— Хм…А мы тогда для них кто?
— Мы — действительность, только люди об этом не знают. А кто такие бенши? Третья реальность?
— Похоже, мы многого еще не знаем.
— Это очевидно. Ты когда-нибудь сталкивался с ними?
— Никогда. И особенно не хотелось. Но слышал не раз.
— Я подумал: возможно, нам представился уникальный и единственный шанс. Никто, кроме нас не будет лучше знать бенши. Ни Хозяин, ни Демиург, никто…
— Да, это радует, — мрачно заметил на это Флакк. — Выбраться бы только отсюда, умом не повредившись.
Бенши бродили по поселку и, казалось, не обращали внимания на чужаков. Они занимались какими-то одним им понятными делами. Плавая в воздухе вокруг своих летающих домов, они походили на пчел возле ульев. Все их действия подчинялись единому порядку и на вид были безупречно отшлифованы. В их тонких трехпалых руках были заметны какие-то инструменты и приборы, с которыми они ловко управлялись. По всему было понятно, что технически их мир был организован не хуже Тварного.
Не заметив никакого к себе интереса со стороны местных жителей, пленники продолжили осмотр селения. Они приблизились к одной из «тарелок», пытаясь разглядеть ее поподробнее. Теперь они видели, что она была сделана вовсе не из металла. Обшивка ее была скорей похожа на серебристую кожу самих хозяев и на ощупь была податливой и теплой. Это открытие было неприятным. Гавр, исследовавший «тарелку», тут же брезгливо отдернул руку.
— А я видел одну такую, когда жил в мире людей, — неожиданно раздалось за их спинами. Они разом обернулись и увидели того, кто подал голос.
Перед ними стоял некто небольшого роста, сутулый и обритый. Сразу было заметно его разительное отличие от здешних обитателей. Это был точно не бенши. На нем была надета необычная и идеально скроенная одежда, похожая на одеяние католического монаха, но на голове его отчетливо просматривались рога. Это был Ю-Ю. Он стоял и ждал, когда озадаченный Гавр припомнит его.
— Да, я тебя знаю, — сказал тот, наконец. — Ты — Ундион, сын Брулака.
Бывший доктор усмехнулся, услышав имя своего, давно забытого отца. Да и свое настоящее имя он уже почти не помнил.
— И я его знаю, — вмешался Сатурнион. — Ты служил при дворе?
— Было дело, — снова ухмыльнулся Ю-Ю.
— А что ты здесь делаешь?
— Я здесь живу.
— И не пытался сбежать?
— А зачем? Какая разница, где простому смертному заканчивать свои дни? Теперь мне велено и вас посвятить в тонкости здешнего существования.
— Кем велено? — насторожился Гавр.
— Бенши, кем же еще, — пожал черт плечами. — Вы на их территории, так что учитесь жить по-новому.
— Этого еще не хватало! — вспылил Флакк. — Я, посланник Лютого Князя, имеющий особые полномочия, должен слушать приказы каких-то уродов?!!
— Никто тебе приказывать тут не станет. Здесь все по иному, поживешь здесь немного, поймешь сам. Ты здесь один из многих и только, — объяснил Ю-Ю.
— И давно ты тут? — спросил Гавр, который, как не странно, был спокоен.
— С тех пор, как Хамсин бросил меня в Зыбучем озере.
— Как? И тут без него не обошлось?
— Я некоторое время жил в пещере Яра. Хамсин захватил меня в плен вместе с Бет.
Гавру тут же захотелось расспросить об этом поподробнее, но покосившись на Флакка, он задал другой вопрос:
— А где ты его видел в последний раз? Он дошел до Глухих пещер?
— Наверняка. По крайней мере, я расстался с ним почти у входа в лабиринт.
Ю-Ю рассказал им обо всем, что случилось с ним после того, как в пещеру Яра явилась Беатриче. Сам он плохо понял, что было после того, как он упал в озеро, но бенши поведали ему, а может быть, сделали так, что он сам все вспомнил. Просто однажды он проснулся, и все случившееся с ним вдруг ясно предстало перед глазами.
Сам он едва спасся, потому что плохо умел плавать. Вопреки самым мрачным ожиданиям нукеров Хамсина, никакое чудище его не проглотило и не затянуло на дно. Напротив, газы, поднимавшиеся со дна озера, помогали ему держаться на плаву. Он благополучно добрался до берега и бросился в лес, чтоб оставшиеся на берегу солдаты не заметили и не схватили его снова. Сначала он пытался как можно дальше уйти в чащу, но потом понял, что сделал это напрасно, потому что окончательно заблудился. Он не знал, куда идти и, безуспешно пытаясь найти дорогу, долго кружил поблизости от Гиблых болот, пока его самого не отыскали бенши. Они длительное время приглядывались к нему, наблюдали издалека. Потом так же, как и Гавра и Флакка, пригласили к себе в селение, дали одежду, кров, пищу.
— Я для них — сирота бесприютная, достойная жалости. А вот кто вы, они, наверное, еще не решили, — сказал Ю-Ю, закончив свое повествование.
— Что им надо от нас? — сразу же задал вопрос сатурнион.
— Откуда мне знать.
— По твоему рассказу получается, что они вроде ангелов Демиурга. Сама доброта.
— Это ангелы-то, сама доброта? — вмешался Гавр, у которого, как известно, были с ними свои счеты.
— Не совсем, — задумчиво ответил Ю-Ю и, помолчав немного, добавил:-По моему глупому разумению, они — истина и порядок вещей.
— Каких вещей? — заинтересованно спросил Гавр.
— Всех.
— Я полагал, что это прерогатива Демиурга.
— Не совсем так. Он определил миропорядок для людей, а они — исконные хранители этого миропорядка.
— Это они сами тебе сказали? — скептически ухмыльнулся Флакк.
— Нет. Я сам пытаюсь это понять. Это лишь мои догадки, не более.
— А мне кажется, что они тебе, так же как и нам, тогда на болоте, заморочили голову. Они только на это и способны.
— Возможно. Но меня почему-то это не тяготит.
— Так ты не хочешь выбраться отсюда? — спросил уже Гавр.
— Нет. Меня никто нигде не ждет. А тут мне хорошо. Я живу вон в том доме, что на окраине. Пока вам не выстроят отдельное жилище, и вы будете жить со мной.
— Этого еще не хватало! — воскликнул Флакк. — Да нас тут прочно хотят обосновать!
— Вон, смотрите, на вас обратили внимание, — кивнул Ю-Ю.
К ним подплывали несколько бенши. Снова остановившись неподалеку, они стали смотреть на чужаков, и на их бледных лицах не было ни одной эмоции. Любые чувства противоречили бы их безукоризненной внутренней природе.
— Вы слышите? — спросил черт. — Они пытаются с вами говорить.
— Я ничего не слышу! — раздраженно заявил Флакк.
— А я слышу, — почти шепотом проговорил Гавр, — они приветствуют нас.
Бет и Иверлин не смели разговаривать друг с другом при Хамсине, боясь ненароком сболтнуть о том, что они сами блуждают в поисках общины. Опять кружили они в лабиринте из тоннеля в тоннель, из пещеры в пещеру, изредка обмениваясь незначительными фразами. Беатриче пыталась вести себя так, словно твердо знала дорогу и боялась даже раздумывать о том, куда может привести их ее мнимая уверенность. Ей казалось, что слепой не только следит за ней, но и может читать ее мысли и угадывать настроение.
