Утром (или, если быть совсем уж точной, поздним утром в районе обеда) я проснулась семидесятилетней… по ощущениям. Тело ломило, в особенности нижнюю его часть, передвигаться удавалось только при поддержке стен и предметов обстановки. А ведь и правда так когда-нибудь будет: просыпаетесь, а вам семьдесят: за стенкой басовито похрапывают внуки, хотя, казалось бы, еще вчера вам было столько же, сколько и им.
Я помотала головой и, одевшись, мужественно поковыляла к выходу из комнаты. Если когда-то и буду старушкой, то очень бодрой старушкой из тех, что до самой смерти задают перца своим родственникам. На пороге комнаты я обнаружила мнущегося Оську. Неужели бережет мой покой?
Не тут-то было.
– Там к тебе посетитель! – выпалил мальчишка и, еще немного помявшись, решил уточнить. – Мужчина!
С этими словами братец в буквальном смысле сбежал, как бы застеснявшись чего-то. Надо же, что это с ним? И что за мужчина? Может быть, расчувствовавшиеся поутру няня и Ефим решили на всякий случай послать за доктором?
Эммм… ни за что на свете не покажу сэру Мэверину место, которое сейчас у меня болит больше всего, будь он хоть сто раз врач и тысячу дипломированный.
Но в гостиной меня ждал отнюдь не доктор.
– Добрый день, господин Клаус! – приветствие получилось удивленным, на тон выше, чем обычно. – Присаживайтесь.
Я взяла себя в руки и постаралась сесть как можно естественнее, но движения все равно выходили словно у деревянной игрушки, а уж выражение моего лица при этом было очень далеким от светского. Фабрикант тоже сел, и я не без удовольствия отметила, что гость, похоже, в полной мере разделяет мои страдания. Хотелось выразить ему свое понимание и сочувствие по этому поводу, но я держала себя в руках, так как осознавала, что без некоторого ехидства сделать это не получится.
– Судя по вашей улыбке, леди Николетта, вы должны были уже догадаться о цели моего визита, – отчего-то крайне недовольно начал фабрикант.
Я же еще даже сказать ничего не успела, а он уже сердится и смотрит так, будто это я вчера украла его лошадей.
– К сожалению, не имею ни малейшего понятия, – моя улыбка тут же спряталась. – Наверно, хотите поговорить о вчерашнем происшествии.
Я небрежным движением положила правую руку на подлокотник кресла так, что поддернувшийся рукав во всей красе открыл запястье, на котором багровели три отпечатка пальца фабриканта. Да-да, смотрите, господин Клаус, это мне сейчас полагается быть не в настроении и бросать на вас хмурые взгляды.
При виде моего запястья гость стал мрачнее тучи, встал со своего места – хотя это явно доставило ему массу неприятных ощущений – и принялся расхаживать по комнате. Что вообще происходит? В чем я опять провинилась?
– Леди Николетта, мы с вами знакомы не так давно, – начал издалека фабрикант, меряя шагами коврик и не глядя на меня. Лучше бы уж сидел: ковер у нас ветхий, так и дорожку протоптать недолго. – Но у меня сложилось впечатление о вас как об относительно здравомыслящем и рассудительном человеке…
Интересно, «относительно» чего или кого? Я приподняла брови от такого вступления. К чему он клонит?
– Вы не боитесь работы, хотя ваши решения порой…хм…, – гость замялся, видимо, подбирая более тактичный эпитет, – экстравагантны и нетипичны… Именно поэтому я тешу себя надеждой, что вы будете небесполезны для моего дела…
Мне надоело слушать его сбивчивый монолог, поэтому я решила перебить и расставить все на свои места:
– Господин Клаус, иными словами, вы делаете мне предложение…
Фабрикант закашлялся и отчего-то сконфуженно вытер лоб рукой:
– Да-да именно предложение…
– …работать на вас?
Но мои мысли дальше не побежали, потому что гость сконфузился еще больше и выдавил из себя:
– Нет, предложение… выйти за меня замуж…
Тут уже пришла моя очередь кашлять. Я, конечно, иногда бываю очаровательна, но не до такой же степени! Или это сон? Тот разбойник на дороге огрел-таки меня дубинкой, и на самом деле мое тело сейчас смирненько лежит под каким-нибудь кустиком с сотрясением мозга?
– Я знаю, ваша семья не богата и много предложить вы не сможете, – вдруг поспешно заговорил господин Клаус, все также продолжая расхаживать по комнате, не глядя на меня. – Но того куска земли, который ваша матушка использовала в качестве залога, будет вполне достаточно в качестве приданного. Можете не беспокоиться, впоследствии я не упрекну вас ни словом, ни делом.
Некоторое время я была слишком поражена, чтобы говорить, но потом взяла себя в руки и задала единственный вопрос, который не давал мне покоя на протяжении всей его речи:
– Что…что здесь происходит?
Фабрикант замолк и наконец-то посмотрел на меня, будто впервые увидел.
– Я делаю вам пред…
– Это я поняла. Почему вы его делаете?
Как ни крути, но даже самая самовлюбленная особа решила бы, что господин Клаус похож скорее на приговоренного к эшафоту, нежели на сраженного внезапным чувством человека.
– Леди Николетта, вы еще не видели никого из знакомых, после того как вернулись? – осторожно спросил мой собеседник.
Я едва успела вздремнуть, какие уж тут знакомые. Свой велосипедный тур и криминальную обстановку наших дорог я буду описывать позднее. Думаю, на мои выступления можно будет даже продавать билеты.
– Нет, а что-то случилось?
У фабриканта был такой вид, словно он готов меня ударить.
– Что случилось?! Вы возвращаетесь на исходе ночи вместе со мной, в подранном платье, с отпечатками пальцев на запястьях! У соседей может быть только один ответ на вопрос, что случилось!!!
– И ты ему отказала? – воскликнула Алисия, вся вытянувшаяся в струнку, словно гончая на охоте.
– Что я могла еще сделать? К тому же, не ты ли сама об этом просила?
– Да, но совсем при других обстоятельствах! И что он ответил?
– Он вздохнул… глубоко… от облегчения…
– По крайней мере, это было благородно с его стороны.
– Я бы сказала, глупо.
– Одно другому не мешает.
– А что ты конкретно ему ответила? Почему не захотела даже подумать о браке? Ведь такая ситуация…
– О чем тут думать! Я вообще сначала решила, что господин Клаус предлагает мне работу у него на фабрике! Если бы я согласилась, это было бы все равно что собственноручно отдать себя в рабство. Собственно, почти что это я ему и сказала…
Тут не выдержала и вмешалась мать Алисии, которая до этого усиленно делала вид, что занята вышиванием, но на самом деле сосредоточилась на нашем разговоре. Пусть слушает, надо же будет потом кому-то разнести по округе мою версию событий.
