Задумчиво перебрала бутылочки в моей поясной сумке – стоя так близко, что я смог почувствовать аромат волос. Небрежно поманила Нэйша поближе:
– Не получится, сладенький. Здесь в достатке чар, вплетённых в камни, и амулетов в коридорах. Кое-что Джиорел Линешент смог убрать. Но расставлять мои амулеты, или ставить ловушки, или разливать зелья – риск, да-да-да. Может сработать какой-нибудь артефакт оповещения, донести угрозу, ах, мы же не можем так рисковать?
Мы вообще не очень можем рисковать. Это Гриз Арделл заявила ещё с вечера, явившись в питомник и обрисовав ситуацию:
– Мне не хочется излишнего риска, но мы не знаем – с чем придётся иметь дело. И нужно подстраховаться. Потому идут только добровольцы.
Я готов был побиться об заклад с крысой, что первым в дело влезет устранитель, тут травница, блестя глазами, заявила, что не пропустит такое за все рубины Кайетты. Пока мы с грызуном ошарашенно прикидывали – с чего это нойя напрашивается на боевые из своей лекарской, – Нэйш заявил, что не прочь составить Аманде компанию.
После этого в дельце влез я – по причинам, которые пытаюсь придумать сейчас. Получается нечто среднее между «Ну, ты же тут свой в доску парень, кому как не тебе» и «Ну, ты же кажется не оставляешь планы по соблазнению вот этой красотки».
А голохвостый грызун тем временем неистово заходится внутри – потому что ему отчаянно не нравится всё здесь. И тёмные переходы, по которым пришлось плутать, когда Джиорел Линешент тащил нас от входа для прислуги, и запах плесени, камня и полыни, и портреты с глазами-буравчиками.
И четырёхсотлетняя тварь с умильными фиолетовыми глазками. Пустыми, как у одного устранителя.
– Так что… если вдруг фамильяру или Линешентам, или кому бы то ни было вздумается прогуляться – нам придётся встречать их здесь? Скажем так, в лоб?
Нас трое: травник, «клык» и крыса с Даром холода. Два входа в галерею, посреди – спуск в подвал. Судя по неопределённым звукам – за некоторыми портретами всё же есть то ли слуховые каналы, то ли потайные двери. А нам предстоит это всё защищать от не пойми кого. Возможных Линешентов и их слуг, и вообще любого, кто возжелает помешать обряду.
– Лайл. Тебя что-то не устраивает?
Нэйш был образцово глумливо-внимателен. Даже слегка наклонялся вперёд, как бы говоря: о, поведай же, поведай мне ты, ничтожество, своё мнение, на которое мне глубоко наплевать.
– Вообще-то у меня список на пару листов. Но первый пункт такой: разве не проще заблокировать подвал? Скажем, встать снизу, закрыть проход защитной сферой, ну, или тобой, раз уж у тебя Дар Щита! Им придётся спускаться по лестнице, чтобы пройти мимо вас. С чего вы вообще решили оборонять входы в галерею?
– Потому что нужно иметь пути для отступления. Думал, тебе такой вариант нравится.
– И мы не знаем, какие у них амулеты, сладенький, – мягко добавила Аманда. – Может статься, там достаточно, чтобы пробить любой щит. Или они могут сбросить на нас какое-нибудь зелье… привести в действие защиту подвального коридора. Нет-нет, запирать себя изначально – не выход.
Она развернулась опять к Нэйшу и игриво пробежалась пальцами по пузырькам в его поясной сумке.
– Готов потанцевать, сладенький?
Устранитель хмыкнул и провёл пальцем по поясу нойя – там пузырьков было гораздо, гораздо больше. Подвешенных в петлях. Лежащих в поясной сумке. И ещё три замшевых мешочка сбоку.
– Я наконец-то увижу «Огненный вихрь»?
Аманда в ответ погрозила пальцем, безмятежно улыбаясь:
– Поглядите только, какой быстрый. «Огненный вихрь» не танцуют для кого попало: нужно это заслужить.
– Ну, если у тебя есть какие-то идеи…
Между этими двумя за последние полчаса нарисовалось какое-то уж слишком резкое взаимопонимание. С обменом улыбочками, милым флиртом и лёгким духом предвкушения.
– Ты услышишь мои идеи как-нибудь потом, сахарный. Наверняка там уже всё началось, и нам пора. Ждать того, о чем не ведает лишь Перекрестница.
И обронила, уже поворачиваясь к дверному проёму, который выводил в правый, «её» коридор:
– Это звучит почти пугающе… но я же знаю, кто будет защищать наши спины.
После чего неспешно отплыла к своему посту. Подмигнув на прощание.
Нэйш подмигивать не стал, ограничившись миной сомнения пополам с сожалением. Правда, ничего и не сказал, отправляясь к левому выходу из галереи.
Я остался у двери, за которой скрывался вход в подвал. Обеспечивать крепкий и надежный тыл – то есть делать то, что у меня вообще никогда особенно не получалось.
Грызун визжал и бился внутри и сулил большие неприятности – пока я потирал Печать на ладони и поглядывал, как Аманда тщательно устанавливает рядом с собой открытый кофр, Нэйш выбирает место рядом с первым портретом и проверяет метательные ножи…
У них это не в первый раз, – стукнуло пониманием. Это же сейчас общались не устранитель и травница. Это два оперативника-боевика, которые уже побывали в похожих ситуациях. И стоят они так, чтобы вырубать возможных нападавших при входе в галерею – вырубать, потому что настоящего боя допустить нельзя.
И все эти разговоры об отступлении, артефактах и прочим – это потому, что эти двое ждут худшего.
МЕЛОНИ ДРАККАНТ
Первый обряд проходит скучно.
Сперва Грызи вливает в Бастарда укрепляющие и взбадривающие зелья запредельной мощности. У парнишки малость проясняются глаза, и тогда Гриз излагает ему всё как есть: так и так, Деймок, сейчас мы проведём обряд, который поможет тебе выздороветь. Ты, главное, ничему не удивляйся, не бойся, делай и говори, как скажут. Понял?
Очухавшийся Бастард с недоумением крутит головой, смотрит на заплаканную мать, на Младшего, на Морковку, на меня.
– П-понял, госпожа. А… кто вы все?
– Сразу и не расскажешь, – вздыхает Грызи. – Господин Олкест, мы где должны стоять?
Рыцарь Морковка суетится, посекундно ныряя в книжку. Ставит Бастарда перед подобием аканторской каменюки. Соора и Грызи становятся чуть позади – а вдруг свалится. Мы с Младшим торчим сбоку, под белыми статуями Стрелка и Перекрестницы. Линешент сглатывает и суетливо крутит свой родовой перстень. Я сжимаю в кулаке свой. Мне придётся свидетельствовать обряд. Как члену постороннего древнего рода.
– Какой из меня, к мантикоре, свидетель, я ж в Права не вступила, – попыталась было упереться я.
– А какой из меня, к Водной Бездони, жрец? – зашипел Морковка, и тут-то я поняла, что он на пределе. – Да всё что мы делаем – чистейшей воды авантюра без шансов, что получится!
– Так что ж ты в неё влез?
Его Светлость на это гневно забормотал что-то под нос о невыносимых варгинях.
Под ногами хлюпает, по стенам пляшут огненные тени. Бледный Рыцарь Морковка, пристроившись сбоку от алтаря, бубнит на тайножреческом.
Вир его знает, что он там бубнит. Жрецов Девятерых обучают в Аканторе, граде Кормчей. А само тайное наречие вроде как порождено теми жрецами, которым Камень послал Дар претворять слово в магию. Где Морковка выучил язык тайных знаний и обрядов – непонятно. Разве что он так отчаялся меня отыскать, что решил податься в жреческое сословие.
Бубнит он, правда, не внушительно: запинаясь и потея под огненно-рыжей шевелюрой. Не торжественно и без выражения. Так, что начинает в сон клонить – а может, это от клятой магии, которая тут сгущена до состояния сливок. Давит на макушку, ввинчивается в виски.
Нормальным языком Морковка даёт команды: «Деймок, теперь руку нужно положить на алтарь, в выемку с ладонью», «Теперь немного крови в чашу пролить. Джиорел, вы лучше ему помогите». «Руку теперь назад, на алтарную выемку. Ага. Так, чтобы остался оттиск Печати». И опять тайножреческая ахинея. Морковка ещё и выдаёт её с самым своим лучшим ошарашенным выражением лица. У него такое было, когда он с лошади в первый раз свалился.
– Свидетельствуют обряд утверждения Деймока Линешента во главе рода Линешентов, славнейшего и древнейшего, – от этих формул можно пронафталиниться даже на расстоянии. – Джиорел Линешент, четвёртый в своём роде по прямой линии…
