаю, вы догадываетесь, какого рода сообщение пришло сегодня из Сарграма. Увы, то, чего мы боялись, в конце концов и случилось. Государь Айлва-ла-мош-Кеурами, отвергшийся почитания Высоких Господ и прилепившийся к вредоносной вере Единому, объявил об этом всему своему народу. Таким образом, древний нарыв наконец-то прорвался гноем. Люди Единого, поначалу робкие и смиренные, как-то незаметно размножились, их лжеучением соблазнились блистательные кассары, ему не чужды ни купцы, ни воины, о черни я уж и не говорю. Слишком долго мы смотрели на это сквозь пальцы, нам казалось, что Высокие Господа лишь терпят нечестие до времени, чтобы тем страшнее покарать зло, и потому Тхаран не вмешивался. Но теперь люди Единого проникли и во дворец государя, льстивыми речами пленили его, теперь они — его глаза, его уши, его длань. Пока жив был престарелый отец, Айлва еще скрывал свое отступничество, он, правда, даровал свободу людям Единого, но почитал и природных олларских богов. Но не прошло и полугода со дня кончины великого Ллеу-ла-мош-Айл-Гьороно, как его младший сын с головой погрузился в темные воды предательства. Люди Единого нашли ключи к его впечатлительной душе. И потом, эта недавняя его победа над полчищами западных варваров… он уверен, что конница Луан-ла-мау-Тсимау сумела растоптать орду лишь благодаря заступничеству Единого. Он, дескать, видел в небе знак. Мы-то, разумеется, понимаем, откуда берутся подобные знамения.
— Без предателя Алама не обошлось, — хмуро заметил маг в синем плаще, сидевший возле наглухо закрытых ставней.
— Это само собой, — согласился обладатель белого плаща. — Но будь дело в одном лишь Аламе… В конце концов, кто он такой, этот Алам? Он даже не проходил изначального обучения в Тхаране, его натаскивали сарграмские горные колдуны, то есть дикари, дальше слоя стихийных духов и не умеющие проникать. Ну, наш Тхаран, конечно, дал ему многое. Малое Посвящение… Спустя тридцать лет — Великое. Но ведь Глубинного Посвящения он так и не прошел, и значит, любой из нас, сидящих тут, способен поразить его в поединке.
— Так-то оно так, — раздумчиво произнес худощавый старец, укутанный в темно-зеленый плащ. — Но ведь мы и не пробовали. Алам ушел десять лет назад, и что с ним за это время случилось, никому неведомо.
— В том-то и дело! — горько усмехнулся Белый Плащ. — Мы не понимаем природу той силы, что сопутствует людям Единого. Но что сила есть, и немалая, никто из нас не станет отрицать. Да, не стоит омрачать души принявших Малое Посвящение, и уж тем более учеников, но только слепец способен бесстрашно низвергнуться в пропасть. Каждый из нас, прошедших Глубинное Посвящение, не раз сталкивался с со слугами Единого. Конечно, были среди них и простаки, лишь болтающие о своем Боге, но не причастные Его могуществу. Но вспомните, как при встрече с некоторыми их вождями нас покидало все наше магическое искусство, невозможным становилось даже простейшее делание, доступное и деревенской ведьме. Точно некая стена закрывала нам путь к внутренним слоям Круга, и противостоять безумцам-единянам мы способны были одной лишь примитивной земной мощью. Что ж, и это немало. Было… Теперь, когда на их стороне государь Айлва-ла-мош-Кеурами, когда железные хандары северян двинутся в равнинную Иллурию… а они двинутся, не сомневайтесь. Даже если великий государь наш Айяру-ла-мош-Ойгру, да продлят боги его земное существование и введут в свой светлый чертог после, соберет все свои войска, оголит южную и восточную границы, и двинется навстречу брату-предателю Айлва… даже не хочется произносить «ла-мош»… исход битвы может быть очень разным. Давайте говорить прямо — Сарграм давно уже не слабее Иллурии, нам никак не выставить более двухсот тысяч ратников, а у них только в регулярном войске семьдесят хандар… итого триста пятьдесят тысяч воинов. А еще ведь есть варвары-вассалы, есть дружины знатных людей… и еще, не забывайте, есть золото. Люди Единого, как это ни печально, весьма преуспели в приумножении благородного металла. И наконец, язва поразила не один лишь Сарграме. Зараза тлеет и у нас, в солнечных иллурийских землях. Враг вполне может ударить нам в спину.
— А наш Тхаран? — напомнил Синий Плащ. — Тхаран может выдвинуть тысяч пятьдесят… а если постараться, так и все восемьдесят. Тем более, наши воины — это вам не государевы ополченцы…
— К ветхой рубашке заплат не пришивают, — раздраженно бросил Белый. — Что эти тысячи? Капля в океане. Мир поворачивается, уважаемые старцы, мир меняется. И похоже, нам в этом новом мире места нет. Конечно, мы уйдем не быстро… и не тихо. Но придется. Потому и создается убежище, потому мы и посылаем наших людей в Железный Круг. Но если раньше мы еще надеялись, что туман развеется, то теперь…
— Что же ты так уверен, Иргру-Йаро, в победе единян? — Зеленый плащ нервно поежился. — Да, Высокие Господа пока молчат, но когда дело дойдет до последней черты… вот тогда они и сокрушат мерзость, огнем очистят вверенный им Круг. Мы ведь не раз их вопрошали, и неизменно получали именно такой ответ.
— Хауш-ла-Медани, — грустно и просто сказал Белый, — неужели ты еще не понял самого главного? Кто эти людишки? Мелочь, прах. Но за ними стоит не просто одна из мировых сил. Их Единый, которого они почему-то называют Рожденным и Нерожденным — вы не догадываетесь, кто Он? Или слишком страшно признаться самим себе?
— Говори, Иргру-Йаро, — твердо произнес доселе молчавший горбун в лиловом плаще. — Не стесняйся. Тут все свои. И даже наблюдающему сейчас за нами меккосу Хайяару тоже можно разрешить послушать. Тем более, если он справится со своим нынешним служением, можно будет подумать и о Глубинном Посвящении.
Хайяар постарался, чтобы его усмешка не отразилась в тарелке. Ни в этой, общепитовской, ни в огромной серебряной чаше там, в горнице. Глубинное Посвящение… Это не раньше, чем кто-либо из старцев-плащеносцев опасно приблизится к черте, отделяющей мир средний от владений тьмы. Но никому из собравшихся еще не время опускаться в нижние пещеры… И потому обещания лилового Амлани-Мианоси подобны клочку соломы, какой вешается перед мордой вола.
— Что ж, скажу, — чуть приподнялся Иргру-Йаро. — Думаю я, это Спящий, почтенные старцы. Спящий. Ныне Он просыпается у нас, как проснулся некогда в Железном Круге. И Высокие Господа, как сие ни горько, ничем не смогут воспрепятствовать. Луна, отраженная в озере, почти столь же ярка и прекрасна, как и небесная луна, только вот она исчезнет, если вычерпать озеро. А та, что наверху — останется. Так же и они, Высокие наши Господа, чьей силой мы и стали тем, кем стали. Но теперь сила их истощается, и нам, увы, приходится бежать. Это все же лучше, чем умирать в муравьиных ямах, жариться на огне или кормить собою крыс в единянских темницах. И даже не это страшно. Смертью не спастись — Спящий настигнет нас и в Нижнем мире, в темных пещерах. Только там уже не будет Великой Госпожи Маулу-кья-нгару, она растает вместе с остальными. А будет там одно лишь обжигающее дыхание Спящего. Поэтому мы и меняем Круг. И это теперь должно стать главным для Тхарана. Все прочие дела надо сворачивать. Да, мы верны великому государю нашему Айяру-ла-мош-Ойгру, мы будем ему помогать, мы выставим тридцать тысяч… ни пятьдесят, ни восемьдесят не надо, жалко людей, мы останемся с ним до последнего… то есть до того мига, когда уже пора будет уходить. Мы, вполне вероятно, возьмем его с собой… если государь проявит твердость и не падет в ноги изменнику-брату… что тоже ведь может статься. Но глупо и бессмысленно погибать Тхаран не должен. Я сказал. Есть ли возражения, почтенные старцы?
Ознакомительная версия.
