– Обряд нашли, – говорю в воду. – Он, правда, на жреческом языке, но Морковка его читает. По проведению – как мы и думали, нужен Глава Рода и наследник. Морковка нашел что-то, не колется.
Грызи минутку молчит, переваривая. Потом из Чаши вылетает начальственное: «Господин Олкест!»
Его Светлость вздрагивает, мотает головой, как пришпоренный конь, и выпаливает панически:
– Они не просто включали бастардов в Род! Они запускали церемонию передачи титула Главы!
Подскакивает и вздымает перед собой какую-то книжку.
– Вот… всё сходится! Иначе у них просто не получилось бы! Если бы они просто ввели бастарда в Род – фамильяр начал бы действовать на него так же, как на любого из Рода. Но не больше. Значит, они делали его формальным Главой Рода – и это позволяло провести дополнительную церемонию, сделать бастарда основным «кормом» для фамильяра. Понимаете? Я совершенно уверен, что они проводили не один обряд, а два! Или даже три! Формальное включение в род. Частичная инициация как Главы. И потом – вот это… вот то, что мы нашли с Мел, то, что позволяет Главе Рода – действующему или формальному – связать себя с фамильяром ещё плотнее!
Грызи ухитряется заговорить первой.
– Зачем вообще был введен этот обряд связи с фамилиаром?
– Кхм, – Его Светлость малость успокаивается. – Дело в том, что еще восемьсот лет назад во многих аристократических семьях первого круга Главой избирался самый мощный маг из прямой линии наследования. Что, в общем, логично, если учесть обязанности Главы, но вот эти их поединки за главенство…
– Они что, идиоты? – это уже спрашиваю я. Морковка моргает. В руках – книга. – Хочешь сказать, Линешенты каждый раз главенство рода бастардам сдавали?
– Сдавали не до конца, в том-то и дело. Этот обряд… церемония передачи титула – достаточно хитроумный. Насколько я понял, он был введен на случай, если действующий Глава Рода тяжко болен и хочет назначить преемника уже сейчас. Проводится он в два этапа. Как же вам объяснить? Вот представьте: вы опасаетесь, что придётся надолго уехать или там… заболеть… и решили назначить того, кто вас заменит…
– Страшноватые картины рисуете, – долетает хмурая реплика Гриз. У неё точно нет кучи претендентов на роль «сердца» ковчежников.
– Так вот, сперва вы выберете заместителя, так? Поделитесь с ним полномочиями, он как это? Разделит с вами тяготы. Обязанности.
– Хм. Мечта. Ладно, это первая часть обряда. Что со второй?
– И если вдруг вы после этого внезапно отбудете… кхм…
– В Водную Бездонь, – помогаю я.
– Да… так вот, вашему преемнику просто вручат символ власти. Что у вас там, кнут?
– И пряник, – невозмутимо добавляет Грызи.
– И после этого свидетелям только остаётся подтвердить, что всё сделано по закону, а ваш заместитель обретёт…
– Здоровую головную боль. Я поняла вас, господин Олкест. Значит, вы полагаете, что они проводили только первую часть обряда.
– Уверен в этом. Это как… разделить Главу Рода надвое, но у бастарда главенство – непризнанное, – Его Светлость шелестит страницами. – Вот… Условия. Ха! Родовой перстень ему явно не вручали. Наследники… могу поручиться, там есть два подтверждения наследников из трех! Никто из посторонних древних родов не свидетельствовал обряд. А привязать фамильяра уже можно. Возможно, бастарды умирали так быстро еще и поэтому. А потом, когда наступала смерть – Главой Рода начинал считаться Порест Линешент, ведь обряд-то был незавершён! Вы понимаете, насколько они…
Кашляю, пока Морковка не лопнул от возмущения. Янист малость стряхивает с себя воинственный пыл. Бережно возносит на руках книжищу и вещает:
– Есть и хорошие новости. Поскольку это формальное включение в Род и формальное признание Главой – мы легко можем, так сказать… Расторгнуть эти узы. Достаточно отречения мальчика, оформленного в обрядовой форме. Правда придется как-то пройти в Ритуальный Зал…
Вода в Чаше расходится малыми кругами. Грызи о чём-то думает и не торопится отвечать, хотя Морковка теперь прямо сияет.
Меня всё еще не отпускает этот вопрос, насчёт Главы-на-полставки.
– А если бы бастард… ну, не знаю, заявил бы права? Формальный Глава ведь что-то да может поиметь из своего титула?
– Я как раз читал про такой случай. Но без родового перстня и хотя бы одного дополнительного свидетеля… Да и бастарды, скорее всего, даже не представляли, что за обряд над ними проводится. Он же на древнеаканторском. Сомневаюсь, что в пансионе им преподавали жреческий язык.
– Господин Олкест, а как с ним у вас? – доносится из Чаши.
– Ну-у-у, э-э-э, – Морковка начинает стремительно алеть. – В общем, подзабыл, но… на уровне. А что?
– Постарайтесь накопать детали всех обрядов. И прихватите нужные книжки с собой. И возвращайтесь до вечера.
– Что вы задумали? – недоумевает Морковка. – Вы всё-таки хотите расторгнуть родовой обряд?
Лицо у Грызи в Чаше – вдохновенное. На губах – упрямая улыбка.
– Наоборот. Хочу его завершить.
ФАМИЛЬНАЯ ДРАГОЦЕННОСТЬ. Ч. 5
ГРИЗ АРДЕЛЛ
– Он меня принцессой звал, – всхлипывает Соора.
Неизвестно, что ей сказал Джиорел Линешент. Но гувернантку не остановить. Пока они забирают мальчика из спальни, пока ведут его, осторожно придерживая под руки, по тёмным коридорам – Соора выплёскивает из себя историю своих отношений с Гарлоном.
Впрочем, может, её пугает ночь, которая липнет к стенам замка: безлунная, наполненная белесой мглой, пришедшей с болот. Или безмолвные, пыльные коридоры, которые надвигаются и душат – портретами, погрызенными мышами гобеленами, доспехами, источёнными ржой. По которым они пробираются окольными путями. Вслушиваясь в прерывистое дыхание Деймока, и в собственные шаги, и в зловеще примолкший замок – древнее чудовище.
Соора шепчет о том, как её взяли сюда, служить добрым господам Линешентам, совсем без гроша за душой, бедную сиротку из деревни. А потом на неё обратил внимание господин Гарлон («Нет, тогда он еще не травил себя этой отравой, это он уж в последние лет пять так, а был такой обходительный, да пригожий, да ласковый…»).
– Принцессой меня своей звал…
Когда они выходят в галерею – Соора приглушенно охает и замолкает. Портреты со стен пронзают взглядами. Тёмные лики. Лунно-белые геральдионы на руках, на плечах, в корзиночках – будто клочья туманной завесы.
Молчаливый спуск по лестнице – в подвальный коридор, ещё одну галерею, полутёмную и призрачно-голубую в свете раковин флектусов. Этот коридор короче того, верхнего. И в нём нет портретов – девять древних гобеленов по левую руку, от потолка до пола. На полотнах – величественные вельможи в магических доспехах, с луками и мечами, с одинаково поднятой ладонью – чтобы можно было видеть Печать. Под их ногами – охотничьи трофеи: головы мифических драконов, или тела виверниев, или трупы врагов.
Болотный вереск змеится по краям гобеленов, и едва заметно золотятся кувшинки на родовых щитах.
Гордость семейства Линешентов – первые поколения. Основатели рода. Глядят в противоположную стену, на которой – ещё четыре гобелена с четырьмя гербами. От самого первого, с луком, стрелой и болотными лилиями, до последнего, с геральдионом.
Болотные лилии и стрелы – на окованных чёрным металлом дверях, которые Джиорел Линешент отмыкает семейным перстнем.
В лицо ударяет запахом нечистой, болотной воды, в слух вплетается печальное водное пение.
Зал небольшой и невысокий, с двумя пузатыми чёрными колоннами. У дальней стены – две белые статуи. Стрелок – покровитель Рода, Перекрестница – покровительница магии. Под ними – семь белых плит, из которых вырастает серый монолитный камень с отпечатком ладони. Магический алтарь, подобие Камня Акантора. Только этот меньше и выполнен руками кого-то из Мастерграда – мощный артефакт для совершения кровных обрядов Рода.
Тихо плачет вода, омывая подножие каменного алтаря: Камень и вода – две основы для магии в Кайетте. Благословенные Воды, которые позволяют людям ходить и смотреть через себя, пронизывают бывший мифический ковчег – и забирают магов в себя после смерти, отнимают бесполезный теперь Дар и относят обратно к Камню – чтобы можно было отдать другим…
