Глава XXII — Рана
Варя опустила ребёнка в сугроб. Не убежит и не упадёт. Она долго возиться не будет. Вышибет раму и всё. Стекла давно осыпались, оставалось подцепить замок. Она не искала этот дом специально. Он был первым по дороге. С ребёнком и босиком далеко не уйдёшь. Дверь завалена, а под окном сугроб, как ступени. Она оторвала до конца подгнивший наличник и подсунула под раму. Навалилась всем телом. Раз и вот они уже внутри. Здесь не теплее, зато без ветра. И видно в окно, что происходит на улице. Куда бы Богдан не пошёл, она увидит.
Что она делает и зачем, Варя не особо понимала. Хаотичные мысли, вызванные страхом, приводили к таким же хаотичным действиям. Что стряслось с Костей?
— больше её сейчас ничего не интересовало. Даже сидящий на коленях ребёнок. Она сама без куртки. Ничего не снять. Маленький Костя поджал ноги, и Варя постаралась, как могла, растянуть свитер. Мальчик не вырывался. Страх сковал и его. Не скулил и не говорил. Скорее всего он глухонемой, а может и чего похуже. Ходить-то не ходит. И жевать не умеет. Когда она сунула ему в руку половинку луковицы, чтобы отвлечь от холода, он принялся её сосать.
Прошло минут пять, а Богдан всё не приходил. Она смотрела в окно и не могла пропустить, когда тот поднимется. Она уселась на груду непонятно чего, чтобы тоже поджать ноги, но так замёрзла, что решила встать. Однако топталась на одном месте, боясь напороться на гвозди. Где Богдан? Она уже не боялась его прихода, а жаждала. Ещё она хотела увидеть Михея. Оба должны успокоиться — они же отец и сын. Она уже спокойна и даже согласна со словами Богдана, что вела себя, как полная идиотка. Но именно за неё Богдан и держал её, не желая сказать правду о Косте. Он не мог убить его. Какой в этом смысл? Они ничего им не сделали! Если вспышка агрессии прошла, они забудут всё и просто уедут. Где Костя? Где?
— Пойдём!
Она вновь перекинула мальчика через окно и оставила в сугробе. Перелезла сама и взяла на руки. Живая ноша вдруг сделалась жутко тяжёлой. Страх ушёл, забрав с собой подаренные силы.
Подкидывая сползающего ребёнка на каждом шагу, Варя наконец дошла до дорожки. Вилы продолжали торчать из-за сугроба. Она прибавила шаг. Богдан лежал на снегу и не шевелился. Варя хотела опустить ребёнка обратно на снег, но тот так крепко сцепил ручки у неё на шее, что оторвать его от себя не получилось. Тогда она перекинула его за спину, точно мартышку, и попыталась нагнуться к его отцу, но чуть не ткнулась глазом в торчащие вилы. Вновь выпрямившись, Варя ухватилась за черенок и замерла от окрика:
— Не смей!
Это был Михей. Дуло глядело прямо ей в грудь, но она даже не смогла сглотнуть ком страха. Старик раскачивался из стороны в сторону, но ружьё будто застыло в ледяном воздухе. Варя даже перестала чувствовать ногами снег.
— Оставь вилы и отойди от него.
Руки приросли к ледяной деревяшке, и Варя взглянула вниз прямо в чёрные глаза Богдана, которые в тот же миг загорелись жёлтым огнём, и она, вместе с ребёнком и вилами, полетела в сугроб. Падая, она услышала выстрел, потом увидела взмах серого хвоста. Прогремел новый выстрел, затем другой. Она лежала на снегу не в силах подняться, хотя пальцы на шее расцепились, и ребёнок, пища, пытался выбраться из-под неё.
— Встань!
Она увидела над собой Михея. В руке его сверкнул нож. Сердце Вари перестало биться, когда она поняла, что старик собрался зарезать внука. Она замотала головой, но дед повторил приказ и даже протянул к ней руку. Варя продолжала держаться за вилы и, делая вид, что перекатывается на бок, чтобы подняться, перехватила черенок почти у самих вил, на которых болтались серые нитки свитера. В неё будто вселился Джеки Чан. Она ловко вскочила и ткнула старика тупым концом в живот. Михей отступил, но не упал. Тогда она двинулась на него, всё дальше и дальше отходя от ребёнка.
Ружья нет — видно, патроны закончились. Однако нож в руке, не развернуться и не выбить — не знает как! За спиной раздался вой ребёнка. Она обернулась и завизжала — над ним склонялся волк. Вилы случайно ткнули деда и завалили в снег. Варя не бросила их, а побежала назад к волку, который обдавал паром лицо скорчившегося мальчика. Она ткнула его, да не той стороной, тупой. Волк заскулил и отскочил от ребёнка. Варя тотчас попыталась поднять вилы, но руки ослабли, и она всадила их в снег, чтобы опереться. Волк стоял на прежнем месте и вилял хвостом, точно собака.
Вдруг Варя пошатнулась, получив по спине кулаком. Это был Михей. Он шёл покачиваясь, и она просто попалась на пути. В дрожащей руке нож. Большой для человека, но маленький для волка. Зверь не двигался и вилял хвостом, словно собака, ждущая хозяина. Этот не из леса, этот домашний, сообразила Варя. Значит, не тронет ребёнка, он просто лизал его, а вот Михей…
Варя, не помня себя, рванулась вперёд и пролетела прямо перед стариком, схватила ребёнка из-под носа волка и побежала. Куда, не важно. Только бы подальше от полоумного старика. Она обернулась — волк преградил Михею дорогу. Она побежала дальше, решив не оборачиваться. Но скоро услышала за собой тяжёлое дыхание. Зверь настигал. Впереди дом, она чуть не влепилась в гнилые доски и бросилась за угол, понимая, что волк преследует её за кражу ребёнка. Накинется и загрызёт. Где Богдан? Куда он делся? Она выкрикивала его имя без всякой надежды на помощь.
Вдруг она споткнулась и упала, продолжая прижимать ребёнка к груди. Волк замер в метре от неё. Стоял и хрипел. Снег вокруг него становился красным. Нож Михея ранил зверя.
— Богдан! — позвала она снова, теряя голос и надежду.
Волк не двигался. Может, изготавливается к смертоносному броску? Варя судорожно заскребла рукой по снегу, в ладони собрался снежок, и она метнула его в волка. Тот увернулся, точно человек, и снова уставился на неё. Глаза в глаза, не мигая. Варя пыталась оценить его намерения — злые, не злые — и не могла, потому схватила ещё снежок и прицелилась прямо в пасть. Волк отвернул морду, и снежок пролетел мимо. Что за чёрт! Варя приподнялась и швырнула новый снежок, и вновь серый увернулся. Варя вошла в азарт и начала вести прицельный обстрел. Волк крутился из стороны в сторону, и она не сумела ни разу попасть. Он был доволен и всецело отдался игре. Возможно, это его привычная забава — она сумеет удержать его в повиновении игрой, а там и Богдан подоспеет — куда он сбежал-то от сына?!
Только игра волку быстро наскучила. Он не увернулся от очередного снежка и, отряхнувшись, зарычал. Мальчик попытался ползти к нему, но Варя только усилила хватку. Сколько волка не корми, а он не собака — не покусает, а загрызёт. У ребёнка развитие, как у младенца, вот и руки тянет. Волк пошёл на сближение, Варя начала отползать, полностью перестав чувствовать под собой холод. Вдруг она нащупала что-то рукой и принялась судорожно отрывать. Замок! Она прицелилась, но волк успел пригнуться, и увесистая железка просвистела над самыми ушами.
Зачем она позвала Богдана в этот раз, она не знала. Сработал страх, а Костю звать было совсем глупо. Она прижала ребёнка к груди и зажмурилась, а когда открыла глаза, закричала — на снегу в паре шагов от них корчился румын, заметая следы её босых ног волчьим хвостом, но вот хвост исчез, и Богдан замер. Руки её разжались, и ребёнок пополз к отцу, залез на грудь и коснулся языком сначала лица, а потом кровавого пятна на свитере.
Варя перестала чувствовать и руки и ноги, и не знала, как встала, как сделала несколько шагов и как схватила мальчика за плечи. Он зарычал на неё и оскалился, но Варя спокойно скинула его в снег, схватила красными руками снег и принялась растирать румыну щёки, не понимая, зачем приводит его в чувства. И главное — кого! Перед глазами маячил хвост, но Варя гнала видение прочь, сдувая с лица выбившиеся из хвоста пряди. Но мальчик не остался спокойно лежать на снегу. Он вновь залез на отца и вцепился зубами в Варин рукав. Но Варя не обращала внимания — ткань не прокусит — и терла дальше, пока Богдан не открыл глаза.
