Два Кнута, не переставая, издавал сипение обожженной глоткой. Пасть его открывалась и закрывалась. Кажется, он выкрикивал ругательства и проклятья, в запале даже не осознавая, что на деле не произносит и звука. Оба бича бились в руках Ликвидатора как живые, выжидая момент для смертоносного укуса. Изувеченная правая рука больше не могла держать оружие, поэтому ставку мне оставалось делать только на левую. Она тоже отчаянно кровоточила и болела просто адски, но выбирать не приходилось.
— Ну же, Коу! Это все на что ты способен?!
Он оскалился и ударил.
Ударил, забавляясь: один из бичей ожог мне ляжку — с оплетом, так что досталось и ягодицам. Штанина лопнула, посеченная кожа мгновенно вспухла иссиня-красным рубцом. Второй ужалил в щеку, ссек полоску кожи и заставил застонать от ослепляющей боли. При желании он вполне мог выбить мне глаз.
Впрочем, до этого еще дойдет время.
Я шатнулся вдоль стены, пытаясь лишить его расстояния для замаха, но Коу парой звучных щелчков перед самым носом заставил меня отпрянуть и отказаться от попыток приблизиться. Бичи вновь затанцевали вокруг него змеиный танец. Обычно мастера кнута бьют без всяких выкрутасов — с простого замаха, или, раскрутив оружие, но вампирский Ликвидатор любил порисоваться. Устрашающий и стремительный танец двух змей, сплетенных из кожи и покрытых металлической чешуей, не оставлял почти никаких шансов угадать, откуда будет нанесен удар.
Пожалуй, надо было стрелять все-таки в него первым.
Кто его знает, какие там тузы в рукаве припас Алистер Кроуфорд, но с ним, по крайней мере, был шанс сойтись врукопашную! Надеясь, что Коу окажется киндредом барона и будет выведен из строя его гибелью, я крепко просчитался…
Древняя Кровь текла с моего лица и рук, дымясь как от мороза, так и сама по себе. Она утекала, и я чувствовал, как вместе с ней уходит и моя жизнь. Мерзавец задел мне вены.
Кровь и пепел!
Никогда не думал, что встречу смерть именно так — выплясывая под щелчки кнутов, будто дрессированный медведь. Позорная смерть, Ублюдок! На твоей памяти еще ни один Слотер не отправлялся на тот свет, будучи запоротым насмерть.
Что ж, оставалось разве только отравить носферату минуту триумфа.
— Слабовато, Коу! — хрипло крикнул я. — Несколько царапин за пригоршню твоих зубов? Всего-то?!
Палач Квартала Склепов распахнул изувеченный рот в немом крике и яростно хлестнул обоими бичами, так, словно собирался развалить ими меня на пару тройку ломтей…
В последний момент — всегда, черт меня дери! всегда успеваю в последний момент! — я нагнулся, закрывая голову искалеченными руками и подставляя под укусы бичей спину, почти также как минутой назад Кроуфорд подставлял спину под пули. Бичи просекли и толстый, подбитый волчьим мехом зимний плащ, и кожаный нагрудник, и надетый под ним колет, и мою шкуру.
В какое-то мгновение мне показалось, что своими бичами достал меня до самых кишок. Но роскоши задохнуться, скрючится от боли, позволить себе я не мог. Поэтому Коу еще тянул хвосты своих любимцев назад, намереваясь замахнуться по-новому, а я, вопя от ярости и боли, уже распрямлялся, вытягивая левой рукой из ножен шпагу Тора-Бесоборца.
Описывать все много дольше, чем видеть.
На самом деле действо уложилось в одно движение, один звук и один миг.
Раз!
Зззззыыыык!
Отточенная, честная сталь сверкнула — неярко, но многозначительно.
Хвосты двух плетеных змей, подсеченные в воздухе, вдруг утратили смертоносную целеустремленность. Дернулись и отлетели в сторону, обрубленные почти на половину своей длинны. Осознав это, Ирвин Коу заклокотал сожженным горлом с такой яростью, как будто я отхватил ему руки по локоть. Изумленный потерей любимцев и победой, вдруг выпорхнувшей из рук, он чуть замешкался — и клинок шпаги въехал ему под ребра.
Увы, рассеченная почти до кости рука быстро теряла цепкость и силу. Их недостало, чтобы повернуть клинок в ране, рвануть одновременно на себя и вверх, распарывая внутренности, а без этого, одной дыркой в брюхе, вампира уложить невозможно.
Два Кнута выпустил обрубки бичей из рук и, сипя, вцепился мне в шею. Будь мои лапы в норме, я разжал бы эту хватку в считанные мгновения, но сейчас окровавленные, непослушные пальцы лишь бессильно скользнули по запястьям нежитя.
Порядком прореженная пасть потрошителя распахнулась для укуса, и я, не имея другой возможности, шарахнул по ней головой, нещадно раздирая лоб об остатки частокола клыков. С омерзительным хрустом еще несколько зубов выломались из десен. Я ударил еще раз, чувствуя, как едкая Древняя Кровь заливает глаза.
Ошеломленный потерей своего вампирского достоинства, Ликвидатор ослабил хватку.
На этом все и закончилось. Последним нечеловеческим усилием заставляя пальцы левой руки повиноваться, я рванул ворот одежды Коу и припал к обнажившейся груди, вонзая зубы в мертвую плоть, точно хищный зверь.
Челюстям человека и даже Выродка далеко до вампирских. Особенно, если вампир относится к так называемым «потрошителям». И все же при сильном желании, лютой ненависти и должном везении, даже их вполне достаточно, чтобы погрузиться на каких-то полдюйма в ткани человеческого тела, к тому же давно уже мертвого.
А глубже Скрижали и не вживляют.
Когда я стиснул челюсти на одной из серебряных скоб, чувствуя, как зубы крошатся о металл, Коу замер. До него разом дошло, что сейчас произойдет.
Это был подходящий момент для прощальной реплики, полной язвительного сарказма, на какой имеет право только победитель. Увы, пришлось обойтись без нее. Рот-то занят.
Я по-волчьи рванул голову на себя и в сторону. С едва слышным треском плоть лопнула, освобождая вросшую в нее серебряную безделушку — небольшую, всего-то чуть больше фаланги мизинца. Ирвин Коу запрокинул голову и закричал, точно человек из которого вытягивают душу. Вернее, ему казалось, что он кричит — громко, оглушительно, избывая ужас перед своей второй смертью, да только дьявольский клинок Дагдомара навсегда лишил Ликвидатора голоса.
Наказание за попытку удалить Скрижали Запрета следует почти мгновенно.
На мостовой Ура, Блистательного и Проклятого заклубилось облако праха, оседая на моем лице. Как будто кто-то опрокинул похоронную урну.
Я выплюнул ошметок плоти вместе со Скрижалью и закашлялся.
Еще не все закончилось.
Схватка разрешилась в мою пользу, но рассеченные руки продолжали кровоточить, и если не перевязать их сию же минуту, то результат может измениться и на ничью. Четыре мертвеца и ни одного победителя.
Помогая себе левой рукой и зубами, я попытался отодрать полоску ткани от плаща, но вышло плохо. О том, чтобы наложить как следует жгут не могло быть и речи. Пальцы обоих рук уже окончательно потеряли чувствительность, а ядреная Древняя Кровь продолжала течь на мостовую, вымывая из организма остатки сил. Холод ощущался в теле все сильнее. Хотелось сесть, прижаться спиной к стене и задремать.
