— Да что тут, в клоповнике душном, делать? — пожал плечами грозный дядя, изучая сунутые ему под нос цветные стеклянные бусы. — Про скот, про ярмарку и цену загонов мы все выяснили, телега на дворе. Загружай всех — и домой… Хорошие бусы, носи.
— Кстати, Годей велел, если больше троих с собой притащишь, тебя пешком до реки наладить, — довольно прогудел младший медведь, — Уложилась в обрез, повезло. Эй, клещ, а ну собирай еду в мешок!
Митэ споро упаковала деликатесы со стола. Тамил подхватил мой короб, стоящий за лавкой, Мирах закинул на плечо визжащую малявку вместе с мешком еды. Оба, прогибая половые доски, дружно зашагали вглубь зала, на ходу перебрасываясь басовито гудящими мыслями о месте ночевки. Я пожала плечами и побрела следом, оглянувшись с интересом на арага, до сих пор успешно изображающего на пару с Карис монолитный соляной столп. То ли еще будет!
Город мы покинули через по-прежнему пустые восточные ворота. Кони, похоже, были те же самые, невысокие и спокойные, но выносливые. Правда, добавилась вторая пара, делавшая выезд просто роскошным. А пятой была запасная кобылка под седлом, привязанная позади телеги. Памятливые селяне поймали у переправы и взяли с собой знакомую смирную рыжуху, что я так успешно воровала недавно. Сказали, специально: раз нравится, они рады стараться. И смотрели так пристально, будто надеялись, что я покраснею. Ага, сейчас!
Простодушные дети старосты телегой звали замечательный подрессоренный экипаж на мягком ходу — колеса обиты многослойной кожей, никаких признаков скрипа, борта искусно собранны из лаковых досок и толстых, узорно сплетенных прутьев. Гнедая четверка тянула немалый вес бойкой рысью, с интересом. Чуяли, что оглобли повернуты к дому. На тракте рыжие селяне замотали вожжи на ладно скроенную переднюю резную скамью, предоставив лошадкам полную свободу выбора дороги и скорости, и улеглись, удобно вытянувшись на коврах, покрывающих свежее сено.
Через пару минут оба сладко спали. Митэ привалилась под бок очаровавшего ее Мираха, от которого не отлипала ни на минуту, и дрыхла за компанию.
Я развязала мешок с припасами и выставила его посередине, приглашая перекусить бодрствующих. Карис тут же принялась за еду, то и дело нервно поглядывая на Митэ.
Я тоже набросилась на булочки и фрукты. Араг рассеянно подкидывал на пролеченной вчера ладони несколько орешков, неизменно ловя их все. Он выглядел совершенно потерянным и как-то обреченно озирался по сторонам.
Вечерело, повлажневшая от обильной росы дорога почти не пылила, одурительно пахло сеном, сырой пылью, поздними вечерними цветами. Кузнечики сходили с ума, празднуя начало последнего летнего месяца. Солнце склонилось к закату, окончательно смазав на горизонте далекий город. Мы плыли в тумане, глушащем звуки и поднимающемся все выше из лощин. Время остановилось, только пофыркивали гнедые, дружно подталкивая дорогу под колеса. Хорошо-то как!
Бывшая танцовщица ела уже не так жадно, рассматривая неспешно плывущий за бортами незнакомый, стершийся из памяти, мир с проснувшимся интересом. У нее даже глаза потеплели, заблестели синевой, сразу делая лицо моложе и красивее.
Я встала в рост, глянула вперед. Ходкие кони. Верст десять уже от города, вон и развилка с дорогой на Тэйкарн. Упряжка уверенно пересекла пустой тракт, ведущий в столицу, и прибавила на мягком травянистом склоне, полого уходящем вниз, плавно прижимаясь к густеющему в вечернем сумраке на востоке Гнилому лесу. Я пошепталась с туманом, это умение пришло недавно. Он охотно отозвался, вокруг никого на многие версты. Хоть с повозки не слезай. Ладно, останемся осторожны. Я с наслаждением стащила сандалии. Успели-таки натереть обе ноги. Достойная покинутого города обувь.
— Бежать когда будешь? — с издевкой уточнила я, нарушая застоявшуюся тишину, и подтолкнула под спину клубок из овечьих кудрявых шкур. Бедняга Карис резко вздрогнула. — Город уже далеко.
— Завтра, наверное, — пожал бледноглазый плечами, не усомнившись, что вопрос адресован именно ему, и добавил задумчиво. — Странные эти твои знакомцы. Митэ с ними останется?
— Ну, точно не со мной. Дел много и без вас всех. Время теряю, а теперь от свадьбы не отвертеться. Они без меня, похоже, и не поженятся. Вот семейка!
Пристали, как репьи, а главное: один прицепится, считай, все тут. Упрямые, — я хихикнула. — Ты еще невесту не видел. Она ими без кнута так помыкает, твои хозяева всем скопом сдохли бы от зависти. И вообще, знаешь, завтра бежать — это правильно. А то свалишь сегодня, да от любопытства поутру сам назад вернешься.
Пешком телегу догонять неудобно.
— Так лошадь запасную возьму.
— Не-а. Я раньше ее заберу. У нас с Карис дела, будем к утру, пусть медведи не шумят.
— Куда? — разом вскинулся он.
— К лекарю, — буркнула я, распутывая фирменный узел илла, фиксирующий повод рыжей кобылки. Спасибо, Дари показал секрет. — Притормози наших неутомимых коней, да и Карис подсади в седло.
Он растерянно послушался. Потом долго стоял у телеги, глядя нам вслед. Наконец колеса тихонько скрипнули, и копыта застучали в ускоряющемся темпе. Я не обернулась, продолжая рысить к лесу рядом с теплым конским боком, придерживая стремя и кончик повода.
Мы двигались в наползающую от древесных стволов ночь, главное время лошадиных страхов. Да и людских тоже. Танцовщица тихонько завозилась, поправляясь в седле.
Когда лес сомкнулся за спиной, погружая мир в непроглядный для нее мрак, лошадка перешла на бодрый шаг, я переместилась к голове и коротко взяла ее под уздцы.
Рабыня наконец решилась спросить тихим дрожащим голосом:
— Это ведь Гнилой лес, хозяйка?
— Во-первых, меня зовут Тиннара, коротко Тин. Во-вторых — да, именно он. В-третьих, неужели здесь тебе хуже, чем в том подвале?
— Нет, — она вздрогнула, передернув плечами. — Только говорят ведь люди про этот лес разное, и всегда плохое.
— Зато заведения для отдыха знати пользуются хорошей репутацией, — зло бросила я и тут же раскаялась. — Извини, сорвалась. Ну зачем тебе бояться леса? И к чему верить в чужие глупые байки?
— Я смею надеяться еще раз увидеть Митэ.
— Завтра утром вернемся. Я хочу, чтобы она увидела тебя другой. Сколько тебе лет?
— Тридцать.
— Вот завтра тебе будет ровно тридцать, и никто, взглянув на тебя, не даст и годом больше. Тогда все ей расскажешь. Поэтому не бойся, все станет лучше.
— Так не бывает, — она устало усмехнулась. — И зачем мне молодость? Опять танцевать для богатых гостей? И дочь этому ремеслу учить?
— Мы едем на свадьбу. Можешь и станцевать, если захочешь. А таких богатых гостей, о которых ты говоришь, в Агрисе не жалуют. Кстати приехали, ручеек рядом.
