Ким не мог поверить, что крестьяне до этого никогда не видели свою собственную кровь, поэтому не понимал всех этих волнений. Один из местных подкатил валявшийся неподалеку чурбан, и руку положили на него. Сначала Ким подумал, что для того, чтобы было удобно перевязывать, но когда рядом оказался доброволец с топором наготове, Молния переосмыслил происходящее.
Рукав рубахи был разодран до самого плеча, и все стоявшие вокруг, как и скулящий крестьянин, словно зачарованные смотрели на рану. Так внимательно, что Ким даже и не сильно удивился, когда увидел, как кожа вокруг раны начала чернеть. Палач замахнулся, чтобы отрубить руку почти у локтя — местные были очень педантичны и не оставляли на волю случая ничего.
— Дайте мне минуту, — негромко произнес подошедший Вик. — У вас еще будет время, чтобы решить вопрос по-своему.
— У тебя нет минуты, — сказал палач, но топор отпустил.
Виктор кивнул и поднес ладонь к ране. Стоны крестьянина превратились в крик, из раны толчками пошла кровь — теперь почти черная, кожа и мышцы вокруг раны начали пузыриться, как будто их держали на сильном огне. Но кровь при этом не успевала запекаться — она шла и шла, постепенно светлея, пока не потекла совсем уже алая, лишь немного темнее артериальной. В этот момент и сама рана зашипела, стягиваясь и моментально свертывая кровь.
Крестьянин потерял сознание, но маг придержал его от падения. Теперь уже и он, как до этого остальные, внимательно смотрел на руку раненого, только выше раны и ожога от лечения. Смотрел долго вместе со всеми. Палач так и держал в руке топор, готовый по первой команде все же исполнить приговор. Дюжина крестьян, сгрудившихся вокруг, тоже стояли тихо и даже не моргали, как будто состязаясь в том, кто из них первым заметит зловещие изменения.
— Жить будет, — в конце концов заключил Виктор. Кожа выше раны не чернела — только побледнела, как и лицо крестьянина, от боли и потери крови.
Все выдохнули одновременно.
Виктор похлопал излеченного по щекам, но добился лишь слабого мычания. Пожал плечами:
— Как придет в себя, накормите от пуза. А то я из него треть крови выдавил. Вы знаете, что бы с ним было? Кто-нибудь может мне рассказать? Кто-нибудь уже это видел?
— Было раз. — Сказал палач, теперь уже в отставке. — Малец тут один повздорил с этими…
Крестьянин махнул в сторону лежащих вповалку обозников, и продолжил:
— А у них ножички такие есть, злодейские. Так вот они чирк его этим ножичком, и просто придавили к земле. Подождали всего ничего, а он уже весь почернел, стал темно серым, умер и тут же к ним и прибавился. Минуты не прошло, а ему уже и меч выдали, и за собой повели. Его потом подрезали, конечно, добрые люди, не дали душе грешной вечно каяться. И тех, тоже подрезали… — Глаза бывшего палача блаженно зажмурились. Не оставалось сомнений, что сокращение численности обозников, как живых, так и мертвых, не прошло без его участия.
— Тут либо сразу конечность рубить, либо потом мертвеца на куски разделывать. Они, как только перерождаются, вообще никаких команд им не надо — сразу драться лезут. На всех, кто без клейма и живой.
— Клейма? — переспросил Вик.
— Ну, вы же видели, уважаемые, — махнул снова крестьянин в сторону валяющихся по всему полю трупов. — Они же не просто так снова встают. Есть три способа — либо ножичек, отравленный некрозом. Либо чтобы некромант рядом сильный был, а таких вообще-то мало. Либо клеймо. Тогда они сразу после смерти снова и встают. Или даже слабый некромант их может моментально обратить — если с клеймом, они их сразу из живых да в мертвые. Они, бедолаги, все с клеймом ходят. Тоже жизнь та еще. Чуть что не по евоному — и нет человека, один мертвец.
— А вы откуда, такие незнающие? — полюбопытствовал один из крестьян, самый старший и, судя по всему, главный в этом поселении. — А то мы тоже туда хотим, где о вещах таких и слыхать не слышно. У нас, вишь, тоже вроде было и получше времечко. Вроде и недавно, а вроде и век прошел.
— С обозом надо разобраться, — лишь ответил Вик.
— Ты понял, что теперь даже ранения опасны? Только и делай, что уворачивайся. — Мугра бросил вопрос за спину, к другому концу бревна.
Другой конец тащил Брентон, но ответить он не успел. Вместо него сказал Виктор:
— Не волнуйтесь, я вас прикрою. Надо еще кое-что прикинуть, но к вечеру будет противоядие, хоть некроз вам будет нестрашен.
— Ну да, и без него есть чего опасаться, — согласился Брентон. Вместе с Мугрой они одновременно сбросили бревно к остальным.
Они готовили самый большой погребальный костер, который когда-либо видела Сунара. Должно быть, чемпион среди костров по эту сторону гор. Всем хотелось поговорить, но пока это удавалось сделать лишь урывками, таская дрова, хворост, бревна — все, что горело, к тому месту, где крестьяне сгрудили вместе шесть телег, да стащили туда же валяющиеся на поле трупы обозников.
Виктор насчитал в телегах больше сотни тел, и он торопил всех, так как не до конца понимал, на что способна некромагия, как она действует, и не начнет ли через мгновения вся собранная обозниками подать вставать с телег и кидаться на живых.
Трупы были в каком-то странном стасисе. Они не разлагались, не пахли, просто лежали странно одеревеневшие, как будто замороженные — но не холодом, а чем-то другим, что позволяло сохранить их для церемонии воскрешения. От которой теперь Виктор надеялся их избавить.
Виктор с удовольствием еще повозился бы с наваленными на телеги трупами, изучая это странное заклинание, позволяющее так долго сохранять неизменной мертвую плоть, но его подгонял страх. Поэтому он лишь попросил оттащить один труп в сторону и внимательно за ним приглядывать, пока не будут сожжены остальные.
Первый погребальный костер, из-за которого началась эта стычка у деревни, уже догорел, когда они, наконец, подожгли новый. Он был огромен — деревенские даже развалили пару сараев, чтобы быстро добыть топливо, но Виктор по-прежнему опасался, что и его будет недостаточно на то количество мертвечины, которое им предстояло сжечь.
Лошадей распрягли и отогнали подальше от повозок. Костер был сложен не слишком аккуратно, но это было неважно — они сейчас больше думали не о красоте церемонии, а скорее о быстром избавлении от потенциальной проблемы. Крестьяне щедро поливали бревна, повозки и трупы дегтем, чтобы добавить жару огню и заставить его разгореться еще быстрей. В конце концов Виктор кивнул, и кто-то из местных первым бросил в центр костра факел. Вслед за первым полетели еще несколько, разжигая пламя с разных концов.
Уже через минуту всем пришлось отходить назад, настолько сильно начал разгораться огонь.
