С некоторым трудом и кружащейся головой Еся смогла сесть и посмотреть на озеро. Водяница была на месте. Она немного склонила голову на бок, ее прозрачные губы беззвучно двигались. Пес Князя стоял передними лапами в воде. С его шерсти как с гусиных перьев стекали капли. Он молча, не рыча, вообще не издавая ни единого звука, смотрел на водный дух. Еся могла бы поклясться в тот момент, что они разговаривали, хоть и беззвучно.
— Не понимаю я тебя, пес. Я лишь хотела помочь. Зачем толкнул ее? Ей и так очень больно! — Водяница была в смятении. Пес разорвал связь с девочкой, и не давал вновь до нее дотянуться, а ей явно нужна была помощь.
— Зато я понимаю тебя. Ты знаешь лишь горечь. Люди не такие. У них выбор есть, какими им быть. Иначе она утопла бы, как и остальные русалки, — Флаум на водный дух не злился. За много лет, поведенных в разных мирах, повидав всяких существ. Он знал, что у некоторых из них чувства ограничены природой.
— Но я хотела помочь! Она плакала. Мне жалко ее, — Флаум чувствовал печаль Водяницы. Она действительно хотела помочь, только вот способ она выбрала не совместимый с жизнью.
— Помочь и потопить — есть же разница! — Флаум не злился. Он вообще очень редко испытывал подобные чувства. С духом воды он ощущал родство. Может быть удастся ее переубедить?
— Она живая, твои русалки — нет. Она человек. Добрый человек. Ей жить надо.
— Да как же жить, если сердце болит? — Водяница стала сильнее мерцать в потрясении.
— Да так и жить. Силы найдет, и будет жить. Исправить все можно, пока живой. Мертвой она уже счастливой не станет.
— Она будет спокойна. Зачем ей счастье? — дух воды окончательно запуталась. Ей редко удавалось поговорить с кем-то, похожим с ней по природе. Она знала лишь русалок. Но они уже не могли ей ничего объяснить про жизнь.
— Ты ошибаешься, дух воды. Речи твои ей тонуть помогали. А она остановилась, справилась. Да ты не унималась, — с легким укором произнес Флаум.
— Но она же хочет перестать горевать! — она была уверена, что девушки сами принимают решение. Водный дух не замечала, что как-либо влияет на них. Лишь поет свою скорбную песнь, пытаясь утешить.
Всполохи света протестующего духа ослепляли Есю. Она отвела взгляд и стала пытаться встать на ноги.
— И перестанет. А жалеть тоже можно по-разному. Можно из капкана вытащить, а можно и в омуте утопить. Жалость навредить может, — пес миролюбиво склонил голову на бок, понимая, что хоть какую-то искру сомнения в сознание духа воды заронил. Пройдет время, и может быть русалки в озере будут появляться реже. — Раз хочешь помочь, так помоги. Ране помоги зарасти, течением утопающего на берег вынеси, со дна монету нищему достань, голодному помоги рыбу поймать. Поговорить охота — так речи свои измени, чтоб не утопнуть захотелось, а слезы смыть и искупаться, — пес отвернулся от застывшего в изумлении духа, и подставил свою спину под руку шатающейся девушки. Они начали медленное движение в сторону замка.
Когда девушка отошла на дюжину шагов, и её душевная боль стала отдаляться, Водяница нырнула обратно на дно, продолжая размышлять о разговоре. Она не злилась ни на пса, ни на девушку. Но этот случай пошатнул ее уверенность в действиях. Водяница задумалась. Она воспринимала мир по-своему, он был ограничен берегом. Иногда в озере просто купались и люди, и волки, и тот же пес, но она спала в глубине, где не видно ее мерцания. Просыпалась лишь когда над озером проливали слезы печали. И пытались утопнуть.
Ошеломленную и опустошенную Есению около входа встретили изумленные оборотни во главе с Олафом. Ярец, завидев ее, всю промокшую, измазавшуюся в весенней грязи, опирающуюся на пса, выбежал наружу, не заботясь о том, что могут сказать или подумать Волки и подруга. Вилфред раздобыл одеяло. Кэйа, оставив девушку на попечение ребят, кинулась разогревать ванну. Благо, из-за любви Сета к воде, в замке она всегда была в достатке — подавалась системой труб из толщи земли под зданием. Пожалуй, единственное новшество, которому не сопротивлялся старый Князь, несмотря на то что пришлось переломать и поставить заново чуть ли не все стены, а работы заняли не один год.
Олаф выделил Есе мясного супа и налил в бокал горячительного напитка на два глотка. Заставляя выпить, внутренне свирепел на человеческие нравы и обычаи. Расспрашивать ее пока никто не спешил. Для этого для начала надо было, чтобы зуб на зуб попадать стал. Общими усилиями старались привести девочку в чувство. Авось обойдется и не захворает. Как в ответ на их надежды, ливень и гроза постепенно сменялись грибным дождем. Над лесом появилась радуга.
Растворившись в омуте, в смятении, Водяница стала убаюкивать спящих русалок, думая о том, могла ли их судьба сложиться иначе? Не приди они к озеру, с болью в сердце, ненавидящих старую жизнь? Она, жалея, давала им жизнь новую: безмятежную, спокойную, без забот и тревог. Как она сама — живая и мертвая, вода озера рядом с замком Проклятых. Быть может, она действительно была не права?
Глава 11. Новая работница
Со дня внезапной ссоры прошло несколько дней. Джастин будто нарочно избегал младшего брата. Сет начинал скучать и подумывал, не стоит ли попытаться поговорить… Он был полностью уверен в свой правоте, и глупость брата его раздражала. А еще, Итернитас вновь проснулся от спячки и впился оголодавшими щупальцами.
Сет недовольно поморщился, переворачивая страницу. Пока ничего похожего ни на замок-паразит, ни на тварь он не находил. По поводу последней он вообще сомневался, стоит ли продолжать поиски. В любом случае, последствий в этот раз никаких не оказалось. Новых нападений — тоже. Да и мало ли нечисти и нежити в этих местах — что он так к этой привязался?
Как минимум, желательно перестать распылять внимание и сосредоточиться на чем-то одном. Останки твари замечательно замерзли в подземном леднике — никуда оттуда не денутся. А вот Итернитас… «Как же я от этого устал»… Голова немного кружилась от насильно отдаваемой энергии. Сон не приносил прилива сил. Спускать энергию залпом тоже не хотелось — казалось, что чем больше кормишь замок, тем больше он требует в следующий раз. Будто бы он растет, и требует прокормки, как дитя, не считаясь с желаниями и возможностями своей матери.
Сет небрежно потянулся, чтобы отложить фолиант на край стола и задел локтем полный кубок. Тот опрокинулся, залив часть бумаг. Образовалась обширная лужу и, не удержавшись в пределах столешницы, пролилась красным водопадом на пол и подлокотник диванчика. Ткань стала мгновенно впитывать яркую жидкость. Сет обреченно встал, отодвинул не успевшие промокнуть бумаги. Несильным импульсом магии высушил пострадавшие от влаги документы. Бурые пятна останутся, но текст еще можно разобрать. Этого вполне достаточно.
А вот диван… Диван все-же придется приводить в порядок, пока не засохло.
Князь начал раздражаться. Он терпеть не мог присутствия посторонних у себя в покоях. Будто бы пытался в них спрятаться. Закрыться от мира. Отчасти поэтому камердинер отсутствовал как должность. С горем пополам соглашался иногда, чтобы прибралась Кэйа, в конце концов, не такая уж она ему посторонняя. Ранее с этой задачей хорошо справлялась Герда — её бабка, почившая супруга Олафа. От воспоминания сердце сжалось от чувства вины. На эмоцию радостно накинулся ненасытный замок. Сет встрепенулся, отгоняя скорбные мысли, зная, что Итернитас всё только усугубит.
«Не самому же тут с тряпками возиться?» — Сет, не слыша рядом с комнатой ничьего движения, вышел на балкон и высунулся из-за бортика, щурясь от солнца. Его личные покои выходили прямо из скалы. Горная порода практически поглотила каменную кладку, оплетая рукотворное строение будто бы корнями дерева. Уже было сомнительно, замок поглощает скалу, или наоборот. Сет выбрал расположение намеренно — у него не было соседей, примыкающих со всех шести сторон. В полу был вмонтирован достаточно длинный и широкий бассейн, используемый, в том числе, как купальня. С его нагревом до нужной температуры Князь сам справлялся — не было необходимости возиться с ведрами и огнем. Балкон был не слишком высоко, и выходил на небольшой внутренний дворик с беседкой. Можно было бы кликнуть кого.
